(фр.). *** Главная башня Венсеннского замка (фр.). **** камердинер (фр.). ***** часовня (фр.). ****** Небольшой укрепленный замок (фр.). ******* Придорожное распятие (голгофа) (фр.). ******** Ботанический сад (фр.).
siles*. Удивительный порядок в расположении и приготовлении. — Обед. В Palais-Royal. У Варе. Ввечеру у Свечиной.
22(4), среда. Завтракал у Разумовской с Монтебелло и Девеном. Ввече¬ру с Разумовской в театре. «Les 30 ans ou la vie d’un joueur»208. M-e Allan-Dorval209. M-r Frederic210.
23(5), четверг. Поутру вместе с Разумовской. Bourgeois211. С ним и с Де¬веном к Лафайету. — В дом Мерианов. К Шуваловым. К Долгорукому. Раз¬говор с Кабрилетом. Обедал в ресторации. В театр Varietes: «Les vendeurs des balais»212. «Les deux Matelots». «Les bonnes d’enfants»213. jocrisse chef des Brigands»214.
24(6), пятница. У Разумовской. В посольство. К Варе. К Корефу. К Да-масу215 с Дегером. Разговор с Дегером о партиях. L’Extreme gauche sur la bourse** de Lafayette, de Laffitte, de B. Constant. Республика. Большая часть Парижа, в провинции les avoues, les medicins et autres pareils***. L’Extreme droite****: аристократия. Сохранение хартии с изменениями по части во¬енной службы: теперь конскрипция и разврат. Покупка конскриптов компа¬ний. Влияние вредное. С(ен-)Сир216. Желание установить кадетов. Измене¬ние выборов. Теперь Уъ en masse et Уъ en deux etages*****. У Бобринской. Милая Талеран217.
25(7), суббота. К обедне с Долгоруким. Дивов. Тютчев218. К Варе. К жи¬вописцу. Обед у посла. Комната с Жераровыми амурами. Портрет государев Доу. Великолепный обед. Вилель. Дамас. Корбьер. Шаброль. Клермон-Тон-нер. Талеран. Мериан. Нунций219. Весь дипломатический корпус русский: Чичагов, Кологривов, Лобанов, Дивов, Тютчев, Тюфякин, Долгорукий, Жомини, Потоцкий.
26(8), воскресенье. Поутру у графини Разумовской. Кн. Волхонская220. К Перову. К Варе. К Мериану. Обедал в ресторации. У нас Буржуа. После обеда у Свечиной с Разумовскою. В Тиволи221. Стрельба из лука. Проба силы. Стрельба из арбалеты. Висячие, круглые, вертящиеся качели. Gondoles aeriennes******. Физический кабинет. Фейерверк. Зала танцев. Ресторация.
27(9), понедельник. Поутру в Palais de Justice: дело о покраже кроликов. Дело Вилера222. — В Pantheon de Rubens. Обед в ресторации. — С Тургене¬вым покупки. — Вечер у Разумовской.
28(10), вторник. Завтрак с Разумовскою, Девеном и Монтебелло. У Све¬чиной. Выезд в б часов с Моденом.
29(11), среда. Завтракал в Перонне. Замок старинный в Комбре. Церковь кафедральная. Живопись en bas-relief (Gercurt). Большая площадь с углами.
* Ископаемые (фр.).
* Крайняя левая на бирже (фр).
* адвокаты, медики и другие подобные (фр).
* Крайняя правая (фр).
* все вместе, целиком и (…) в две ступени (фр).
* Воздушные гондолы (фр).
Памятник Фенелона223. Башня от древнего архиепископства. — Валансьенн. Большая площадь с огромными зданиями. Ядра.
30(12), четверг. Монс. Письмо к Луи. Почтовый двор. Намур. Дорога берегом Масса. La vallee de la Masse*. Ландшафты. Долина. Ехали утром; ночевали в Пуа. Крепость и вид с крепости. Ехали в лунную ночь долиною Мозы. Замок Сердобини.
(Июль)
1(13), пятница. Ахен. Дом: колонны, посреди гроб Карла Великого. Стул наверху. Памятник Барбароссы, ограбленная французская часовня Св. Те¬резы. Часть мозаики. Картина Рубенсова «Рождество», копия с антверпен¬ской) картины. Гранитные колонны. Купель с мозаикою. Саркофаг Авгус¬тов, стоявший у ног К(арла) Великого. Сокровищница: рука, бюст и рог Карла Великого. Его кости в кивоте. Мощи: часть креста, веревка, плаща-ница Спасителя, гвоздь, пелены; полотно, облитое кровью Иоанна Крести¬теля; покров Богоматери. Корона, подаренная регентом. Корона, подарен¬ная Мариею Стуарт. Гроб стоит под алтарем. — Проехал Люттих. Завтракал в Кельне, осматривал Дом; церковь Петра: картина Рубенсова «Распятие Петра». Церковь Марии in Capitol: окна расписные. Дом, где родился Ру¬бенс и умерла Мария Медицис. Вид с моста. Приехал в Кобленц ночью. Здесь ужин. Переезд при луне в Эмс. Прелестный вид с горы и на долину.
3(15), воскресенье. Ввечеру разговор с Козловским. Письмо от Саши.
4(16), понедельник. Писал к Саше. Переехал на другую квартиру.
5(17), вторник. Начал пить воды. Вечер у княгини Голицыной. Был De-serre. У М-е Дальберг. У Радзивилла. — Приезд Рейтерна.
6(18), среда. У Волхонской, у Самойловой. Начал читать бумаги Николая224.
7(19), четверг. [Без записи.]
10(22), воскресенье. Вечер у Голицыной.
11(23), понедельник. Вечер у Самойловой. Банк. Прежде у княгини Вол¬хонской. Разговор с Алиною.
Вторник, среда, четверг. [Без записей.]
15(27), пятница. Обедал у Штейна. Вечер у Голицыной, petits jeux**. Глу¬пая надутость Голицына.
16(28), суббота. Разговор с Козловским. Козловский в Англии был бы необыкновенный человек; в России он гибнет или теряется; и не она ви¬ною, а он. Ибо при великом уме, при обширных знаниях, при таланте он не может произвести главного уважения, ибо не сохраняет достоинства. В Англии два человека в человеке: частный и народный. Народному часто так много бывает дела, что он, так сказать, поглощает частного; на народ-ном он утверждает свое достоинство и, так сказать, им маскирует частного. В России это невозможно: народного нет! Частное не имеет подпоры! И если
* салонные игры (фр.).
19 Зак. 263
*73
человек сбился с пути, то он сбился весь, и талант, и ум не спасут его от той грязи, в которую он должен упасть, потеряв достоинство при всём уме и таланте. Потому-то и нужно более всего у нас беречь свое нравственное достоинство: ибо оно наша единственная опора.
ЗАПИСКА О Н. И. ТУРГЕНЕВЕ225
Тургенев был вызван к суду — он не явился226. Сим поставил он судей своих в совершенную невозможность решить, виноват ли он или нет. Сво¬ей неявкою он мог только возбудить против себя подозрения в виновнос¬ти. Но в то же время он и у самого себя отнял возможность оправдаться. По сему над ним нельзя было произнести никакого приговора. Для обви¬нения его нет ни фактов, ни доказательств убедительных, ни собственного признания, которое впрочем при недостатке фактов не удовлетворитель¬но. Тургенев судим был в отсутствии227; никому не была поручена его за¬щита. Единственная действительная вина его неявка, но за неявку нет на¬казания, ибо наказание не определено законом. Следовательно, неявка не признана законом виною. Но сия неявка, которая должна была произвес¬ти одно только сомнение и, следовательно, должна была остановить приго¬вор, принята была, напротив, за убеждение, и Тургенев был обвинен как преступник, по доказательствам сомнительным именно потому, что его са¬мого не было налицо для опровержения сих доказательств. Его письмен¬ное отношение было отвергнуто228.
I. Тургенев обвинен в участии в тайном обществе;
в учреждении и восстановлении оного; в замыслах ввести республику.
Тургенев обвинен в том, что был деятельным членом тайного общества. Тургенев вошел в тайное общество, учредившееся до возвращения его или скоро по возвращении его из чужих краев. Цель сего общества известна была ему из его устава, в коем нет ничего преступного. Особенная цель сего об¬щества была ему неизвестная, могла быть только известна первоначальным его учредителям. Цель же особенная Тургенева состояла в том, чтобы при¬влечь членов на сторону тех идей, к коим он исключительно был привязан, то есть к уничтожению рабства крестьян229: он хотел возбуждать их, давать своим крепостным людям отпускные и делать из крестьян своих вольных хлебопашцев. В сей особенной цели его не было ничего преступного, ни даже тайного, ибо свои идеи об освобождении крестьян он сообщил самому покой¬ному Императору, от коего он получил за них и благословение. Имея сию особенную цель, к которой Тургенев стремился страстно, он не только не мог разделять с членами их замыслов насчет введения в России конституции или республики, но он неминуемо должен был быть сим замыслам противен, ибо, по его мнению, которое было и мне давно известно, освобождение крестьян в России может быть с успехом произведено только верховною властию самодержца. Итак, он не мог желать одного и в то же время стремиться к дру¬гому, ему противному. Сверх того его мнения насчет конституции и респуб¬лики были мне всегда известны. Он имел мысли свободные, но в то же вре¬мя имел и ум образованный. Он любил конституцию в Англии и Америке и знал ее невозможность в России. Республику же всегда почитал химерою. Итак, он был членом тайного общества, но общества по своей цели, ему из¬вестной, не преступного и тогда, когда тайные общества не были запреще¬ны в России. И вступив в него, он не надеялся никакой обширной пользы, ибо знал, из каких членов оно было составлено, но счел должностию вступить в него, надеясь хоть несколько быть полезным особенно в отношении к особенной цели своей, то есть к освобождению крестьян. Но скоро увидел он, что об¬щество не имело никакого дела и что члены, согласившись с ним в главном его мнении, то есть в необходимости отпустить крепостных людей на волю, не исполнили его на самом деле. Это совершенно его к обществу охладило. И во всю бытность свою членом он находился не более пяти раз на так назы¬ваемых совещаниях, в коих говорено было не о чем ином, как только о том, как бы придумать для общества какое-нибудь дело. Сии разговоры из част¬ных, то есть относительных к обществу, обыкновенно обращались в общие, то есть в разговоры о том, что в то время делалось в России и тому подобное. Для таких разговоров не нужно было принадлежать к тайному обществу, и они происходили везде, и в обществе и вне общества: о правительстве, о луч¬шем роде правления, о конституции, республике. Члены, не знавшие особен¬ной цели тайного общества, видели в нем одну болтовню; члены, коим сия особенная цель была известна, толковали их по-своему. Нельзя сказать, что¬бы план сих последних с продолжением общества созревал, ибо не видно ни¬чего зрелого ни в плане их, ни в действии, ни в исполнении, но они привле¬кали к своим идеям и в то же время, бывая часто с людьми, коим их особенные идеи были неизвестны, но кои принадлежали вместе с ними к одному обще¬ству, привыкали в них видеть сообщников, с ними во всём согласных. Это столь же естественно, как и то, что Тургенев, бывший всего-навсего на пяти совещаниях, исключительно привязанный к одной только идее освобожде¬ния крестьян и в прочем совершенно убежденный и в незначительности об¬щества и в неспособности членов ни к чему важному, мог не знать сей тай¬ной цели немногих. Всё его внимание обращено было на действительную службу. Он почитал общество игрушкою, чем оно действительно в то время было. Он жил уединенно, работая, как весьма немногие по делам совета, с утра до ночи, выходил из своего кабинета только в совет, в Английский клуб или для прогулки. С обществом же не был в сношении, ибо не мог иметь для сего времени, вся его жизнь принадлежала должности, и он исполнял сию должность с такою совестною ревностию, что наконец потерял здоровье и вынужден был покинуть Россию.
Не удивительно, что члены того
