лестнице его жену. Потом пришел сам старик, ко¬торый нынче вступил в 8-мидесятый год. По своим летам свеж и жив. Дитя сердцем и, кажется, опытностию и по сию пору живет в мире воспомина¬ний лучшего. В душе демократ, но истинный и чистый. Мы читали письма Александра, цвет молодой, доброжелательной, неопытной души. Лагарп хранит перчатки Павла39, данные ему в минуту дружеского интересного разговора, и с ними вместе приказ об отнятии пенсиона. В последнем раз¬говоре с Павлом он сказал ему: «Vous ne vous conduisez pas comme vous devez avec vos fils. Soyez pere par dessus tout et faites leur oublier en vous Theritier du trone. Je ne puis, je n’ose vous rien dire de plus, mais votre propre salut l’exige»**.
* Исправительная тюрьма (фр.). ** Вы поступаете с вашими сыновьями не так, как должно. Будьте прежде все¬го отцом и заставьте их забыть, что вы в то же время наследник престола. Я не могу, я не смею прибавить что-либо к этому, но этого требует ваше собственное благо (фр.).
Эти слова Павел вспомнил за 15 дней перед смертию. Письмо Александ¬ра40, писанное ему в 1801 году и присланное с Новосильцовым, весьма достойно замечания: мечты младенца. Александр жалуется на тиранство отца, с ужасом говорит о деспотизме, тоскует о себе, что принужден зани¬маться капральством и лишен способа обращать внимание на другие, луч¬шие занятия, столь ему любезные. Говорит об обществе, составленном им, Новосильцовым, Строгановым и Чарторыжским, коего цель освобожде¬ние России. Между прочим способ к тому есть перевести лучшие книги, из коих те, кои будет возможно, издадутся в печать, а другие оставлены будут до времени. В другом письме, писанном скоро по восшествии на престол, Александр говорит об окружающих его людях, о трудности со¬гласить страсти и направить к одной и общей цели — благу отечества. Не помню, в первом или во втором письме говорит он о своем намерении совершить освобождение России, дать ей конституцию свободную и, укоре¬нив ее благоденствие, сойти с трона и быть простым гражданином. По при¬езде своем Лагарп имел разговор с ним о убийстве Павла, после сего раз¬говора он написал ему замечательное письмо о сем происшествии, в коем советует предать суду убийц и тем самым смыть с себя обвинение в учас¬тии. Александр называет 3-х человек убийц, прочие только свидетели. Панин хотел играть роль Ришелье41. Лагарп читал еще свой прожект учреждения министерства просвещения. С нами обедали: Пердонне и Ша-ванн и М-е Reveren, сестра г-жи Лагарп. Я возвратился домой в 10 часов при свете полной луны, которая прелестно освещала противолежащие го¬ры. Меня ждало письмо Северина, которое решило мое путешествие че-рез Марсель в Неаполь.
26(7), воскресенье. Светлое Воскресенье по новому стилю. Читал Шубер¬та. Гулял к Бюри через холмы. Прелестная зелень. Ввечеру чтение Шу¬берта.
27(8), понедельник. Читал Бунзена42. Весенний дождь. Прогулка по до¬роге. У нас Швалгейм. Вечером чтение Шуберта.
28(9), вторник. Поутру читал Itineraire4*. У Бридель. Прогулка к утесу над Вето. Ввечеру чтение Шуберта. Письма: к Вяземскому, к Шамбо, к Велико¬му князю, к Вильдермет, к Лютерно.
29(18), среда. План Рима и чтение Нейгебаура44. Прогулка к Шателару. Ввечеру чтение Шуберта. Письма к Северину и Голицыной.
30(11), четверг. Выписки из Нейгебаура. У нас Бок. Поездка в Веве. На почту, к Жантону, к Бланшене, к Гизану. Письма от Мердера, Арента, Ка¬велина, Жилля и Плетнева. Ввечеру план путешествия.
31(12), пятница. Целый день укладывался. Дождь.
{Апрель)
1(13) апреля, суббота. Отъезд в Женеву.
Путешествие в Италию45
1(13) апреля, суббота. Выехали поутру в 10 часов. Болезнь Лотти. В Веве у Гизана, Жантона, Бланшне и Бока. Боку оставил две тысячи франков на сохранение. День сначала серый и дождливый, и дорога довольно печальная от разлуки и беспокойства. Вид двух С.-Сафоренских каскадов, наполнивших¬ся от дождей. Мысль о жизни почтальона. Обедали в Лозанне в Faucon с тремя товарищами. При приезде в Ролль дождь перестал. Курьезные рожи в ко¬ляске. Нион. Замок Пренжен, принадлежавший Иосифу Бонапарте. В Же¬неву приехали около 9 часов. Чудесный вид Юры с дымящимися облаками и громадою туч, на ней лежащих. В Женеве писал к Прива и Лютерно.
2(14), воскресенье. В Женеве. У нас Лютерно, Швалгейм и Прива с Анд-рюшею. Слушал обедню в греческой церкви. К(нягиня) Голицына (10 фран¬ков). Выехал поздно в 2 часа. До самого ночлега преследовала нас дурная погода, дождь, снег и холодный ветер. Все сцены Юры были потеряны. Изредка на минуту выходила она, снежная, из дождливого тумана, но ско¬ро скрывалась. Великолепное положение Fort de l’Ecluse и вид на Рону, зе-ленеющую и кипящую внизу. От мрачного неба и мысли сделались мрачны. Хотели ехать до Nantua, но принуждены были ночевать в худом трактире в Бельгарде, где таможенные досмотрщики были учтивее погоды. Вирги¬ния46 и два дымящихся камина. Худая ночь от мрачных мыслей.
3(15), понедельник. Поутру несколько раз показывалось солнце, преры¬ваемое дождем. Выехали в шесть часов с четвертью, надеясь доехать до Лиона. Обедали в Cerdon, где кончилась дорога Юрою, весьма широкая, но худо защищенная от каприза лошадей. Горница, увешанная подвигами Наполеона. Bougre*. Legion d’honneur** на крыльях Амура. Разговор о предчувствии. Перед Цердоном великолепный спуск мимо огромных уте¬сов; на высочайших из оных развалины замков и каскады. Внизу глубокая зеленая долина, по коей быстрятся ручьи, после текущие быстро по рав¬нине. От Цердона до Pont d’Ain было еще по временам обманчивое солнце сквозь дождь и снег, и мы могли взглянуть на мост через Эн, железный и легкий. Но от Pont d’Ain исчезла надежда на погоду и возможность доехать до Лиона. Дождь начал лить ручьями. Мы принуждены были остановить¬ся ночевать в Meximieux и, к счастию, нашли порядочный трактир, но уже на италианский манер с кирпичным полом. Засим, отправясь в кухню, узна¬ли мы к своему успокоению, что нам не должно спешить в Лион к парохо¬ду, ибо он отходит в 5 часов утра. Невозможность нас утешила. Но ночью преследовали меня мысли черные, как ночь, и болтливость старой служан¬ки была не великою помощью. Паспорты и жандарм в Pont d’Ain. У нас спра¬шивали паспорты при въезде за границу, в Белгарде, в Нантуа, в Цердоне, в Пон д’Эн. Инвалид почтальон и усталые лошади.
* Орден Почетного легиона (фр.).
4(16), вторник. Отдохнувши порядком, в половине девятого отправи¬лись в путь. От Мексимье до Лиона не более четырех часов с половиною. Всю ночь шел дождь. С нашим выездом небо прояснилось, и погода была холодно ясная, выключая нескольких коротких дождевых эпизодов. Сто¬рона ровная и веселая и гораздо лучше жилищ человеческих. Удивитель¬ная нечистота, и беспорядок в домах и деревнях. Ребятишки в лохмотьях; нет никакого признака веселия домашней жизни; виноградники не укра¬шают, а гадят стены, сбитые из глины с какими-то странными узорами; всё набросано в куче. Решительная противоположность Швейцарии и в особен¬ности Женевскому кантону. В Лион въехали через предместье S.-Clair. Ряд высоких домов, между коими весьма немногие напоминают времена до ре¬волюции своею старинною архитектурою. Много домов в шесть и семь эта-жей. По берегу Роны идет чистая набережная и аллея негустых деревьев. Три моста: Pont rouge или Pont Моран, Pont de Charles X, перекрещенный Лафаетовым, и Pont de la Guillotiere перегибают через Рону. Мы останови¬лись в Hotel de Г Europe, недалеко от Place, на коей стоит бронзовая статуя Лудвига Четырнадцатого и два огромных здания, построенных Наполео¬ном. Отдохнув немного, пошли по городу, сперва на почту, которая при¬везла хорошие известия из Верне, потом по набережной, в контору паро¬ходов мимо огромного и величественного госпиталя. Город напоминает Париж и зданиями, и узкими нечистыми улицами, но не столько толпы. В Hotel de ville* две бронзовых статуи Роны и Саоны. На башне прекрас¬ный барельеф Генриха IV, в коем схвачен характер доброго короля. Купил зрительную трубку. Обед довольно хорошо приготовленный. Мы заняли комнаты Сульта или герцога Орлеанского в последний мятеж фабрикантов. (Рассказ лакея довольно оппозиционный.) В театр. Прекрасное здание, но не огромный, два этажа лож, над ними два ряда галерей, балкон в три ска¬мейки, партер и паркет; выкрашен белым. Ложи разделены пилястрами белыми с золотом. Занавес простая зеленая занавеска с золотою бахромою. Прост и красив, и хорошо слышно. Играли «Lamour et la raisort41 — Pigaul le Brun, «Marie», opera de Heraul48, бесхарактерная музыка и глупая пиеса, и наконец балет Almavive et Rosine»49. Альмавива прекрасный статный мужчи¬на и хороший дансер**. Розине также весьма аплодировали, но ничего необыкновенного; прочие также не отличны, но есть ensemble. Сцена перед зеркалом весьма удачная. Вид из окон на Саону. Мост: за мостом улица, ведущая на гору к Notre Dame de Fourviere, и кафедральная полуготичес¬кая церковь. Сцены на площади перед трактирами. Мальчики с обезьяна¬ми. Фигляр. Le badaud francais***. Омнибусы. Дилижансы. Разные толпы. Qui veut le papillon?****
* Ратуша (фр.). ** От фр. le danseur — танцовщик, артист балета. *** Французский зевака (фр.). **** кто ХОЧет бабочку? (фр.)
5(17), среда. Поутру с лон-лакеем, старым, свидетелем революции, к ме¬няле, который взял за золото по 15 франков с 1000, в контору пароходов. Возвратясь, читал несколько Шуберта50, потом отправились ходить. Через Саонский мост по великолепному солидностью мосту в архиепископство, старинное здание, в коем останавливались короли, приезжая и проезжая через Лион. Наш лон-лакей в 1815 поутру служил за завтраком графу Ар¬туа, а в пять часов пополудни снимал уже шинель с Наполеона. «Dejeunez, messieurs, — сказал граф Артуа своим спутникам, — car nous ne savons pas, quand nous dinerons»*. Церковь Notre Dame, прекрасной готической ар¬хитектуры в три разделения. Из твердого камня, почернелая совершен¬но от времени; она много претерпела в революцию, все статуи святых или разбиты, или без голов; цветные стекла великолепной работы были уни-чтожены, некоторые уцелели, часовня Лудвига Святого замечательна своею резьбою; арабески, вырезанные из камня, стоят Рафаелевых. Мы видели старика, который, не заботясь о проходящих, набожно читал по книжке свою молитву. Удивительно трогательное, почтенное лицо: сердце к нему стремилось. В церкви еще заметил старинные часы, похожие на гейлброн-ские и кёльнские. Портал очень прост, хотя покрыт искусною резьбою. По 219 ступеням лестницы, называемой pousse-cul**, взошли на гору Four-viere и слышали, как усатый офицер в нежном разговоре с двумя сопут¬ствующими ему дамами употреблял выразительное слово bougre***. С баш¬ни на горе (135 ступеней) великолепный вид на весь Лион, черневший в темном дымке каменных угольев; домы кажутся утесами. Мы стояли на месте древнего Лугдунума. На севере гора la Croix-Rousse, предместье S.-Clair и дорога в Женеву. Внизу перед глазами Саона с тремя мостами и за нею Рона также стремя: Морандов,
