Ушаковым (?).

6-7 Т. 7—8 Г

12

8—9 На молитве с Крейтоном (?).

9—10 Письмо от Вьельгорского. У Рауха. Вечером с Дубенскою.

Был разговор с великим князем о Екатерине. Все упреки, которые она заслуживает от потомства, падают на нее от первого ее шага, принужден¬ного, но не правого. От него начинают находить полезным убийство Пет¬ра III, в коем воля ее невинна. Убийство Иоанна Антоновича есть необхо¬димое следствие преступления, до нее совершившегося. Вражда с Павлом есть также следствие первой неправды: за трон заплатила она чувством матери. Но ее развратная жизнь принадлежит уже совершенно ей самой. Сколько ж за то с другой стороны и великого. La reconnaissance qu’on ressent pour un grand Souverain est un sentiment sublime, car il est desinteresse et entoure (?) en meme temps d’idees grandes*.

Во время чтения, при котором присутствовал Паткуль, великий князь забылся: он, лежа, протянул ноги и положил их на колени Паткуля. Я взгля¬нул на эти ноги; в(еликий) к(нязь) почувствовал неприличие и переменил положение. Правила: N’exposez pas ceux qui sont pres de vous a rien qui peut les abaisser: vous les blaissez et les eloignez de vous et vous vous abaissez vous meme par ces marques d’une fause superiorite, qui ne consiste pas a faire sentir aux autres leur petitesse, mais a leur inspirer par votre presence le sentiment de votre dignite et de la leur. — II п’у a qifune ame basse qui croit s’elever au dessus des autres par leur abaissement: relement ou vit une ame grande est pur; elle ne se plait que la ou tout lui ressemble; elle aime la noblesse des autres parce qu’elle est noble elle meme. — II vaut mieux etre obeir par les hommes libres que par les esclaves. Pour les uns le Souverain est le representant d^ne puissance divine indispensable pour les choses humaines comme Dieu lui-meme Test pour Tunivers; pour les derniers le Souverain n’est qu’un maitre qui les tient en bride, obeir parce qu’il est puissant, mais hair secretement, parce que sa puissance est avilissante et parait etre une usurpation parce qu’elle passe les bornes du droit**.

* Благодарность, которую мы ощущаем к великому государю, это — возвышен¬ное чувство, потому что оно бескорыстно и вместе с тем сопряжено с высокими мыслями (фр.).

** Не подвергайте тех, кто вас окружает, чему-либо такому, что может их унизить; вы их оскорбляете и отдаляете от себя, и вы унижаете самих себя этими проявления¬ми ложного превосходства, которое должно заключаться не в том, чтобы давать чув-ствовать другим их ничтожество, но в том, чтобы внушать им вашим присутствием (?) чувство вашего и их достоинства. Только низкая душа может считать, что она возвы-шается над другими, унижая их: стихия, в которой живет высокая душа, чиста, она хорошо чувствует себя лишь там, где все подобно ей; она любит благородство других потому, что сама благородна. — Лучше, чтобы вам повиновались свободные люди, не-жели рабы. Для первых государь — это представитель Божественной власти, необ-ходимой для людских дел, как сам Бог (необходим) для вселенной; для последних (же) государь — это только господин, который держит их в узде, которому повину¬ются потому, что он могуществен, но втайне ненавидят, потому что его власть унизи¬тельна и могла бы стать узурпацией, потому что она переходит за пределы права (фр.).

В(еликий) к(нязь) не дослушал чтения; это было неприлично. Чтение не могло долго продолжаться. Если бы он дал мне его докончить, то доказал, что слушал с удовольствием. Такого рода принуждение необходимо: не надобно привыкать употреблять других только для себя: надобно к ним иметь внимание. А ко мне и подавно. Избави Бог от привычки видеть од¬ного себя центром всего и считать других только принадлежностию, искать собственного удовольствия и собственной выгоды, не заботясь о том, что это стоит для других: в этом есть какое(-то) сибаритство, самовольство, эго¬изм, весьма унизительный для души и весьма для нее вредный.

Июня 6. Четверг.

Часы

Выписки из Ансильона22.

У императрицы в Монплезире. Варанд (?).

Эртель. Чтение Валленштейна23. Чтение Пеллико. У меня Вьельгорский. Народ, не имеющий литературы, — это ребенок, еще не научившийся го¬ворить. Бывает долгое, бывает и вечное ребячество. Народ необразованный, быстро вступающий в среду образованных, чрез то заимствует у них без при¬готовления их образованность: его литература не может иметь оригинальнос¬ти или терять ее. Для нас не было ни классической литературы, ни собственно народной: первой лишила нас греческая вера и татары; последняя почти вся погибла; теперь начинают добираться до народности, но и это подражание. Климат, однообразная природа, политические причины, равнодушие прави¬тельства или его невежество, нестойкость, расположение все пренебрегать и над всем издеваться. Вопрос: какою должна быть судьба России, если взять в рассуждение ее историю, ее политическую жизнь и характер ее народа? Июня 7. Пятница. Часы 7—8 8—9

10—11 Лекция Арсеньева. Разговор о письмах (?).

}

Чтение Ансильона.

11—12

12—1 Прогулка.

1—2 2—3

3—4 Обедал у в(еликих) княжен.

7—8 Прогулка.

Чтение в лекции Плетнева сочинений Екатерины.

9—10 У Дубенской.

Я дал совет великому князю… Записывать в особенную книжку все те вопросы касательно государственного управления и России, которые над¬лежит разрешить подробнее со временем или на которые надлежит обра¬тить большее внимание для улучшения, изменения или учреждения.

Июнь. 8. Суббота.

Часы

Выписки из Ансильона.

Лекций не было от приезда принца Оранского24.

Выписки из Ансильона. У меня Вьельгорский. Lindividu agit par principe, la masse par impulsion*. Июня 9. Воскресенье. Часы 6—7 7—8 8—9 9—10 10—11 11—12 13—1 3—4 4—5 5—6 9—10

> Выписки из Ансильона

У обедни.

Прогулка с Вьельгорским. Обед во дворце.

У Киселева.

}

Вечер во дворце. Маленький бал. Нынче на бале императрица послала в(еликого) кн(язя) вальсировать. Он вальсирует дурно от того, что, чувствуя свою неловкость, до сих пор не имел над собою довольно сил, чтобы победить эту неловкость и выучиться вальсировать как должно. Будучи принужден вальсировать и чувствуя, как смешно быть неловким, он в первый раз вальсировал порядочно, потому что взял над собою верх и себя к тому принудил. Самолюбие помогло. — Все это можно отнести к его учению. Он учится весьма небрежно; собствен¬ные занятия идут весьма вяло, то есть такие собственные занятия, коих от него требуют и коих избежать нельзя; но собственных произвольных заня¬тий и не требуй. Ум его спит, и не знаю, что может пробудить его? Иной скажет, что у него нет ума или что он имеет весьма ограниченный ум, и это будет несправедливо. То же, что неловкость в вальсах. Придет минута,

* Личность действует по принципу, масса— импульсивно (фр.).

в которую надобно будет необходимо действовать умом. Но удастся ли это так, как вальс? Не думаю. А самолюбие пробудится, и ему будет тогда жес¬токо больно. И хорошо бы, когда бы только кончилось одним огорчением самолюбия. А угрызение совести? А раскаяние? А чувство своей неспособ¬ности перед другими, которыми надобно руководствовать? А чувство, что делаешь свое дело не так, как следует, и пр. и пр.?

Июня 10. Понедельник.

Часы

8—! 9

«9

—10 J

10—11 «1

11—12 J

4—5 5—6

6-7 1 7—8 J

Выписки из Ансильона. Лекция Липмана25. Чтение Герена26. Прогулка на ферму бульваром.

8—9 У меня Муравьев.

9—10 Вечер в Александрии.

Лекция началась получасом позже оттого, что императрица взяла ве¬ликого) к(нязя) с собой. Вот что замечательно: в(еликий) к(нязь) никогда не найдет средства отговориться, когда ему кто бы то ни было помешает приняться в назначенный час за свое дело. А кажется, просто бы сказать: нельзя! время за дело. Зато всегда есть готовая отговорка для того, когда спро¬сишь: для чего вы опоздали? Теперь эта расточительность на время вре¬дит успеху ученья и в то же время обращается в привычку. После, обра-тясь в привычку, она будет вредна царскому делу, которое сверх того и потому уже не будет столь успешно, что теперь делом юношеских лет за-нимались лениво. Что бы кто ни говорил, а пословица «Дело мастера боит¬ся» — есть глубокая мудрость. Мастером быть нельзя, не знав ремесла сво¬его. И дровосеку надобно знать топор свой и уметь владеть им. Он может сказать: выучусь рубить, когда рубить начну. Да сколько же деревьев пере¬крошишь понапрасну; а чего доброго и еще себе руку перерубишь. — Я слышал слово: les gens cPesprit ne valent rien. По-французски еще это ска¬зать можно в ином случае. Но попробуй перевести на русский. Умные люди никуда не годятся. Кто же годится? Дураки? Умники — это другое дело. Но ум¬ничать не значит быть умным, а только портить ум.

Июня 12. Вторник*.

Часы

6—7

У Чтение Герена. Лекций не было по причине праздника.

о—9 9—10

* Переправлено из «понедельник»; нет записей за 11 июня. 16

Лекция Арсеньева.

1

1—2 2—3

3—4 1 Начало ваканций. Поездка в Стрельну с императрицею. 6—7 I

L Час потом вместе с Дубенскою. Возвратился с Сухтелен.

7—8 8—9

9—10 Письмо от Дуняши27. Обознались.

Рассказы князя Голицына28.

Мы читаем Сегюра29 [Сегюровы записки]. Наш слушатель — князь Алек¬сандр Николаевич. Он дополняет своими рассказами записки остроумного французского экс-министра, и надобно признаться, что в его рассказах го¬раздо больше жизни, нежели под пером Сегюра, впрочем, весьма искусным. Буду записывать, что вспомню.

Петр III, говорит Сегюр, потерял свой трон как ребенок, которого по¬сылают спать. Екатерина, спасая себя, лишила его короны30. Но она не име¬ла никогда ужасной мысли быть его убийцею. Орлов сделался им пьяный. Убийство было полезно похитительнице. Известие о нем приняла она с го-рестию: есть письмо Орлова к ней, в коем он просит у нее прощения и складывает вину на пьянство. И он был прощен. Злодейству Орлова Рос¬сия обязана веком славы; но Екатерина заплатила за него стыдом (неза¬служенным) перед современниками и потомством: ибо всякое зло опла-чивается. Петр был презрительно малодушен и ограничен. Он не понял великого характера жены своей, не умел ни воспользоваться им, ни с ним бороться. При первом признаке опасности он признал себя побежденным. Миних говорил ему: Государь, надень мундир Преображенского полку, возьми в руки крест и иди за мною; я с одним взводом солдат приведу тебя в Петербург и заставлю войска положить ружье. Петр не послушался. Хотел бежать в Кронштадт. У него спросили с пристани, кто он, и на от-вет его: я государь! отвечали: государя у нас нет, а есть государыня Ека¬терина вторая и начали махать зажженными факелами, как будто готовясь стрелять из пушек; а в самом деле не имели боевых снарядов. Петр ис¬пугался и, возвратясь в Ораниенбаум, тотчас послал