воз¬гордится, а преисполнится смирением перед недоступным величием того идеала, который века и судьба земли русской вложили в сердца русского народа. И беда самодержцу, когда сей идеал утратится в сердце русского народа. Сей идеал для царской власти был то же до сих пор, как церковь для царств. Церковь во времена бедствий и ига и междоусобий сохранила целость России, несмотря на нашествие всех бедствий разврата, произво¬ла, рабства личного, неправды — сих врагов, разжигающих могущество власти, это чувство сберегло нам всенародное благоденствие пред царским самодержавием. Но Россия устоит, окрепнет, разовьется, возблагоденству-ет и своим путем дойдет до того, к чему дошли своим другие народы, если царь ее олицетворяет в себе тот идеал самодержавия, который еще глубоко

307

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

таится в душе народа русского, вложенный в нее ее судьбою и слившийся в ней с христианскою верою.

31.

Земную надежду можно сравнить с светлою радугою; она сияет на тем¬ном облаке, она украшает его своими яркими цветами — но она один оп¬тический обман. Надежду, основанную на вере, можно сравнить с утреннею зарею — она предвещает солнце, и это не обман: солнце взойдет.

32.

У одного умного человека спросили: что такое случай? Он ответил: ин¬когнито Провидения. Случая нет. Все, что ни случается с нами в жизни, доброе или злое, ожидаемое или неожиданное, — есть Бог в разных видах.

33.

Я читал в Journal des Debats описание несчастия, случившегося с ребен¬ком. Он прыгал с копны сена; внизу в сене торчали вилы; ребенок их не за¬метил; прыгнул и наткнулся на вилы, которые прокололи его внутренность. Спасти его было нельзя, ибо зубца вил нельзя было вынуть из тела, ибо этот зубец с заворотом наподобие острия удочки; ребенок был должен умереть в жесточайшем мучении.— Как изъяснить это ужасное событие в смысле Про¬видения? Для ребенка оно положительное зло, без всяких благих послед¬ствий: он должен был прострадать несколько часов, а, может быть, и несколь¬ко дней; и все тут; и жизнь его, не развитая ничем человеческим, кончилась вдруг страдальческим перерывом. Как согласить это с мыслию, что беды житейские должны быть нам в пользу? Кому здесь польза от сего страшного мучения, обратившего минуты в годы и постигшего душу, не имевшую ни сил для его перенесения, ни способности для извлечения из него высокой нравственной пользы? Где же благость Промысла? Можно ли обрести ее в этом страдании, посланном без видимой цели и пользы и падшем на созда¬ние непорочное, бессильное, не приготовленное ни снести его, ни благослов¬лять в нем Того, кем оно послано? — Ответ на все это простой. Мы должны не по событиям судить Промысл Божий, а события по Промыслу Божию. В одних он нам является во всей своей благости, в других мы не видим этой благости. В обоих случаях, как и во всем, мы должны смиряться. Но живой Бог существует; он действует самобытно и вполне во всякое мгновение вре¬мени, на всякого и для всякой пылинки, в пространстве, действует без раз¬дела, вполне, следовательно, во всем мы должны видеть благо, не потому, что это благо нам явно, а потому, что все истекает от Бога — и явное благо, на¬зываемое нами добром, и неявное, которое кажется нам злом.

34.

Без закона грех мертв. Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер15. Как понимать слова апостола? Что значит здесь слово

308

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

смерть греха и смерть человека? Грех в одном смысле есть греховность, то есть наша, врожденная нам способность грешить; в другом смысле грех есть действие греховности, поступок, нарушающий заповедь Божию. Само по себе разумеется, что пока не было заповеди Божией, не могло быть и ее нарушения, то есть явного греха, греховного поступка. С заповедью про¬изошло и ее нарушение, то есть человек, по натуре своей подверженный греху, или греховный, из явного нарушения заповедей, из совершенного им греха постиг свою греховность, бывшую до заповеди для него сокровен¬ною. Другими словами, человек, живший в незнании греха, умер, то есть обратился в человека, знающего грех. А грех мертвый для человека, не знав¬шего, что такое грех (до заповеди), сделался для него жив от нарушения заповеди, или от запрещения, то есть сделался знаемым грехом. Следова¬тельно, слово смерть есть здесь знание и незнание. Следует вопрос: когда знание греха или смерть нравственная вошла в жизнь человека? С запове¬дями Божиими. Что же он был до сих заповедей, то есть до писанного за¬кона Божия, данного Моисею? Какой закон определял для него грех и на¬рушение какого закона произвело в нем сию смерть душевную? До закона Моисеева было наказание, следовательно, было и преступление, произволь¬ное нарушение заповеди. Изгнание из рая, потоп, погибель Содома и Го-морры и прочее. Здесь закон не заключается ли весь в той первобытной заповеди, которая дана была первому человеку, нарушение которой про¬извело и греховность человека, разлившуюся на весь человеческий род, и знание греха в первом человеке, и неразлучное с ним знание заповеди нарушенной, в которой есть источник всех последующих заповедей, од¬них — спрятанных в тайном законе нашей совести, а других — явных, данных самим Богом чрез Моисея народу избранному? До пришествия Христа человеческий род надлежит разделять на два разряда: на язычни-ков и на иудеев. Первые принадлежали неявному закону, естественному; последние — явному, писанному Божию; те состояли под совестью и за¬коном гражданским, сии — под законом Божиим. Отдельные люди, посе¬щенные Божиим откровением, составляют цепь между первым человеком в раю и народом израильским у подошвы Синая, где наконец выразился Божий закон во всей своей полноте и откуда началось явно предуготови-тельное дело искупления.

35.

Народ израильский есть избранная чаша для сохранения целебного пития, приготовленного всему человечеству. То, что сохраняется в чаше, не составляет ее достоинства. Сие недостоинство народа избранного есть как будто прообразование тех [нрзб.] яслей, в которые положен был мла¬денец Спаситель. Знак Божий, непосредственно им данный, служит дока¬зательством, что не в нем самом спасение и что (не живущий) по закону не спасется. И в этом есть преобразование последующего учения христиан¬ского, данного апостолом Павлом.

309

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

36.

Немецкое слово glauben полнейшим образом выражает понятие христи¬анской веры; после него русское слово вера. Glauben, geloben, верить, вверять¬ся. Разница между сими словами та, что в немецком glauben происходит от geloben, а в русском наоборот, вверяться происходит от верю. Итак, и в са¬мой вере, высочайшем акте души человеческой, есть две стороны: одна, так сказать, материальная, основная, первообразная, другая духовная, произ¬водная. (Все сии слова употребляются только для того, чтобы объяснить понятие веры: на самом деле, разумеется, этого быть не может.) Вера есть состояние нашей души; она неделима, как сама душа. Во-первых, вера есть принятие произвольное убеждения, без помощи очевидности, покорив рас-судок свидетельству Откровения; во-вторых, вера есть произвольное пре¬дание самого себя, то есть совершенное покорение самой своей воли воле Того, чьему Откровению эта воля уже покорила рассудок. Если в человеке совершились оба акта веры, душа его становится верою, ибо эта вера его есть вера живая; она выражается не одною мыслию, но и делом, или пра¬вильнее, дела с нею неразлучны (дела, часто невидимые человеку, но яв¬ные пред всевидящим Богом). Если один только первый акт (последний не может быть без первого) веры произошел в душе нашей, то эта вера не живая, не деятельная, и в таком случае слова апостола справедливы: вера без дела мертва есть. Но и дела без веры мертвы суть. Дела без веры состав¬ляют что-то несвязное, нецелое, не имеющее образа. Дела благие, при са¬мом благодетельном их действии на душу, все оставляют ее в том состоя¬нии несовершенства, в каком она находится, состоя под законом, то есть будучи неспособною удовлетворить вполне закону, следовательно, навсег¬да отдаленною от Бога своим греховным несовершенством. Вера полная (оба акта ее) не дает сего совершенства; но она отверзает дверь благодати, и благодать довершает душу, даруя ей (проникнутой верою и ею приготов¬ленной для принятия даяния свыше) все то, чего сама собою не может она приобресть по своему бессилию: благодать строит мост через бездну, кото¬рою отделена верующая душа от Бога. Сия благодать существует только для искупленного Спасителем; искупление совершилось для всех, но оно толь¬ко дверь отворенная; кто войдет в дверь, тот принят, тот спасен; но он при¬водится к этой отворенной двери одною верою: на пороге ее благодать, призванная покаянием, снимает с него все, что помешало бы его вступле¬нию и что составляет его человеческую, земную ношу. В двух словах: без веры во Христа нет спасения; но вера сия не одно признание Спасителя, но в то же время и предание себя Спасителю, или смирение рассудка и воли и их уничтожение пред высшим разумом и высшею волею.

37.

Плоть — дух. Плотское — духовное. Сия противоположность встречается беспрестанно в Священном Писании. Надобно объяснить сии понятия.

Зю

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

Человек составлен из души и тела; без соединения сих двух нет человека. Какое имя дать ему, когда происходит различение души от тела, когда душа становится самобытною, а тело разрушается временно, чтобы после воскрес¬нуть нетелесным (по Писанию) и снова с душою соединиться. Этого мы не знаем. Но то, что мы называем человеком, есть создание, принадлежащее сему миру и состоящее из души и тела; душою соединенное с высшим ми¬ром, а телом присвоенное здешнему: душа есть царствующая, деятельная, самобытная часть человека, тело есть само по себе нечто безжизненное, материальное, подчиненное; но оно необходимо для здешней деятельнос¬ти души и составляет орудие этой деятельности, обращающейся на мир внешний. Сия необходимость употребляет тело как орудие, производит зависимость души как от тела, так и от внешнего, телесного мира, с кото¬рым тело вводит ее в сношение. Сия зависимость есть то, что мы называем плотью. Говоря тело, мы разумеем телесный состав человека, взятый отдель¬но, его члены и проч. Говоря плоть, мы разумеем в его влиянии на душу (Дух бодр, но плоть немощная. Это значит душа сама по себе сильна, но по влиянию на нее тела слаба). Плоть может означать душу под влиянием тела, под влиянием внешнего мира. Такое же различие можно найти между вы¬ражением дух и душа. Дута есть живая, нравственная, умственно деятельная часть человека, в противоположность телу, но в соединении с ним, дух есть сия же самая душа, собственною силою освободившаяся от влияния тела; ему и миру внешнему неподвластная. Влияние тела на душу вредно со вре¬мени падения первого