человека, ибо сие падение поселило в человеке грех, то есть испортило волю его; сия воля бессильна удержать первенство души над телом, сохранить ее от него в независимости и с ним от внешнего мира; она колеблется между ним и высшим миром; сия колеблемость, сия наклон¬ность уступать телу есть состояние греховное. Мы должны произвольно сохранять духовность души своей и отдалять от нее все плотское; но для этого воля наша бессильна. Тело, до падения чистое, по своей испорченно¬сти от падения сделалось главным врагом души человеческой. Дута по на-туре своей божественна, дух бывает по испорченности воли, произведенной грехопадением, плотью, то есть работа тела и внешнего мира. Душа как душа состоит между миром и Богом; дух принадлежит исключительно Богу; плоть есть исключительно зависимость души от тела.

38.

То, что мы называем верою в обыкновенном, низшем смысле, есть про¬извольное действие души, принимающей что бы то ни было без убеждения или до убеждения рассудка. Само по себе разумеется, что между моею ду¬шою и тем, что она принимает, должен быть посредник, предлагающий ей принятие: ибо я верю не себе самому, а верю тому, кто меня уверяет. Сия вера может быть подчинена переносу ее приговоров перед судом рассудка. Она не есть для нас обязательная вера: она ограничена предметами, за¬ключающимися в пределах житейского, где все должно быть подчинено

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

разуму, земному путеводителю в земных отношениях. — Вера в высшем смысле есть вера в Бога посредством Христа. Эта вера есть верховное дей¬ствие нашей свободы. Она для всех обязательна, но мы ее принимаем произ¬вольно, мимо рассудка, который перед нею смиряется; не поверяет ее; не доказывает ее откровения, а только согласно с своим назначением приспо¬собляет к ней все земное, его управлению подчиненное. Посредник здесь между Богом и душою человека есть Христос Спаситель, сам Бог, по воп¬лощении могущий явиться лицом к лицу душе человеческой, а по Божеству могущий соединить с нею невидимого, ей одной недоступного Бога. Не раз¬вивая далее сего общего понятия о вере (которая не иное что есть, как ис¬ключительно вера христианская), скажу только, что нам, не видавшим гла-зами Христа, он представляется в Святом Писании; в Н(овом) З(авете) он сам, в Д(ревнем) З(авете)— события предвозвещающие его пришествие. Веру в Св. Писание утверждает в нас существующая со времен Спасителя церковь; церковь говорит вам: в сих книгах ваше спасение; что в них писа¬но, то было и будет; верьте им беспрекословно. Итак, наша вера во Христа основана на нашей вере в говорящую о нем церковь; сперва надобно поко¬риться церкви, чтобы узнать Христа и в него уверовать. Итак, первый акт произвольный нашей воли есть сия покорность церкви, которой учение относительно Христа Спасителя и писаний, о нем возвещавших, должно быть для нас непреложно. Как мне церковь на своих соборах повелела при-нимать то, что заключается в Святом Писании и какой символ веры из него истекает, то для меня и остается ненарушимым. Главное дело церкви со¬вершено; пределы все начертаны; теперь она только сохраняет ею создан¬ное; богослужением оживляет память искупления; проповедью толкует слово Святого Писания и вводит его в деятельную жизнь; таинствами ос¬вящает главные акты нашей временной жизни — рождение, брак, покаяние, смерть. Здесь ясно означаются и границы самой веры — церковь не есть Христос, а вождь и путь к Христу. Я верю в церковь, я верю в нее, как в сред¬ство, дающее мне веру во Христа, а не она предмет моей веры. Следователь¬но, вера ограничивается Христом и Писанием, о Нем говорящим. Здесь вера безусловна, рассудок ей покоряется, вера владычествует! Но все, что переходит за сию границу, перестает быть предметом веры и входит уже под владычество рассудка. Писания святых отцов не стоят для меня нарав¬не с Святым Писанием; благоговея пред высоким духом писателей, я при¬нимаю их мысли и поучения сердцем, готовым верить, но не запрещаю рас¬судку поверять их человеческое слово; это не только не запрещается, но есть обязанность священная, ибо рассудок нам дан для владычества над всем земным и для смирения нашего перед небесным. Но небесное на земле за¬ключается все во Христе и Св. Писании: перед Ним рассудок смиряется; все остальное подлежит ему; без рассудка нет воли; он ее светильник; без рассуд¬ка и воли не может быть смирения: рассудок понимает, но он же видит и свою неспособность понимать то, что подлежит одной вере, и необходимость смирения; воля решит: смириться или нет; она произносит свой приговор

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

не иначе, как будучи прежде просвещена тем же рассудком, который по¬сле должен покориться ее приговору. Итак, самое верное правило для нас, дабы не впасть в величайшее заблуждение и из святой религии Христовой не сделать для себя фанатизма факиров и шаманов, самое верное правило есть: сперва безусловное принятие верою всего, что заключается в Св. Писа¬нии и что нам передала церковь, утвердившая все на своих соборах, коро¬че — вера в Христа; потом свободное действие рассудка во всем, что выходит за сию границу, но действие рассудка в смысле веры, то есть введение рассуд¬ком в практическую земную жизнь того небесного, что вера приняла от Христа Спасителя, искупившего душу человеческую своим воплощением и оставившего ей в Писании свидетельство о сем искуплении. Итак, все, что постановила церковь на краеугольном камне Христа и Его учения, то для меня есть предмет безусловно смиренной веры; то же, что церковь утверж¬дает на основании частных обстоятельств, на требованиях времени или места, то для меня есть только предмет уважения, но здесь рассудок свобо¬ден действовать, ибо здесь все входит в его область. В первом случае одно чисто небесное для земного; в последнем — земное, производимое челове¬ком, подверженным заблуждениям и страсти, для пользы небесного, чисто молитвою. Там вера принимается, рассудок покоряется. Здесь вера не иное что, как убеждение строго судящего рассудка.

39.

К вере во Христа ведет вера в церковь, им установленную. Если нет для меня церкви, то кто будет посредником между мною и Христом, за 1800 лет посетившим мир и спасшим род человеческий своим воплощением? Это событие, в котором совершилась небесная судьба человека земного, не мо¬жет быть предметом обыкновенной истории, которая основана на фактах, подверженных сомнению, объяснимых критикою более или менее, задачею историка. Историк Христа не может быть человек, сознающий свою исто¬рическую систему по своему личному ошибочному обороту мыслей; исто¬рик Христа может быть только он сам, то есть Его Дух Святой, говорящий устами человеческими. И свидетелем историку может быть только одна церковь, от самого Христа получившая власть, наследованную на все века и на все народы. Если нет для меня церкви, то кто мне скажет, указывая на книги Святого Писания, в которых заключаются все сокровища веры и спа¬сения: эти книги писаны святым духом. Писатели не просто люди, но люди, проникнутые святым духом, что они говорят, то есть истина, не подвержен¬ная никакому разбору рассудка; эта истина заключается только в этих, а ни в каких других книгах; здесь она полная, более того, что здесь заключается, человеку не нужно, все, что он к этому от себя приложит, есть ложь и за¬блуждение; текст сих Писаний, хотя и произведение человеческое, хотя и прошел сквозь множество изменений, есть настоящий и полный; перевод его с языка первобытного, на коем он написан, есть правильный и верный; все, что могло быть в сем переводе ошибочно, исправлено; все, что в самом

39

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

тексте могло быть темно или заключало двойной смысл, объяснено и утверж¬дено один раз навсегда, с одной стороны, истолкователем самого текста, с другой стороны, дополнением и определением из преданий, принятых и утвержденных церковью; наконец, на основании Св. Писания утверждены внешние обряды, извлечены из него таинства, освящающие главные действия жизни, и утверждены все догматы, которые составляют полную систему веры христианской. Кто, кроме церкви, основанной Спасителем, просвеща¬емой Святым Духом, неумирающей, наполняющей для всякого человека промежуток между ним и Спасителем на земле, но составляющей видимое тело таинственной истины и откровением, оставленным нам Спасителем, кто, кроме церкви, может произнести такой приговор неотвержимый? Какому другому авторитету поверю я безусловно? Перед какою властью смирится мой ум и уступит вере, которая не может существовать без сего вольного самоотвержения рассудка? — Все это так. Но если церковь есть посредник между мною и Христом, то кто будет посредником между мною и церко¬вью? На ее авторитете утверждена моя вера во Христа или, лучше сказать, в С(вятое) П(исание), из которого я уже сам почерпаю веру во Христа. На ка¬ком авторитете утвердится вера моя в церковь? Я верю во Христа, потому что церковь говорит мне: верь; но я верю в церковь, потому что она уста-новлена Христом и что она есть его представитель. И так я верю во Христа посредством церкви; и верю церкви посредством Христа — которая из двух вер должна предшествовать? У протестантов разрушен авторитет церкви: они ищут веры своей прямо в Св. Писании; но у них Св. Писание предано на произвол толкующего разума и нет твердого основания. У них властвует непокорный рассудок, и вера должна молчать, не имея для себя постоянно¬го, неизменного предмета. У католиков есть авторитет церкви: для веры их предмет ясный и неизменный; рассудок не поколеблет веры. Но на каком авторитете основана их вера в церковь? Где посредник, который должен мне сказать: верь тому, что велит церковь. Перед кем должен умолкнуть и сми¬риться мой рассудок? И чей глагол должен произвольно и безусловно при¬нять я верой? Cercle vicieux*, из которого весьма трудно вырваться.

40.

Ньюменисты16 положили начало важному делу: соединению единствен¬но возможному церквей. Весь университет Оксфордский и до 1200 священ¬ников перешли на их сторону. Они говорят: истина одна и орган ее, цер¬ковь, должна быть одна; следовательно, ее надлежит искать в соединении. Раскол церквей произошел от разногласия в деятелях и разделения в управ¬лении. Первого быть не должно; оно произошло или от недоразумения или от заблуждения; к недоразумению принадлежит догмат о [нрзб.] неверия, а не [нрзб.]; одно и то же в одной церкви, но в разном изложении; к заблуж¬дению принадлежат основной взгляд на Свящ(енное) Писание, самобытно

* Порочный, заколдованный круг (фр.).

34

— ДНЕВНИКИ 1844-1847 ГОДОВ —

принятый, а не определяемый авторитетом церкви: здесь личность каждо¬го стремится произвести учение, непроизвольное и [нрзб.] церкви. Разно¬гласие в управлении, в [нрзб.] есть факт исторический, которым церковь означила свою историю. В должностях настоящих соединиться; управление должно оставлено быть