государя позволяет предполагать, что это могли быть конспективные заметки Жуковского к письму Николаю I. Ср. с чер¬новым письмом Жуковского к императору, где он, в частности, пишет: «Но, призна¬юсь, государь, мое положение было чрезвычайно тягостно» (Щеголев. С. 200).
433
— ПРИМЕЧАНИЯ —
51 Каков в писъм(е), таков и в моем мозгу (?). — Традиционно эти слова относят к письму Жуковского, обращенному к С. Л. Пушкину, но вполне возможно, что речь может идти и о письме к Бенкендорфу, и тогда датировка восьмой записи мо¬жет быть более поздней и связана с историей написания и чтения этого письма в кругу друзей.
52 Что же вы сделали? — Нет никаких свидетельств знакомства Николая I с пись-мом Жуковского к Бенкендорфу и реакции на него, но вполне возможно, что воп¬рос обращен именно к нему в связи со страхами издать указ о своеобразной «кано-низации» Пушкина, подобный указу о Карамзине.
55 Государь — до убийства и страх государя. — Эта запись и у Боричевского, и у Лев¬кович имела такое прочтение: «Государь — до. Удивление и страх заго(товить) указ» (Боричевский. С. 379, 390; Левкович. С. 79). Думается, речь идет о двух состояниях Николая I до убийства Пушкина, когда Жуковский еще верил ему и надеялся на его поддержку. Другое дело — то, что почувствовал Жуковский после смерти Пуш¬кина (в письме к Бенкендорфу Жуковский говорит о «погибели», об «убийце» Пуш¬кина). Жандармский обыск в кабинете поэта, история с отпеванием, тайные похо¬роны — все это стало «прозрением самого Жуковского». И, по словам исследователя, «только написав и сформулировав все обвинения в адрес шефа жандармов, он осоз¬нал, что Бенкендорф действовал не вполне самостоятельно — тогда и припомнил¬ся „страх» царя заготовить указ» (Левкович. С. 81). Но дело было не в самом указе (это слово никак не прочитывается в рукописи): Жуковский осознал страх государя во всей последуэльной ситуации.
54 Только в семье своей убежищ. — Совершенно справедливо мнение Я. Л. Левко-вич о том, что «последняя фраза (…) может быть понята как горестное воспомина¬ние о Пушкине. (…) Жуковский удерживал поэта при дворе, спасая от царской опа¬лы. И это было ошибкой. Надежным убежищем для поэта могла быть только семья, покой, «обитель дальняя трудов и чистых нег», но понял это ближайший друг Пуш¬кина слишком поздно» (Левкович. С. 83). Но в контексте всей восьмой записи эта фраза могла вполне приобрести и глубоко личный, автобиографический смысл: положение Жуковского при дворе становилось почти невыносимым. Подряд два больших путешествия в 1837—1839 гг. (по России и Европе), а затем женитьба и семейная жизнь до самой смерти в Германии решили его судьбу.
1837
(С. 47—82) Путешествие с в(еликим) к(нязем)
Автограф: РНБ. Оп. 1. № 9а—9д. Впервые: РС. 1902.№4—7. Приложе¬ние. С. 314—371. Публикация И. А. Бычкова. Тоже: Дневники. С. 314—371. Печа¬тается по этому тексту, со сверкой по автографу. Записи от 2—23 мая впервые: Новое литературное обозрение. 1997. № 28. С. 159—179. Публикация А. С. Януш¬кевича. Автограф: РГАЛИ. Ф. 198. Оп. 1. №37. Л. 10—13 об.
434
— ПРИМЕЧАНИЯ —
Путешествие с великим князем по России — специальный сюжет в дневниках Жуковского. Девятнадцатилетний наследник русского престола, великий князь Александр Николаевич (будущий император Александр II), только что закончивший основной курс обучения, отправился с большой свитой из Царского Села в это дли-тельное путешествие. Многочисленные инструкции и наставления наследнику, со-ставленные самим Николаем I, свидетельствовали о важности предпринятого воя¬жа (подробнее см.: Николай I: наставления наследнику. Публикация Н. Самовер // Наше наследие. 1997. № 39/40. С. 50—57).
Маршрут поездки был намечен заранее и издан специальной брошюрой. Наслед-нику предстояло проехать около 12 тысяч верст и обозреть Российскую империю от Урала и Западной Сибири на востоке до Смоленска на западе и Елисаветграда на юге.
Одним из участников свиты был и В. А Жуковский, который придавал большое значение этому событию. Путешествие наследника по России входило уже в план обучения, первоначально начертанный Жуковским еще в 1826 г. Зимой 1836— 1837 гг. вместе с К. И. Арсеньевым он работал над «Путеуказателем» для предстоя¬щего путешествия. В письме к матери наследника, императрице Александре Федо¬ровне, от 10 мая 1837 г. он говорил: «Наше путешествие можно сравнить с чтением книги, в которой теперь князь прочтет одно только оглавление (…). Эта книга Рос¬сия» (С 7. Т. 6. С. 213). Многочисленные благодеяния Жуковского во время путе¬шествия (помощь Кольцову, Герцену, Витбергу, Ершову, Милькееву, ссыльным де¬кабристам и т. д.) выявляют еще одну задачу: приучить наследника к милосердию. Составляемое им под непосредственным влиянием Жуковского письмо об амнис¬тии декабристов подтверждает это предположение (см.: Дубровин. С. 97—98).
Свиту Александра Николаевича во время путешествия, кроме Жуковского, со-ставляли: А. А. Кавелин — воспитатель, С. А. Юрьевич — помощник воспитателя, В. И. Назимов — инструктор по военной части, К. И. Арсеньев — преподаватель российской истории и статистики, И. В. Енохин — лейб-медик, молодые товарищи великого князя: его соученики граф И. М. Виельгорский и А. В. Паткуль, а также А В. Адлерберг. Попечитель наследника кн. X. А Ливен заболел за несколько дней до отъезда и не принял участия в путешествии.
Путешествие по России с наследником продолжалось почти полгода, с 2 мая по декабрь 1837 г.
1 Выезду, как это явствует из дневника С. А Юрьевича, члена свиты великого князя во время путешествия, занимавшего должность «помощника воспитателя», предшествовало специальное собрание всей свиты в 10 часов утра перед обедней, в ка-бинете государя. По замечанию автора дневника, «В. А Жуковский опоздал и пото¬му не был вместе с нами». В специальной речи, обращенной к спутникам великого князя, государь особенно подчеркивал необходимость обозревать все, «достойное примечания, с надлежащей точки, чтобы (великий князь) видел вещи так, как они есть, а не поэтически; поэзия в сторону, я не люблю ее там, где нужна существенность». По точному замечанию публикатора и комментатора этих записей Н. В. Самовер, это был «косвенный выпад против Жуковского, претендовавшего на активную ментор¬скую роль при наследнике» (Наше наследие. 1997. № 39/40. С. 54—55).
435
— ПРИМЕЧАНИЯ —
2 Уже в самом начале путешествия, в письме к императрице Александре Федо-ровне от 6 мая из Твери, Жуковский высказывал недовольство планом и темпами путешествия: «мы слишком скоро едем, имеем слишком много предметов для обо-зрения, и путь наш слишком определен; не будет ни свободы, ни досуга…» (С 7. Т. 6. С. 310). Эти жалобы будут продолжены и в последующих письмах к императрице, где он объяснит и краткость дневниковых записей: «Мы летим, и я едва успеваю ловить те предметы, которые мелькают, как тени, мимо глаз моих; едва успеваю записывать их кое-как в свой журнал, чтобы после как-нибудь привести их в поря¬док…» (Письмо от 22 июня 1837 г. // Там же. С. 314).
5 Набоков Иван Александрович, командир гренадерского корпуса, участвовав¬шего в военном смотре в Твери (см. запись от 6 мая).
4 Исправляющим должность гражданского губернатора Новгорода в это время был Петр Лаврович Суковкин (далее Жуковский называет его, оставляя пробел для отчества, и отмечает его усилия по благоустройству города). Губернским предводи-телем, как это явствует из последующей записи, был Николай Иванович Белавин.
5 Пропуски имен должностных лиц (из-за быстроты путешествия) нередки в «Дневнике» Жуковского и могут быть восполнены по «Адрес-календарю» и дневни-ковым свидетельствам С. А. Юрьевича. Директором гимназии был коллежский асес-сор Ковалевский, почетным смотрителем (попечителем), видимо, коллежский асессор Тырков. За сообщение этих и других сведений, связанных с реалиями путешествия, приношу глубокую благодарность Н. В. Самовер.
6 «Окрутник», согласно Далю, с пометой «сев(ерное)»: «наряженный, переряжен-ный, маскированный, маска, окрутившийся о святках, святочник» (Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля: В 4 т. СПб.; М., 1881. Т. 2. С. 669).
7 Николай Кочанов (Коганов) — блаженный, новгородский юродивый, находив-шийся во вражде с блаженным Феодором, юродствовавшим в Новгороде на Торго¬вой стороне. Его память, как святого, чтится 27 июля. См.: Полный православный богословский энциклопедический словарь. Репринтное изд. М., 1992. Т. 2. Стб. 1655.
8 Многие сведения об истории Новгорода были, вероятно, почерпнуты Жуков¬ским из кн.: Евгений (Болховитинов). Исторические разговоры о древностях Велико¬го Новагорода. М., 1808, сохранившейся в личной библиотеке поэта (см.: Описа¬ние. С. 27, № 126).
9 См. примеч. 4.
10 Викарием Новгородской митрополии был с 1834 по 22 мая 1837 г. епископ Старорусский Анастасий (в миру — Алексей Иванович Ключарев).
11 Новгородским полицмейстером был Алексей Иванович Воеводский.
12 Имеется в виду директор училищ Новгородской губернии Михаил Мироно¬вич Баранов.
13 Об этом посещении известно из писем архимандрита Фотия (в миру — Петра Никитича Спасского), бывшего настоятелем Юрьева монастыря, к его почитатель¬нице и стороннице гр. А. А. Орловой-Чесменской. Он, в частности, пишет: «Вооб¬рази, чадо, мое удивление. Жуковский, которого я тоже единожды видел, во сто крат показался мне лучше, нежели я от других о нем слыхал. По его словам и действи¬ям, он хороший человек. Такой любезный и расположительный он показался (…).
436
— ПРИМЕЧАНИЯ —
Жуковский, надо думать, талантливый; он по отъезде с парохода вид монастыря снял. Вот какой…» (РС. 1898. № 2. С. 369—370). Известно, что во время путешествия Жуковский постоянно рисовал. Как установлено Ю. М. Курочкиным, 176 листов с пу-тевыми рисунками поэта находятся в фондах Государственного Русского музея (см.: Курочкин. С. 204—205).
14 Архимандрит Арсений (Козиоров, ум. в 1840 г.) был настоятелем Иверского монастыря с 1829 г..
15 В «Дневниках», подготовленных И. А. Бычковым, фамилия городского вал-дайского головы прочитана неверно: «Василий Васильевич Мотягин» (Дневники. С. 314).
16 Как явствует из других материалов путешествия, отношения между Жуков¬ским и другим членом свиты, считавшимся «главным воспитателем», А. А Кавели¬ным, складывались далеко не идиллически. Во многом это объяснялось и разными взглядами на воспитание наследника, и различием их общественных воззрений. Эта противоположность позиций особенно выявилась во время посещения Кур¬гана, где находились ссыльные декабристы. Если Жуковский провел с ними це¬лую ночь и сделал все возможное для облегчения их участи, то, по воспоминани¬ям Н. И. Лорера и А. Е. Розена, Кавелин всячески препятствовал их общению и встречам с великим князем. «Какая разница с Жуковским! — восклицает мемуа¬рист. — И этот достойнейший человек делит свои заботы и сердце наследника престола с бездушнейшим человеком!» (Лорер Н. И. Записки декабриста. Иркутск, 1984. С. 178).
17 Городским головой Вышнего Волочка был Винчагов.
18 Речь идет о доме новгородского купца Михаила Ивановича Сердюкова, руко-водившего строительством Вышневолоцких шлюзов по личному указанию Петра I.
19 Имеется в виду Александр Петрович Толстой, тверской военный губернатор в 1834—1837 гг., впоследствии обер-прокурор Синода.
20 Александр Егорович Аверкиев, в 1835—1838 гг. — тверской вице-губернатор; впоследствии