развалины Кремля
Парижу мзда: спасенье.
И се на родину стеклись;
В ножнах уж меч кровавый.
Яви им пепел славы!
Стекитесь, чада и отцы,
Младые девы, жены,
На их главы надеть венцы,
Их увенчать знамени,
С рамен могучих снять щиты,
Принять из рук их громы,
Узреть возлюбленны черты,
Се на Кремлевской высоте,
Еще под прахом брани,
Стоят в смиренной красоте,
И к вам простерли длани…
Благословляем ваш возврат
В отчизну с ноля чести!
Святое титло верных чад
Ценой кровавой мести,
Ценою ран купили вы…
Здесь, на скале пожарной,
На ваши бодрые главы
Рукою благодарной
Отчизна славная кладет
Печать любви и славы,
И слезы исцеленья льет
На раны их кровавы…
На них, на них Твой крепкий щит
Склони, о Вседержитель,
Да и пред мирными дрожит,
24° На них, на них Твой крепкий щит
Склони, о Вседержитель,
Да и пред мирными дрожит,
Простри, Всевышний, длань Твою
На бранным сном почивших,
За Русь главы свои в бою,
За правду положивших;
Введи их в ту бессмертну сень,
Где мир Твой обитает,
Им радостью сияет;
Да там для них о жизни сей
Живет воспоминанье;
Да будут родины своей
И щит и упованье.
Друзья, с молитвою о нем,
О старце, о великом!..
О наш герой, когда с мечом,
С покойным светлым ликом,
200 Во храме, об руку Царя,
Младый под сединами,
Перед святыней алтаря,
Внимаем небесами,
Обет спасенья ты изрек,
Мы мнили, осленленны —
Забыв, что вождь наш человек —
Что дни твои нетленны…
И где же ты, о вождь побед?
Мы гимн поем спасенья:
2?° Почто ж спасителя здесь нет?
На праздник Провиденья
Мы ныне в Кремль свой притекли…
А наш герой не с нами?
Здесь громы вражески в пыли
Безмолвными рядами;
Здесь их разбитые щиты,
Их знамена кровавы;
Создатель нашей славы?..
280 ДруЗЬЯ? сей день да освятит
О нем воспоминанье;
Да к тени бранной долетит
Отечества призванье;
На верхних славы ступенях
Ему рука судьбины,
При блеске молний, при громах,
Постлала одр кончины;
На нем простерт, он угасал,
Как вечер светозарной,
29° И, угасающий, внимал
Отчизне благодарной…
Почий же в славе, наш герой!
Да при твоей гробнице
С мечом небес в деснице,
Страж пепла твоего, сидит;
Пред ней, неугасимый,
Да пламенник любви горит,
Отчизною хранимый.
300 ц 5уДЬ сец огнь священный знак,
Что свыше Провиденье
На Русь, сквозь самый бедствий мрак,
Сияет во спасенье.
И вы, которых бурный бой
Похитил средь полета,
Утекшие из света,
Друзья, благословенье вам!
Вы нал и за отчизну;
И здесь, прискорбная, сынам
Она свершает тризну;
И Кремль ее нреобращен
В алтарь благодаренья;
На нем был первый воспален
Светильник Провиденья.
Вы, в намять чадам поздних лет,
Своим геройским прахом
Спасенный одарили свет;
И враг свободы с страхом
От зеленеющих холмов,
Где пепел ваш хранится,
Как от карающих богов,
Смятенный, отстранится;
Они народам будут весть,
Сколь шатки зданья силы —
Вы проповедовать им: честь!
Оставили могилы.
Здесь всё в воспоминанье вам;
Сей пир Кремля священный;
Сей гимнами гремящий храм;
Ликующих в покое —
Все вы! всё нам от ваших дней
Наследие святое!..
Простри ж, Всевышний, длань Твою
На бранным сном почивших,
За Русь главы свои в бою,
За правду положивших.
34° Простри, Всевышний, длань Твою
На бранным сном почивших.
За РУСЬ главы свои в бою.
За правду положивших.
Тебе России верных чад.
Подпор МОГУЩИХ трону!..
О! как их двинул царский взгляд
Отчизне в оборону!
Летят! огню домы, ноля!
Перунам грудь и длани!
Встает гигантом брани!
Гремит ее призывный щит…
И, гневом мести рдея,
Войной Иртыш и Дон шумит,
Войной скалы Рифея.
Калмык, Башкир, Черкес и Финн
К знаменам побежали,
И все оградой из дружин
Кругом престола стали…
з°° Где ж враг?., о Русская земля,
И се! на высоте Кремля,
И верный славных предков сын,
И алтаря служитель,
К Тебе, ликуя, глас един
Возносят, Вседержитель!
Вы, чада бодрственных сынов,
Потомки знаменитых,
37° Близ их изрубленных щитов,
Близ их кольчуг разбитых,
Свои кольчуги и щиты
Повесьте в отчем доме;
На них чудесных дел черты,
Для чад, при бранном громе,
Мечом кровавым врезал враг;
Пускай на их обломках
Хранится повесть об отцах
Великая в потомках.
38° Вам подвиг новый предлежит:
Величие в покое.
Да сладкий мир не изменит
Вас, неизменных в бое;
Да вам покорная дает
В семействе — чисты нравы;
з°° Вез рабства верность — перед трон;
Пред bora —души нравы.
Покорностью могущий,
Цвети! да заградится вход
В твои смиренны кущи
Судьбы посланницам-бедам;
Да плуг трудолюбивый
Дарует жизнь твоим полям.
Умеренным счастливый,
400 Чужд развратительных сует,
Презрев роскошных негу,
К спасительному брегу.
А Ты их, Вышний, осени
Отеческой рукою:
Да будут благ Твоих они
Достойны пред Тобою.
Детей, Всевышний, осени
Отеческой рукою:
*10 Да будут благ Твоих они
Достойны пред Тобою.
Тебе народов и Царей!..
Да знает всяк властитель,
Что он лишь мудрости Твоей
Безвластный совершитель..
Вы, неподвижные в ныли,
Невольники могилы,
Цари — смутители земли,
Цари — земли светилы,
420 Призраки! встаньте из гробов
На голос, к вам зовущий!
Кто были вы: друзья богов,
Иль боги всемогущи?
О нет! орудие одно
В деснице Провиденья…
Внимай! внимай! летит Оно
С жезлом миронравленья
Над темной бездною времен,
И с вечной колесницы
43° Судьбы держав, судьбы племен
Бросает из десницы.
Кто быстрый переменит ток?
Чья сила? чья упорность?
Летит… а нам Вго урок:
„Умеренность, покорность!»
В одну семью, народы!
440 ДуХ благодати, пронесись
Над мирною вселенной,
И вся земля совокупись
В совет к царям, небесный Царь!
Символ им: Провиденье!
Трон власти, обратись в алтарь!
В любовь повиновенье!
Утихни, ярый дух войны;
Не жизни истребитель,
И вечных прав хранитель.
Ты, мудрость смертных, усмирись
Пред мудростию Бога,
И в мраке жизни озарись,
К небесному дорога.
Средь волн безвестных рока,
И ты, в нерукотворный храм
Свети, Звезда востока.
4°° Свети, свети, Звезда небес!
К ней взоры! к ней желанья!
К ней, к ней, за тайну сих завес,
Земные упованья!
Там всё, что здесь пленило нас
Явлением мгновенным,
Что взял у жизни смертный час,
Воскреснет обновленным.
Рука с рукой! вождю вослед!
В одну, друзья, дорогу!
47° И с нами в братском хоре, свет,
Пой: слава в вышних Богу!
СОН
Заснув на холме луговом,
Вблизи большой дороги,
Я унесен был легким сном
Туда, где жили боги.
Но я проснулся наконец
И смутно озирался:
И с пеньем удалялся.
Вдали пропал за рощей он —
Но струны все звенели.
Ах! не они ли дивный сон
Мне на душу напели?
ПЕСНЯ БЕДНЯКА
Куда мне голову склонить?
Покинут я и сир;
Хотел бы весело хоть раз
И я в семье моих родных
Когда-то счастлив был;
Но горе спутник мой с тех пор,
Как я их схоронил.
Я вижу замки богачей
И их сады кругом…
Моя ж дорога мимо их
С заботой и трудом.
Но я счастливых не дичусь;
Моя печаль в тиши;
Я всем веселым рад сказать:
Ног помочь! от души.
Тобою позабыт;
Источник милости твоей
Для всех равно открыт.
В селенье каждом есть твой хра
С сияющим крестом,
С молитвой сладкой и с твоим
Доступным алтарем.
Любуюсь на зарю;
И, слыша благовест, с тобой,
Создатель, говорю.
И знаю: будет добрым пир
В небесной стороне;
Там буду праздновать и я;
СЧАСТИЕ ВО СНЕ
Болезненны их лица;
Наполнен взор тоской.
Друг друга лобызают
И в очи и в уста —
И снова расцветают
Минутное веселье!
Двух колоколов звон:
Она проснулась в келье;
В тюрьме проснулся он.
ЯВЛЕНИЕ БОГОВ
Знайте, с Олимпа
Являются боги
К нам не одни;
Только что Бахус придет говорливый,
Мчится Эрот, благодатный младенец;
Следом за ними и сам Аполлон.
Слетелись, слетелись
Все жители неба,
Небесными полно
Земное жилище.
Чем .угощу я,
Земли уроженец,
Вечных богов?
Дайте мне вашей, бессмертные, жизни!
Боги! что, смертный, могу поднести вам?
К вашему небу возвысьте меня!
Прекрасная радость
Живет у Зевеса!
Где нектар? налейте,
Налейте мне чашу!
Нектара чашу
Певцу, молодая
Геба, подай!
Очи небесной росой окропите;
Пусть он не зрит ненавистного Стикса,
Быть да мечтает одним из богов!
Шумит, заблистала
Небесная влага,
Спокоилось сердце,
Провидели очи.
В АЛЬБОМ КНЯЖНЫ М. А. ЩЕРБАТОВОЙ
О грустном написать я должен в твой альбом.
Могу ль желанию такому покориться?
При мысли о тебе, невольно под пером
Одно веселое родится;
При мысли о тебе, невольно твой поэт
Воображеньем жизнь земную украшает;
Жилищем радости он видит здешний свет
И имя грусти забывает.
<К КАРЛУ ПЕТЕРСЕНУ)
Я предсказатель! Радость за горем пришла! Заменило
Небо, что отнято им! Вудь же утешен, отец!
Двух ты имеешь сынов! Твой младший с тобою, твой старший
Вудет, как ангел, с небес милого брата хранить.
ТРИ ПУТНИКА
В свой край возвратяся из дальней земли,
Три путника в гости к старушке зашли.
„Прими, приюти нас на темную ночь;
Но где же красавица? Где твоя дочь?»
„Принять, приютить вас готова, друзья;
Скончалась красавица дочка моя».
В светлице свеча пред иконой горит:
В светлице красавица в гробе лежит.
И первый поднявший покров гробовой
На мертвую смотрит с унылой душой:
„Ах! если 6 на свете еще ты жила,
Ты мною б отныне любима была!»
Другой покрывало опять наложил,
И горько заплакал, и взор опустил:
„Ах, милая, милая, ты ль умерла?
Ты мною так долго любима была!»
Но третий опять покрывало поднял
И мертвую в бледны уста целовал:
„Тебя я любил; мне тебя не забыть;
Тебя я и в вечности буду любить!»
Не узнавай, куда я путь склонила,
В какой предел из мира перешла…
О друг, я все земное совершила;
Я на земле любила и жила.
Нашла ли их? Сбылись ли ожиданья?
Без страха верь; обмана сердцу нет;
Сбылося все; я в стороне свиданья;
И знаю здесь, сколь ваш прекрасен свет.
Друг, на земле великое не тщетно;
Будь тверд, а здесь тебе не изменят;
О милый, здесь не будет безответно
Ничто, ничто: ни мысль, ни вздох, ни взгляд.
Не унывай: минувшее с тобою;
Незрима я, но в мире мы одном;
Будь верен мне прекрасною душою;
Сверши один начатое вдвоем.
• АРЗАМАССКИЕ ПРОТОКОЛЫ •
I
ПРОТОКОЛ ДВАДЦАТОГО АРЗАМАССКОГО ЗАСЕДАНИЯ
Месяц Травный, нахмурясь, престол свой отдал Изоку;
Пылкий Изок появился, но пасмурен, хладен, насуплен;
Был он отцом посаженым у мрачного Грудня. Грудень, известно,
Очень давно за Зимой волочился; теперь уж они обвенчались.
С свадьбы Изок принес два дождя, пять луж, три тумана.
(Рад ли, не рад ли, а надобно было принять их в подарок).
Он разложил пред собою подарки и фыркал. Меж тем собирался
Тихо на береге Карповкн (славной реки, где водятся карпы,
Где, по преданию, Карп-Богатырь кавардак по субботам
Ел, отдыхая от славы), на береге Карповки славной
В семь часов ввечеру Арзамас двадесятый. Под сводом
Новосозданного храма, на коем начертано имя
Вещего Штейна, породой германца, душой арзамаспа,
Сел Арзамас за стол с величавостью скромной и мудрой наседки;
Сел Арзамас —и явилось в тот миг небывалое чудо:
Нечто пузообразное, пупом венчанное вздулось,
Громко взбурчало, и вдруг гармонией Арфы стало бурчанье.
Члены смутились, Рейн дернул за кофту Старушку,
С страшной перхотой Старушка бросилась в руки Варвику,
Журка клюнул Пустынника, тот за хвост Асмодея,
Начал бодать Асмодеи Громобоя, а этот облапил,
Сморщась, как дряхлый сморчок, Светлану. Одна лишь Кассандра
Тихо и ясно, как пень благородный, с своим протоколом,
Ушки сжавши и рыльце подняв к милосердому небу,
В креслах сидела. „Уймись, Арзамас!—возгласила Кассандра.—
Или гармония пуза Эоловой Арфы тебя изумила?
Тише ль бурчало оно в часы пресыщенья, когда им
Водка, селедка, конфеты, котлеты, клюква и брюква
Быстро, как вечностью годы и жизнь, поглощались?
Знай же, что ныне пузо бурчит и хлебещет недаром;
Мне —Дельфийский треножник оно. Прорицаю, внимайте!»
Взлезла Кассандра на пузо, села Кассандра на пузе;
Стала с пуза Кассандра, как древле с вершины Синая
Вождь Моисей ко евреям, громко вещать к арзамасцам:
„Братья-друзья арзамасцы! В пузе Эоловой Арфы
Много добра. Не одни в нем кишки и желудок.
Близко пуза, я чувствую, бьется, колышется сердце!
Это сердце, как Весты лампада, горит не сгорая.
Бродит,
