изглажено все; я не помню

Слова обидного, взгляда сурового; помню одно лишь

Счастье святое любви, лишь его, избранного сердцем,

Радость души, благородного, кроткого, сильного волей,

Тихого нравом, разумом мудрого, сердцем младенца,

Наля, мою надежду, спасение, жизнь. Непрестанно

Думать о нем и о прошлых днях неразлучности сладкой,

Думать о прелести взора его и улыбки, о сладком

Голосе, нежных речах, и, всею душой погружаясь

В думу любви, быть розно с ним, несказанно любимым, —

Вот страданье, которому имени нет». В сокрушенных

Мыслях таких Дамаянти сидела тогда на дворцовой

Верхней площадке с служанкой своей, молодою Кезиной.

1^9

Вот и видят они, что на двор широкий влетели

Кони, гремя и дымясь, с колесницей; и в той колеснице

Выли трое: царь Ритуперн, Вагука, Варшнея;

Где же Наль?.. С томительным страхом глядит Дамаянти;

Видит царя; Варшнею потом узнает; напоследок

Смотрит на их безобразного спутника — ей незнаком он.

Того порой Ритуперн сошел с колесницы; Варшнея

Также; Вагука начал разнуздывать коней: и в это ж

Время вышел и Вима гостю навстречу. Друг другу

Оба царя поклонились учтиво, хоть оба не знали,

Что друг другу сказать. Ритуперн, осмотрясь, не приметил

В царском дворце ничего, что 6 канун означало большого

Праздника; он подумал: «Я был легковерно обманут

Ложною вестью»; и Биме сказал он: «Здравья и долгих

Лет тебе я желаю». Вима таким же приветным

Словом ответствовал. «Что, — потом он спросил, —- привело к нам

В нашу столицу Видарбу такого великого гостя?»

Слыша этот вопрос и не видя нигде никакого

Знака, чтоб были другие цари и царевичи в царском

Доме, владыка Айоды ответствовал: «Видеть хотел я,

Царь благодушный, тебя и, с тобой познакомясь, проведать,

Все ли в твоем благоденствует царстве?» Мудрому Биме

Странным ответ такой показался, и было ему непонятно,

Как могло прийти на ум царю Ритуперну

Путь такой предпринять лишь затем, чтоб проведать, здоров ли

Царь Вндарбы, ему незнакомый. «Тут есть, — он подумал, —

Верно, другая причина. Узнаем мы после». И, руку

Ласково гостю подавши, сказал он: «Милости просим,

Царь Ритуперн; мы рады весьма твоему посещенью.

Но ты устал; войди к нам в палаты и там успокойся;

Что ни прикажешь, вес будет исполнено». Вместе с Варшнеей

Царь Ритуперн вошел во дворец; а Вагука, отпрягши

Добрых коней, отвел их в конюшню; потом, возвратяся,

Сел на прежнее место свое в колеснице и скоро

В грустную думу весь погрузился. Бго Дамаянти

Сверху увидя, вздохнула глубоко. «Ужель обманулось

Сердце мое? — сказала она. — Но стук колесницы

Был мне знакомый, был подлинно Налсв… А Наля не вижу.

Или Варшнея искусство его перенял? Или открыли

Боги его царю Ритуперну?» Так Дамаянти

Мучилась тяжким сомненьем; вот наконец, обратяся

К верной Козине, служанке своей, она ей сказала:

II

«Слушай, Козина, поди и проведай, кто в колеснице

Так угрюмо сидит один, лицом некрасивый,

Руки короткие? С ним заведя разговор, постарайся

Выспросить, кто он? Меня подозренье тревожит: не сам ли

Наль таится под этим уродливым видом? Ты вот что

Сделай: с ним говоря, повтори, как будто случайно,

Те слова, которые всюду браминам велела

Я повторять; увидишь, не даст ли какого ответа

Он на них, и ежели даст, то все, что ни скажет,

Ты заметь и мне передай». Козина к Вагу ко

Тотчас пошла; Дамаянти ж, па прежнем месте оставшись,

Сверху смотрела на них. Козина, приближась к Вагу ко,

Так сказала ему: «Благородные гости, будь в добрый

Час вам приезд ваш в Видарбу; царская дочь Дамаянти

Мне приказала узнать, зачем вы здесь и откуда?»

«Мы из Айоды, царю Ритуперну подвластного царства, —

Так Вагука сказал. — Узнав от брамина, что будет

Снова супруга себе выбирать Дамаянти, айодский

Царь на своих быстроногих конях, которыми правлю

Я, сюда прискакал, чтоб явиться с другими на выбор».

«Ты не один при царе; вас двое; кто твой товарищ?

Кто ты сам, и откуда, и как к царю Ритуперну

В службу вступил?» — «Мой товарищ Варшнея, бывший конюший

Наля; меня называют Вагука; что я не красавец,

Это ты видишь; служу у царя на конюшне, но мог бы

Также служить и на кухне, ибо я столь же искусен

Вкусную пищу готовить, как править конями». — «Скажи ж мне, —

Снова спросила Козина его,- не дошла ль до Варшнеи

Весть какая о Нале? И сам ты об нем не слыхал ли?»

«Налевых бедных детей, — Вагука сказал, — проводивши

К деду и царских коней оставив в Впдарбе, Варшнея

В службу вступил к царю Ритуперну. О участи Наля

Он не знает, и ист на земле никого, кто о ней бы

Что-нибудь знал; под видом чужим, в неведомом месте

Царь укрывается. Наль один на свете о Нале

Знает, да та лишь одна, кто с Налом одно; никому он,

Кроме ее, не открыл своих таинственных знаков».

«Но (сказала Козина) брамин, посетивший Аноду,

Встрстясь с тобою, тебе повторил слова Дамаянти:

«Где ты, игрок? Куда убежал ты в украденном платье,

В лесе покинув жену? Она, почерневши от зноя,

В скудной одежде, тобою обрезанной, ждет, чтоб обратно

К ней ты пришел, о тебе лишь тоскует она и ни разу

Сна не вкусила с тех пор, как, себе на погибель, заснула

В том лесу, где тобой так безжалостно брошена. То ли

Ты обещал ей супружеской клятвой? Покров и защита

Муж для жены; а ты что сделал с своею женою,

Ты, величаемый мудрым, твердым, благим, благородным?»

Помнишь ли, что на эти слова отвечал, ты брамину?»

Весь побледнев, неподвижно смотрел на Козину Вагука;

Долго, пронзенный незапною болью любви, не имел он

Силы вымолвить слово; рыдающим голосом, очи,

Полные слез, опустив, напоследок тихо сказал он:

«В бедности, в горести терпят безропотно с верой смиренной

Неба достойные, долгу супружества верные жены;

Сердце их кроткое нежным прощением мстит за обиду;

Вели в безумии все свои радости, свет и усладу

Жизни, расставится с верной подругою, жалкий преступник

Сам уничтожить мог; если, отчаянный, платья лишенный

Хитрыми птицами, голодом мучимый, он удалился

Тайно от спутницы, если он с той поры денно и ночно

Все по утраченной плачет и сетует —- доброй женою

Вудет оплакан он; что 6 ей ни встретилось доброе, злое,

Нежному, верному сердцу покажется горе не горем,

Радость не радостью — будет лишь памятно бедствие мужа,

Тяжкой виной своей в горе лишенного всякой отрады».

С этим словом вея Налева скорбь пробудилась в Вагу ко;

Он застонал, и слезы из глаз пол ил ися. Кезпна

Тотчас ушла, спеша обо всем известить Дамаянти.

III

«Это Наль (Дамаянти сказала в слезах, с замираньем

Сердца Козину выслушав), это мой царь, мой владыка,

В виде чужом. Ты должна к нему возвратиться, Кезпна,

Снова. Вблизи притаись и внимательно следуй за каждым

Шагом и взглядом его, не откроется ль в том, что заметишь,

Признака тайной, особенной силы. Я думаю, скоро

Ужин начнет он готовить царю Ритуперну — смотри же,

Так устрой, чтоб он ни воды, ни огня для варенья

Пищи не мог получить, и заметь потом, что начнет он

Делать; и все другое что в нем покажется чудным,

Также мне опиши». Козина пошла и, исполнив

Волю царицы, явнлася к ней с своим донесеньем:

«Нет! ни прежде видать не случалось, ни после увидеть

Мне не случится того, что теперь предо мною сбылося:

Этот Вагука не просто земной человек; он с богами

В явном союзе; ничто для него ни низко, ни тесно;

К низким дверям подойдет — головы не наклонит, а сами

Двери над ним приподымутся; тесное место просторным

Вдруг при его приближенье становится. Всяких припасов

Вместе с посудой царь Вима велел приготовить, чтоб ужин

Он для царя Ритуперна сварил; но воды, как тобою

Выло приказано, не дали; он того не заметил,

Только взглянул — и водой все сосуды наполнились; также

Он и огня под дрова попросить не подумал, а только

Взял соломы — и мигом сама собою солома

Вспыхнула. Много другого заметила я: без обжоги

Голой рукой разгребал он огонь; вода закипала,

Только что к ней он касался. Но чудо последнее боле

Всех других изумило меня: засохшую розу

Он увидел; в пыли она без листьев лежала;

Он ее поднял, взглянул на нее, и явилась живая

Роза в руке у него на месте прежней, поблекшей.

После такого неслыханно чудного дела, царица,

Я побежала немедля к тебе». Но уже Дамаянти

Воле сомненья иметь не могла: то явные были

Знаки Наля, то были дары, полученные в самый день брака

Им от богов, и она, уж блаженствуя, видела сердцем

Наля желанного там, где еще для очей был Вагука.

«Сбегай опять ты к нему, — сказала Кезине царица, —

Запах от пищи, им приготовленной, чудно приятен;

Хочется знать мне, вкусна ли она? Попроси у Вагу к и

Мяса жаркого кусок». Побежала Козина к Вагу ко

Снова и скоро назад возвратилась с дымящимся мясом.

Налов знакомый ей вкус Дамаянти узнала, отведав

Мяса. «Он здесь! он здесь! — в восхищенье она повторяла

Мысленно. — Воле сомнения нет. Но долго ль он будет

Светлый свой образ таить от жаждущих взоров и мучить

Водное сердце мое нестерпимым желаньем свиданья?»

Так сокрушаясь, она наконец приказала Козине

Взять детей и вывести их из дворца, чтоб Вагуке

Их показать мимоходом. Лишь только Вагука увидел

Двух малюток, цветущих детей Дамаянти и Наля,

Столь давно потерявших отца, — в нем душа загорелась;

Кинулся к ним он навстречу, по имени назвал обоих,

К сердцу прижал, и заплакал, и долго, долго, слезами

Их обливая, от них оторваться не мог, но, опомнясь,

Вдруг отскочил и Козине сказал: «Я также имею

Двух детей малолетных, сына и дочь; совершенно

С этими сходны они, и давно я с ними в разлуке.

Вот отчего я и был так сильно встревожен их встречей;

Но, послушай, люди заметят, что часто ко мне ты

Ходишь, и будет тебе оттого без вины нареканье;

С миром отсюда поди и боле ко мне не являйся».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

I

Все, что было ей нужно, узнав, Дамаянти решилась

Сделать опыт последний и матери вот что сказала:

«Кликни Вагуку к себе; я тайну эту открою;

Наль отыскан; он здесь, я знаю, я верю». Царица, согласно

С просьбою дочери, кликнуть велела Вагуку, и сколько

Волей, столько неволей царь с трепетанием тайным

Стал наконец пред лицом своей Дамаянти. Безгласен

Сделался он, увидя ее, прелестную в скорби,

Чистого ангела радости в платье печальном вдовицы.

Сердцу его несказанный упрек, перед ним Дамаянти

Молча стояла, пронзительный взор на него устремивши.

«Дай ответ мне, Вагука, — она напоследок сказала, —

Знал ли ты верного мужа, который был бы способен

Тайно покинуть жену и ее, заснувшую с твердой

Верой в защиту его, в лесу беззащитную бросить,

Бросить одну, без одежды, без крова, без пищи, дотоле

Нежно любимую им и ничем, ни делом, ни словом,

Ниже каким помышленьем пред ним не виновную? Вот что

Сделал со мною, Вагука, супруг мой Наль Пуньялока.

Чем я его оскорбила? Чем могла побудить я

Сердце его на такое предательство? Он пред богами

Выбран был мной, пред богами я с ним сочеталась, и боги

Слышали клятву, им данную мне, в любви неизменной.

Как же, Вагука, он мог изменить своей Дамаянти,

Радостным сердцем и горе, и бедность, и стыд, и изгнанье

С ним разделившей, той изменить, которой сказал он,

Руку ей дав пред святым алтарем: «Тебя я отныне

Буду чтить и любить, защищать и питать, и с тобою

Горе и радость, богатство и бедность и все неизменно

В жизни делить обещаюсь?» Вагука, скажи мне, как мог он

Так измениться, так все позабыть?»