мною

Поднять не смеет головы;

Но никому из них досель не мог я

Ответствовать, когда он знать хотел,

Кто мои отец. Скажи же: кто отец мой?

Когда не окажешь, на еебя

Я руку наложу,

Да и тебе добра не будет».

Темина с гордостью и страхом отвечала:

«Мой сын, твое рожденье

Доныне было тайной;

Теперь узнай: ты сын Рустема;

Ты дедов знаменитых внук;

И нет земных величий,

Которых бы отец твой не затмил

Сияньем дел своих великих.

Возьми теперь повязку эту;

Носи ее и береги,

Как свет своих очей: ее мне дал

Отец твой на прощанье.

Когда к нему дойдет молва,

Что ты достоин быть им признан,

Он позовет тебя в Иран

И по своей повязке там узнает.

Но ведай наперед, Зораб,

Что на глаза ему явиться

Не иначе ты можешь, как прославясь

Великим делом богатырства;

Тебя неславного ни знать,

Ни видеть твой отец не хочет;

Не по своей породе знаменитой,

Не по его повязке золотой

Ты будешь им за сына признан;

Вас породнит одна лишь только слава;

С ее свидетельством ты должен от меня

Принесть отцу его залог заветный,

Лишь ею ты получишь право

Сказать в лицо Руетему: «Я твой сын».

Гордпся ж, друг, своей породой славной,

Но до поры храни о ней молчанье».

III

На то Зораб ей дал такой ответ:

«Кто скроет в небесах

Сияющее солнце?

Кто скроет на земле

Своей породы славу?

Зачем о ней так поздно сведал я?

До сих пор ежечасно

И встречный мне и поперечный,

И старики и молодые

Твердили о Рустеме.

Кто исполина одолел?

Кто замок разорил волшебный?

Кто войско разогнал один?

На каждый мне такой вопрос

Все тот же был ответ: Рустсм.

Во мне от изумленья

И ревности кипело сердце;

А он был мой отец, и я о том не ведал.

Но знай теперь: из Семенгама

И из туранских областей

Храбрейших вызвать я намерен:

И мы пойдем войною на Иран;

И битва будет там такая,

Что пылью месяц в высоте

Задернется, как темной тучей;

С иранского престола

Сгоню я шаха Кейкавуса

И подарю Иран Рустему;

Потом пойду войною на Ту ран,

И будешь ты царицею Турана».

Так он сказал и гордо удалился.

И никому он своего

Рожденья не открыл:

Неведомая сила

Ему уста сжимала всякий раз,

Когда была готова

Слететь с них тайна роковая;

Как будто сам отец ему шептал:

«Лишь славой ты получишь право

Сказать в лицо мне: я твой сын».

IV

И скоро, к матери опять при шедши,

Сказал Зораб: «Я сам готов,

Но у меня коня нет боевого;

Мне нужен конь, со мною равный силой,

Такой, чтоб камни мог одним ударом

Копыта в крошки разбивать,

Чтоб был могуч, как слон, легок, как птица,

Чтобы в воде проворной рыбой плавал

И серной прыгал по горам,

Чтоб и коня и седока

Мог опрокидывать напором крепкой груди

И чтоб, сидя на нем,

Я не лицом к лицу,

А свысока смотрел в глаза врагу».

При этом слове радостная гордость

Зажглася в материнском сердце;

Она немедленно велела

Пригнать из табунов Тураиа

Коней отборнейших, чтоб мог Зораб

Найти желанного меж ними.

И было пригнано их много;

И всех их на поле широком

Перед стенами Семенгама

Свели в один бесчисленный табун;

Все были дикие, как вихри.

И начал их Зораб перебирать:

Он каждого, который меж другими

Казался легче и сильней,

К себе притягивал арканом

И на спину ему клал руку — и одним

Руки жслезныя давленьем

Выл каждый вмиг к земле притиснут;

И в целом табуне Зораб

Ни одного не выбрал по желанью.

V

Тут подошел к Зорабу старый витязь

И так сказал: «Я дам тебе коня,

Какого не бывало

До сей поры нигде.

Он родился от Грома,

Коня Рустемова; как буря силен;

Как молния, летуч;

Нет на него ни зноя, ни мороза;

Широкий дол, высокий холм

Он тенью облака перебегает;

Бескрылой птицею по воздуху летит;

В стыде павлин сжимает пышный хвост,

Когда густую он разбрасывает гриву;

Он прыткий лев — когда на круть бежит;

Он сильный кит — когда в воде плывет;

Ездок, пустив стрелу, своей стрелы скорее

На нем домчится до врага;

Его ж бегущего быстрейшей

Стрелою не догонит враг;

Он чудо-конь; но есть в нем и великий

Порок: он в руки не дается.

Кому ж его удастся укротить,

Тот выезжай на нем хоть на Рустема».

Такой находкою нежданной

Обрадован Зораб был несказанно.

«Скорей, скорей, — он закричал, — ведите

Ко мне коня!» И конь был приведен.

Ему Зораб давнул рукою спину

И грянул в голову его

Своим тяжелым кулаком —

Могучий конь не пошатнулся,

Лишь, шею вытянув, сверкнул

Глазами, прянул на дыбы

И так заржал,

Что с ним окрестность вся заржала.

Зораб стал гладить и трепать

Его, как шелк, блистающую спину —

И конь недвижимо стоял,

Лишь оком огненным на витязя косился.

И на него вскочил Зораб,

И конь, легчайшему узды его движенью

Покорный, вихрем полетел;

Зораб же на его спине сидел так крепко,

Как на коне сидит железном

С ним вместе вылитый железный истукан.

Конь наконец под сильным седоком

Устал; его дымились ноздри,

С него катился пенный пот.

Тогда Зораб сказал ему, разгладив

Его разбросанную гриву:

«Мой добрый конь, теперь нам мир открыт:

Теперь не будет стыдно

И на глаза Рустему нам явиться».

VI

И стал Зораб к войне с Ираном снаряжаться.

Когда ж о том проведали в Туране,

Бесчисленно к нему сходиться стали

Охотники; для них его желанье было,

Как солнечный восход для темной ночи:

Давно Туран не враждовал с Ираном,

Давно для всех мученьем был покой,

И все кипели жаркой жаждой

Войны, победы и добычи;

Из пепла вдруг великий вспыхнул пламень.

Зораб приходит к деду своему

И говорит: «Есть люди у меня —

Но нет у них оружий;

Коня я доброго нашел —

Мои же люди все бесконны;

Идти в поход готовы мы —

Но вьючных нет у нас верблюдов,

Чтоб тяжкий груз нести за нами;

Хотим мы сытно есть и пить

В ДОСУЖНОС от боя время —

Но нет у нас запаса пищи;

Благоволи твои нам отпереть

Конюшни, хлебные анбары

И оружейную палату, где напрасно

Съедает ржа мечи и брони».

12 — 3088

177

И деду старому по сердцу

Была такая речь от внука;

Охолодевшая в нем кровь разгорячилась,

И он сказал с усмешкой про себя:

«Необычайный выбрал способ

Отца отыскивать мой внук!

К го он взять намерен с боя».

И всем снабдить Зораба царь спешит:

Анбары хлебные отворены;

Для ратников, верблюдов и коней

Запас пшена, ячменя и овса

Огромный собран; дед не поскупился также

Своей серебряной и золотой казною

Со внуком поделиться;

И оружейную палату отпер он,

И дал на волю брать оттуда

Мечи, кольчуги, шлемы,

Стрелами полные колчаны,

Тугие луки, топоры,

В серебряной оправе ятаганы,

Кривые сабли с золотой насечкой,

И палицы с железными шипами,

И копья длинные с булатным острием.

Сподвижникам раздав доспехи и казну,

Зораб сказал: «Вот все, что я теперь имею;

Чего ж недостает,

То мы дополним скоро

Добычей боевою;

Когда возьмем Иран,

Я всех вас с ног до головы

Иранским золотом и серебром осыплю».

VII

Тураиа царь Афразиаб

Услышал, что с гнезда слетел орленок смелый,

Что отроку-богатырю наскучил

Покой беспечный детских лет,

Что первый пух едва пробился

На подбородке у него —

Л уж ему в пространном мире тесно;

Что молоко обсохнуть не успело

На молодых его губах —

Л уж на них звучит, как в небе гром,

Тревожный крик, зовущий на войну;

Что он замыслил Кейкавусов

Трон опрокинуть и Иран

Своим толпам предать на разграбленье;

Что стоило ему ногой лишь в землю топнуть,

И из земли вдруг выскочило войско;

Что наконец молва есть, будто он

Рустемов сын, и будто от коня

Рустемова и конь его родился.

Афразиаб, Турана царь, бровей

От этих слухов не нахмурил;

Он долго сам с собою размышлял,

И, размышляя, улыбался;

И напоследок повелел,

Чтоб Баруман, его верховный вождь,

К нему явился. Баруману

Он так сказал: «Возьми двенадцать тысяч

Отборных ратников моих

И отведи их в Ссмснгам к Зорабу.

Но слушай (что ж услышишь,

То пусть в твоей душе, как мертвый труп

Во гробе, тайное лежит),

Отдав ему мое письмо,

Бго уверь, что с ним Афразиаб

На жизнь и смерть в союз вступает;

Раздуй в нем пламень боя,

Чтоб бешено, как лев голодный,

Он устремился на Иран:

Но берегись — отнюдь не допускай

Бго увидеться с Рустемом;

Чтобы никто и имени Рустема

При нем не смел произнести.

Не знаю я, отец ли

Ему Рустсм иль нет, но оба

Они мне злейшие враги;

И их стравить нам должно, как зверей.

Легко случиться может,

Что грозный, устарелый лев

Под сильной лапой молодого,

Растерзанный, издохнет —

Тогда Иран смирится перед нами

И Ксйкавус не усидит на троне;

Тогда найдем мы средство и Зорабу

Зажать глаза, чтоб перестал

Он с жадностью звериной

Смотреть на царские престолы.

Известно мне: ему Ирана мало;

И на Ту ран свои острит он когти.

И сели подлинно он сын Рустема,

То пусть волчонок молодой

Заеден будет старым волком;

Тогда и старый пропадет,

Как пропадает, иссыхая

И тяжким илом застилаясь,

Вода в степном, оставленном колодце».

Так говорил Афразиаб;

Потом он Варуману

Вручил письмо к Зорабу,

Предательской исполненное лестью.

Но то письмо не с легким сердцем,

А с тяжким горем принял Баруман:

Не славы, а бесславья ждал

Он от войны, в которой принужден

Был сына храброго на храброго отца

Обманом хитрым наводить,

Чтоб разом погубить обоих.

VIII

Когда узнал Зораб, что Баруман

К нему с письмом, с дарами, с войском

Афразиабом посланный, идет,

Немедленно вооружась,

К нему он выехал навстречу.

Как удивился витязь молодой,

Когда такое множество народа,

Оружием блестящего, увидел!

Как удивился Варумай.

Когда предстал глазам его такой

Красавец с ростом великана,

С весенней свежестью младенца,

С горячим юноши кипеньем,

С железной твердостию мужа!

Он на него внимательно смотрел:

Он изумлен был несказанно,

Он чувствовал невольный трепет,

В нем громко вопияла жалость

При виде красоты, столь бодрой и цветущей,

И про себя подумал старый витязь:

«О ты, прекрасная звезда,

Тебе сиять бы в чистом небе,

Не заходя, не померкая;

Достоин ты, мой светлый воин,

Чтоб был орлиный твой полет

Советом мудрости направлен,

А не предательством змеиным».

И, подошед к Зорабу, он вручил

Ему письмо Афразпаба.

Прочтя письмо, Зораб поспешно собрал

Свои туранские дружины

И, Варуману повелев

Для отдыха остаться

Дни на два в Семен гаме,

Простился с матерью и с дедом

И поскакал, воскликнув громозвучно:

«Туран, за мной!» При этом клике

Всё разом всколебалось,

Знамена развернулись,

Задребезжали трубы,

Тимпаны загремели,

Заржали грозно кони,

Пошли вперед дружины;

М быстро полилась война

С убийством, грабежом, пожаром

На мирные поля Ирана.

Книга третья

ХЕДЖИР И ГУРДАФЕРИД

I

На самом рубеже Ирана

Стояла крепость Псами Замок;

Она Иран хранила от набегов

Соседнего врага,

И ею два повелевали

Вождя; один из тех вождей

Был старый Гездехём,

Ира вптел ь опытно-разум н ый,

Другой Хеджир, наездник молодой,

Рачитель дела боевого.

И с Гездсхемом находилась в замке

Его младая дочь,

По имени Гурдафсрид,

Что значит: витязь без порока;

И на такое имя

Она имела право:

Прекрасная, как девственная пери,

Она была сильна, как богатырь;

Хеджир напрасно

Ей рыцарством понравиться хотел —

Она ему ристаньем на коне,

И меткою стрельбой из лука,

И ловкостью владеть мечом

Была равна; а мужественным делом

Против врага пред нею отличиться

Не мог он — не было врага.

Но вдруг с высокой башни замка

Увидели на крае небосклона

Идущее в густой пыли, как в дыме

Великого пожара,

Туранское бесчисленное войско.

Затрепетал от радости Хеджир.

«Двойная будет мне победа, —

Подумал он, — одна — там, в поле над врагом,

Другая — здесь, над девою надменной».

И он, надев свои доспехи,

Несется быстро на коне,

Любо ни ю и мужеством стремимый,

На подходящие туранскис дружины;

И вслед за ним с ограды замка

Завистливым стремится оком

Звезда красы Гурдафсрмд.

II

И, быстро подскакав к туранеким

Дружинам, грозно закричал

Хеджир им: «Кто вы? Кто из вас

Храбрейший? Пусть отведает со мною

Меча, копья иль булавы;

Он будет нынче же с высокой

Ограды замка моего

Своей отрубленною головою

На всех вас ужас наводить».

На этот вызов ни один из турков

Не отвечал: никто из них не смел

На рубеже Ирана первый

В сраженье выступить. Увидя,

Что все его сподвижники робеют,

Зораб, разгневанный, схватил

Свой меч и поскакал

Один за всех на смертный поединок.

Как тигр из камышей прибрежных,

Так из густой толпы своих он прянул

И закричал Хеджиру: «Выходи;

Твои слова хвастливые не страшны;

Не на лисиц ты выехал, на львов;

Знать хочешь: кто мы и зачем

Пришли в Иран? Узнай же: я Зораб,

Сын царской дочери