(3 июня) 1829 г. Т. 13. С. 309), возвращала поэта к событиям 1821 года — к Бер¬линскому празднику, к переводу повести «Пери и Ангел» из восточного романа Т. Мура «Лалла Рук», к пережитому чувству восторженного поклонения Алек¬сандре Федоровне и созданию поэтических манифестов («Лалла Рук», «Явление поэзии в виде Лалла Рук»), в которых получила выражение его романтическая концепция жизни и поэзии.

На с. 2 и 4 этого экземпляра повести Рюккерта карандашом над строками Жу-ковский сделал черновой набросок перевода 1—15 стихов Рюккерта:

[Жил бьм] Царил в Индии царь

назывался он Нал ем, [всеми] 6мл одарен добродетелью,

молодостью, красотой, Храбростью и сиял между царями земными,

как солнце сияет На небе между звездами,

все озарял. Никто с ним В доблестях прекрасных

сравниться не мог: светлым

премудрым Разумом, сильной рукой

духовных мужей усердный Чтитель, глубокий знаток

тайн священных писаний. Жертводаритель усердный Богам.

Перевод, выполненный дольником, похож на подстрочный перевод в точности следования первоисточнику, однако Жуковский оставил без внимания локальные индийские названия: он не перевел «Sohn Wirasen» (Сын Виразены), «Nischada-Land» (Нишадская земля).

Первое упоминание о повести «Наль и Дамаянти» появляется в списках, по-мещенных на предпоследней и последней страницах красного альбома с золотым обрезом среди произведений в стихах и прозе 1822—1831 гг. (РНБ. Ф. 286. Оп. 1. № 30. Л. 85 об. и 86):

Л. 85 об. (…)

Легенда

Лягушки и мыши Из Овидия Феокрит

Разговор двух ангелов Эдип царь Эдип в Афинах Наль и Дамаянти Макбет

Л. 86.

Поэзия

Ахилл и Приам

Иван Царевич и молодая царевна

Разбойники

Валлеиштейиов Лагерь

Лягушки и мыши

Наль и Дамаянти

Разговор двух ангелов

(…)

Следующее по хронологии упоминание «Наля и Дамаянти» содержится в спи¬ске на л. 1 зеленой тетради «Стихотворений 1832—1833 гг.» (РНБ. Оп. I. № 37). Под датой «1832» расположены три столбика названий произведений, во втором следуют:

3#2

(…)

Dcr Bloiule Ecberl

Ундина

Италия

Наль и Дамаянти Негтап и Dorothca Одиссея Lalla Rotikh Кровавая монахиня Лягушки и мыши Allegro и Penserosa Цнд

Библейские повести Детские стихотворения Эолова арфа Орлеанская дева

Таким образом, название будущей повести появляется в круге больших эпиче¬ских произведений, таких как «Ундина», «Герман и Доротея», «Одиссея». Вместе с тем 1831—1832 годы — это период третьего «балладного взрыва» в творчестве Жуковского. Работа над переводом возникает в балладном контексте. В «Дневни¬ке» за декабрь 1832 года упоминания о чтении «Наля и Дамаянти» окружены бал¬ладами: «20(2), воскресенье. Прогулка в Монтрё. (…) Чтение «Наль и Дамаянти». Начал стихи»; «21(3) понедельник. Прогулка по террасе. «Nal und Damajanti». «Der Wanderer». Ввечеру чтение»; «23(5) среда. Письмо великого князя. Минуты, в ко¬торые какою-то магическою силою пробуждаются воспоминания и все знакомые лица весьма ясно видимы. Слышишь голоса, чувствуешь то, что чувствовал, воздух, сторона, дом, чувство прошедшей жизни. Конец «Наля и Дамаянти». Рейтернова болезнь. Rehberger (…)». (ПССиП. Т. 13. С. 340).

В черновой зеленой тетради (РНБ. Оп. 1. № 37. Л. 13) зафиксировано обраще¬ние к переводу «Наля и Дамаянти». Прервав работу над балладой «Братоубийца» (на л. 12 об. с датой «Декабрь» — «2 декабря». «3 декабря» идет черновой автограф «Братоубийцы»), на л. 13 Жуковский записывает 17 стихов «Наля и Дамаянти», а затем на л. 13 об. под датой «4 Декабря» продолжает балладу со стиха: «Сзади в грубых власяницах (…)».

Написанные на л. 13 стихи переведены четырехдольником, близко передаю¬щим размер Рюккерта — старонемецкого короткого стиха с вольно расставленны¬ми ударениями и парными (иногда и тройными) рифмами, так называемым книт-тельферсом.

Жил царь, могучий и славный,

Нала, сын Впразепы державный,

Был он создан людям на радость

Всё он имел: красоту, мужество, младость.

Он возвышался над всеми земными царями,

Словно как Бог Богов над всеми другими Богами,

Всю землю каким солнце в лучах озарял,

Премудро Ни ш аде кой страной обладал,

Слыл он в Индии первым Царем,

Сильный рукою и светлый умом, Усердный, духовных мужей почитатель, Умный писаний святых толкователь, В храмах набожный жертв сожигатель, Смиритель буйных желаний своих, Радость для добрых, ужас для злых, Тайная дума пламенных дев, Агнец с друзьями, с противными лев,

Судя по балладному контексту, в котором появился этот перевод, Жуковского в индийской повести могла заинтересовать острая драматическая коллизия в от-ношениях двух братьев — Наля и Пушкары: Наль, проиграв брату все свое цар¬ство, обречен на нищету и скитания, а Пушкара, очарованный бесовскими силами злодея Кали, намеревается выиграть и жену Наля — красавицу Дамаянти. Другой драматический узел, содержащий отклик на современные проблемы, заключался в возможном соотношении судьбы мужественной и верной Дамаянти с декабристка¬ми, следующими, как и она, добровольно за своими мужьями, вопреки всем выпа¬давшим на их долю мучениям и испытаниям. Характерно, что И. И. Пущин в пись¬ме к декабристу А. П. Барятинскому из Туринска 10 июня 1842 года (за два года до выхода в свет перевода В. А. Жуковского) сообщает, что он послал Н. Д. Фонвизи¬ной, жене декабриста М. А. Фонвизина «в переплете «Наль и Дамаянти»» (См.: Пу¬щин И. И. Сочинения и письма: В 2 т. М., 1999. Т. 1. С. 255). Этот факт очевидно говорит не только о литературных интересах декабристов, но и о современных ал¬люзиях, позволявших видеть в поведении верной Дамаянти, не покидающей свое¬го мужа, поэтический образ супружеского и гражданского подвига.

Однако начав перевод, Жуковский не продолжает его, возможно потому, что тема губительной вражды и преступления брата против брата была разработана в балладе «Братоубийца», одновременно шло создание «Суда в подземелье» с от¬четливо выраженной декабристской аллюзией, а работа над большой эпической формой в этот момент была представлена «Ундиной», которая отодвинула на время работу над повестью о Нале и Дамаянти.

Новый этап работы над повестью относится к весне-лету 1837 года. Этот пере¬вод Жуковский предпринял во время путешествия с великим князем Александром Николаевичем по северу России, Уралу и Сибири. Обращение к большому поэти-ческому тексту было обусловлено целым рядом причин. Летом 1836 года Жуков¬ский закончил работу над «Ундиной», в феврале 1837 года написал «Посвящение» к «Ундине».

Эпическому развороту избранного сюжета повести соответствовал характер пу-тешествия Жуковского с наследником на восток, масштабность открывающегося пространства России, встречи с неизвестным, грандиозность нравственных целей. Жуковский писал императрице Александре Федоровне 6 мая 1837 года из Твери: «(…) главная польза вся нравственная, та именно, которую только теперь можно приобресть великому князю: польза глубокого, неизгладимого впечатления. (…) он начинает деятельную жизнь свою путешествием по России — и каким путеше¬ствием!» (6, 310, изд. 7).

Отправляясь в путешествие, Жуковский приготовил для работы и дорожных за-писей специально сшитые тетради (А5 и А6): между страниц белой бумаги размером

15×21 см вшиты листы размером 11х 17 см из печатного издания книги: Ruckert F. «Nal und Damajanti», идентичной хранящейся в НБ ТГУ (Описание № 1986).

Первая тетрадь (А5) содержит перевод 1—15 песен Рюккерта, точную датиров¬ку создания первых десяти песен. Л. 2, 2 об. и 4 заполнены черновыми вариантами дневниковых записей посещения Углича и Рыбинска, которые затем были пере¬несены в дневник (см.: Янушкевич А. С. Неопубликованные страницы «Дневника» В. А. Жуковского // НЛО. 1997. № 28, С. 159—179). Начиная с л. 8 об. и л. 9 (на полях немецкого текста) Жуковский начинает перевод, сначала карандашом, а за¬тем черными чернилами. Первый 31 стих были переписаны с небольшими разноч¬тениями в Дневник от 16 мая: «16. Воскресение. Переезд из Макарьева в Гомзиху» (Там же. С. 169).

Начиная с 79 стиха, под которым записано 21 мая 1837 (л. 16), Жуковский на страницах А5 проставляет ниже последнего стиха, написанного в очередной день, точную дату: после стиха 243 — 22 мая (л. 20 об.), после 252 — 23 мая (л. 24), после 287 — Мая 25 (л. 38), после стиха 345 — Мая 26 (л. 44 об.), после стиха 425 — Мая 3. Тюмень (л. 52 об.), после стиха 598 — Июня 18 (л. 71 об.), после стиха 650 — Июня 20 (л. 77 об.).

В тетради с А5 отсутствуют два листа (они вырваны), находившиеся между л. 57 и л. 58 со стихами 456—469. Лист 57 со стихами 459—462 обнаружен в РО ПД (А7). Внизу листа под стихами карандашом сделана запись: «Июня 1. Переезд из Тюмени в Тобольск». Ниже рисунка, помещенного под этой записью, следуют две строки: «Traiiscrit еп 1837 1 /13 juin entre Tumen et Tobolsk» и «transcrit a Moscou la 25 Fevr(ier) / 9 M(ars) 1841» (л. 1 об.).

Характерно, что все даты, проставленные в А5, судя по записям в Дневнике, связаны с переездом из одного места в другое, что позволяет полагать, что Жуков¬ский делал перевод в дороге, во время езды. К этому предположению склоняет ха¬рактер написания текста карандашом и нечеткая каллиграфия (неровные строчки, в разные стороны наклоненные буквы).

После дат ы 20 июня под стихом 650 (в Дневнике этот день отмечен: «Переезд из Чистополя в Казань. У обедни. Бедный собор» // ПССиП. Т. 14. С. 60) перевод был продолжен. Тетрадь заканчивается текстом финала XIV главы повести Рюккерта, стихом 973.

А6, занимающий вторую тетрадь перевода, начинается с XV песни, со стиха 974 — и первая дата поставлена на л. 56 под стихом 1526 («Начал Судева повесть о том, что сделалось с Дамаянти»), завершающим XX песню: 1841. 11 февраля. Москва. Эта дата относится уже к новому этапу работы над переводом, после длительного перерыва. Архивные материалы не позволяют точно указать, в какое время были переведены стихи 651—1520, но по всей видимости, это произошло в 1837 г. или в начале 1841 г.

Возобновление работы над переводом было обусловлено переменами в личной судьбе Жуковского. В 1837 г. Жуковский на обратном пути в Петербург встретился с декабристами, посетил родные места: Белев, Мишенское, Долбино, Володьково, Петрищево, Игнатьево (с 13 по 22 июля); виделся с А. П. Елагиной, потом был в Мо-скве, после чего состоялась вновь поездка в Муратове) и возвращение в Петербург. На протяжении 1838—1839-х годов было предпринято путешествие с наследником по странам Европы, в том числе в Италию, Англию — и все это время Жуковский не возвращался к работе над продолжением перевода «Наля и Дамаянти».

25 — 3088

3*5

В Дневнике от 24 апреля (6 мая) 1840 года поэт сделал запись, навеянную оперой Г. Спонтини «Нурмагал», написанной на сюжет одной из частей романа Т. Мура «Лалла Рук» — «Свет гарема»: «В театре. «Нурмагал». Марш Лалла Рук, ария Нурмагала. Скольких я вспомнил: Фосс. Элиза. Семейство Радзивилл. Брюль, Гребен, Герман. Все отношения с семейством Клейст. Гуфланд. Саша. Маша. Моло¬дость. Теперь передо мною новый мир» (ПССиП. Т. 14. С. 205). Посещение оперы и вызванные ею воспоминания имели прямое отношение к работе над «Налем и Дамаянти» — это память о подарке Марии Клейст и ее Посвящении Жуковскому, о начатом переводе. Запись в Дневнике