перевод «Одиссеи». Он уже до по-
ловины кончен; другую половину, если буду здоров и если никакого препятствия
не пошлет Бог, кончу к началу или в начале будущего года. Надобно Вам при всем
этом знать, что мне теперь весьма удобно под старость заниматься рассказами Гоме-
ра и передавать их на свой лад моим соотечественникам: я завелся (тому уже пятый
год) своей семьею; у меня уже теперь сын и дочь. (…) Когда напечатается «Одиссея»,
Вы также ее получите; но это еще долгая песня (С 7. Т. 6. С. 615—616, 618).
7 (19) июля 1845 г. Франкфурт-на-Майне
77. И. Полетит
…мне было бы так весело увидеть старого, доброго, любезного сердцу приятеля
в своем доме, посреди моей семьи, посреди моего тихого, поэтического уединения,
где бы я мог похвастать перед ним моими двенадцатью песнями «Одиссеи» и двумя
живыми маленькими поэмками, из которых одна называется Александра Васильев-
на, а другая Павел Васильевич. (…) Возвратясь из Швальбаха, примусь снова за
свою «Одиссею», которая с некоторого времени пришла в забвение (В. А. Жуков-
ский. Чествование его памяти в С.-Петербурге. 29 и 30 января 1883 года / Издание
Н. И. Стояновского. СПб., 1883. С. 56—57).
24 сентября (6 октября) 1845 г. Франкфурт-на-Майне
Н. В. Гоголю
Теперь начинаю вести жизнь по-старому. Принимаюсь за свои переводы.
С одной стороны послания Павла, а с другой Гомер… (СС 1. Т. 4. С. 534).
18 (30) октября 1845 г. Франкфурт-на-Майне
А. М. Тургеневу
Вот теперь и конец октября; а я все еще за свои работы не мог порядком при-
няться — стоит только раз их расстроить, не скоро опять устроишь. Надеюсь, что в
ноябре все опять пойдет по маслу. А хотелось бы кончить начатое и привезти к вам
«Одиссею» во всем полном уборе ее (PC. 1892. № 11. С. 386).
21 октября (2 ноября) 1845 г. Франкфурт-на-Майне
Великому князю Константину Николаевичу
Между тем пока вы странствовали по морям, как северный Одиссей, я не ле-
нился путешествовать с своим греческим и вслед за ним проехал уже 12 станций:
это значит, что уже у меня переведено 12 песней «Одиссеи». И я был бы уже у
пристани, когда б не задержала меня болезнь на дороге. С последних месяцев про-
шлого года до нынешнего лета я все хворал; потом ездил лечиться в Швальбах;
потом был должен сделать другие поездки — словом, около года почти провел я,
не видавшись с моим героем. Теперь опять начинаю с ним беседовать, и великая
была бы для меня радость, когда б я мог при возвращении моем в Россию пред-
ставить его вам точно в гаком виде, в каком его знавал Гомер, но говорящего чи-
стым, для всех привлекательным языком русским. Этим переводом «Одиссеи», если
Бог поможет мне его совершить как должно, надеюсь несколько времени пожить в
памяти отечества. Надежда занять уголок в этой памяти имеет великую прелесть.
Но не она привлекает меня, а самый труд; ибо нет ничего очаровательнее чистой
поэзии. Повторять верно на своем языке то, что гармонически сказано было ею в
те первобытные времена, когда она еще говорила младенческим языком природы
и истины, есть неописанное наслаждение; и это наслаждение дает мне изобильно
беседа с моим Гомером, который могуч как Зевес-Громовержец, чист как Харнта,
простодушен как Психея и говорлив как лишенный зрения старик-прорицатель,
которому в слепоте его видится прошедшее и будущее, и который знает, что око-
ло него толпится многочисленный народ, внимающий чудному его песнопению
(С 7. Т. 6. С. 363—364).
22 октября (3 ноября) 1845 г. Франкфурт-на-Майне
Великому князю Александру Николаевичу
Наконец 3-я причина. Если бы я имел перед собою этот полный год до мая
месяца 1847, то мог бы кончить начатую мною работу, для которой необходимо то
уединение и то спокойствие, какими здесь могу вполне пользоваться. В нынешнем
году я почти ничего не мог сделать: болезнь моя, начавшаяся в последних месяцах
прошлого года, не позволила мне ни за что приняться до начала июля; потом я
должен был ехать лечиться в Швальбах, где пробыл до конца августа; потом дру-
гие необходимые поездки; словом, я только что теперь начинаю приниматься за
брошенный труд, и меня уже издали тревожит мысль, что не успею его кончить до
отъезда и что, по возвращении в Россию, долго не буду иметь возможность за него
снова приняться. А мне страшно откладывать: все кажется, что не доживу. В этом
отношении один полный год здешней беззаботной жизни, исключительно посвя-
щенной труду моему, был бы для меня великим благодеянием (С 8. Т. 6. С. 497).
5 (17) ноября 1845 г. Франкфурт-на-Майне
Н. В. Гоголю
Не скоро найдется в России для меня такой покойный уголок, какой я здесь себе
устроил; нигде не допишется «Одиссея» на просторе так, как здесь (…). Впрочем,
скажу вам, что я все еще не принимался снова за «Одиссею» и ничего нового не
сделал с тех пор, как мы с вами расстались: какой-то вредноносный самум на нас
обоих повеял. Но теперь снова берусь за перо. (…) А хотелось бы, очень бы хотелось
привезти на родину конченную «Одиссею». Она будет моим гробовым монументом
(СС 1.Т.4. С. 535).
3 (15) декабря 1845 г. Франкфурт-на-Майне
Великому князю Александру Николаевичу
Но величайшею было бы для меня милостию от государя императора, если бы в
таком случае, когда мне будет позволено остаться за границею до начала мая 1847 г.,
его императорское величество соизволил мне дать и всемилостивейшее разрешение
не являться в будущем 1846 г.: я чрез это сберег бы месяца четыре для своей Одиссеи, за
которую все еще не мог порядком приняться от следствий болезни и которую весь-
ма бы желал кончить до возвращения моего в отечество (С 8. Т. 6. С. 505).
24 декабря 1845 г. (5 января 1846 г.) Франкфурт-на-Майне
Н. В. Гоголю
Пишите ли вы? А я как будто заколдован. Гомер мой остановился на половине
XIII песни, и вот уже год, как я за него не мог приняться и от болезни, и от лечения,
и от поездок (СС 1. Т. 4. С. 537).
10 (22) января 1846 г. Франкфурт-на-Майне
Великому князю Александру Николаевичу
Для меня будет большою радостию возвратиться в Россию с обновленными си-
лами и с «Одиссеею», которая, вероятно, будет последним моим поэтическим трудом,
но в которой оставлю отечеству добрую о себе память, смиренно присоседясь к ве-
ликому Гомеру и с совестливою ревностию повторяя песнь его, которая и после трех
тысяч лет сохранила свою звонкость и свежую прелесть. Окончанием «Одиссеи» за-
ключится важный период жизни моей, период поэзии (С 8. Т. 6. С. 505—506).
19 (31) марта 1846 г. Франкфурт-на-Майне
Н, В, Гоголю
У меня поэтический запор все еще продолжается. Гомер спит сном богатыр-
ским. Авось пробудится. Жду и надеюсь. (…) Отрывок перевода Крылова из «Одис-
сеи» хорош; но думаю, что мой перевод, при такой же точности, опрятнее. Наш
дедушка Крылов не подмел горницы: убрал ее прекрасно, да на полу валяются
бумажки (СС 1. Т. 4. С. 538—539).
19 (31) марта 1846 г. Франкфурт-на-Майне
Д. 77. Северину
Императрица, как я слышал, возвращается опять тою же дорогою в Россию. На
какие города и когда она поедет, это еще таится в лоне бессмертных, как говорит
Одиссей. Но из смертных конечно один из первых (ты) узнаешь эту тайну (PC. 1902.
№4. С. 163).
2 (14) июня 1846 г. Франкфурт-на-Майне
Р. Р. Родионову
Просьба относится к Смирдину. Пускай он предложит мне свои условия. На-
пример, не купит ли у меня мои сочинения и теперешние и «Одиссею» в вечное и
потомственное владение? «Одиссею» я надеюсь выдать и для общего чтения и как
учебную книгу, которую может быть министерство просвещения захочет произве-
сти в классическую для всех учебных заведений (Это однако моя собственная идея).
Если Смирдин захочет сделать такое приобретение моих сочинений и «Одиссеи»,
то наперед он должен знать, что я хочу, чтобы это был для меня капитал, и капитал
не малый и чтобы он мне был заплачен тотчас, как скоро на продажу сочинений
выйдет подписанное условие, и когда процензурованная «Одиссея» будет, вполне
готовая к печатанию, отдана в руки книгопродавца издателя. Это.пишу к вам для
того, чтобы вы прежде снеслись с Петром Александровичем Плетневым, он мой
опекун по авторской части, а вы по финансовой: вам следует действовать совокуп-
но; и в этом случае поручаю вам выгоды не мои, а семьи моей (РНБ. Ф. 286. Оп. 2.
№ 128. Л. 21).
18 (30) декабря 1846 г. Франкфурт-на-Майне
Великому князю Александру Николаевичу
Даже и занятия мои как будто разбиты параличом: Гомер мой в оба последние
года не подвинулся ни на шаг вперед. Дни уходят за днями; вижу, что мне суждено
кончить главный свой труд под отечественным небом, а не с оконченным трудом на
родину возвратиться. Постараюсь однако снова в начале года приняться за работу:
авось хоть треть ее кончу до своего отъезда, о котором теперь беспрестанно думаю
(С 8. Т. 6. С. 519).
23 января (4 февраля) 1847 г. Франкфурт-на-Майне
Н. В. Гоголю
При всем этом «Одиссея» молчит, и вот уже два года ровно, как (Mia молчит
(СС 1.Т.4. С. 541).
16 (28) февраля 1847 г. Франкфурт-на-Майне
Великому князю Александру Николаевичу
Я здоров в эту минуту совершенно; но сперва от собственной болезни моей, по-
том от беспрестанных тревог душевных мои работы расстроились: я не мог про-
должать главного труда своего, для которого мне так нужны досуг и уединение
(С 8. Т. 6. С. 526).
12 (24) марта 1847 г. Франкфурт-на-Майне
Н. В. Гоголю
Я еще не мог приняться за свою главную работу, за «Одиссею»; надобно разма-
хаться, прежде нежели начать снова полет. И я размахался тем, что кончил «Русте-
ма и Зораба», которого (в этом я уверен) ты прочтешь с удовольствием, ибо в этом
отрывке, составляющем целое, высокая поэзия не Древней Греции, не образован-
ного Запада, но пышного, пламенного Востока (СС 1. Т. 4. С. 549).
27 апреля (9 мая) 1847 г. Франкфурт-на-Майне
Великому князю Александру Николаевичу
…я провел эти года в совершенном отлучении от внешнего мира, жил для одной
семьи и для одних своих литературных работ, которые, по окончании «Одиссеи»
(если Бог позволит), должны получить иной характер. Другой жизни мне и искать
теперь не можно: последние мои года должны быть посвящены моей душе для мое-
го нездешнего будущего и душе моих детей для их здешней жизни. Вот почему мне
особенно жаль, что последние два года, в которые было так много болезней, не
продвинули вперед моего поэтического труда. Мне хотелось воротиться на родину,
совершенно отделавшись от всякой другой заботы, с трудом совершенным (кото-
рый должен остаться моим памятником отечеству), с полною свободою перейти к
другим занятиям… (С 8. Т. 6. С. 531).
6 (16) мая 1847 г. Франкфурт-на-Майне
А. Ф. фон дер Бриггену
И мое писательство, несмотря на устарелость (чтобы не сказать: старость), все
еще тянется. Моя Одиссея дошла до 13-й песни и была бы уже кончена, если бы не
остановили бы моей музы болезнь сперва моя, потом женина, и разные печальные
обстоятельства. Если Бог позволит, кончу в год, лишь бы только иметь полное уеди-
нение и здоровье (С 7. Т. 6. С. 624—625).
5 июня 1847 г.
Д. 77. Северину
