«Одиссею») к моему отьезду в Россию (Зейдлиц.
С. 234).
22 ноября (4 декабря) 1851 г. Баден-Баден
Я. А. Плетнёву
Также прошу вас взять на замечание то, что я говорю об «Одиссее» для юноше-
ства; всего было бы лучше, когда бы вы взяли один экземпляр ее, и по моим указа-
ниям научили переплетчика, что и как заклеить; если же это сделано не будет, то
поправленные места вместо пользы сделают вред, ибо обратят двойное внимание
на те места, которые должно выкинуть (…) (Переписка. Т. 3. С. 717—718).
«Прошу исключить однако из своей обязанности перепечатывание особенно
«Одиссеи», которая может последовать, если окончится начатый мною перевод
«Илиады»; если же «Илиада» не переведется, то и перепечатывание «Одиссеи» не
будет нужно (…) Я должен обратить здесь внимание В. С. на одно обстоятельство:
3 тома Новых стихотворений, в числе которых находится и «Одиссея», могли бы
быть исключительно определены на раздачу в награду учащимся в казенных за-
ведениях при публичных экзаменах. Чтение «Одиссеи» особенно могло бы рас-
пространить вкус к классической поэзии, которая у нас слишком забыта. Желая,
чтобы «Одиссея» досталась в руки юношества без всяких грехов, я присоединил
к 1-й части некоторые поправки, на которые во всяком экземпляре, назначаемом
для юношества, могут быть заменены те места текста, которые не следует давать в
руки юношам. Благоволите учредить. Чтобы означенные места, при переплете эк-
земпляров, были по моему указанию, напечатанному в 1-м томе «Одиссеи», исклю-
чены и заменены другими: это сделает «Одиссею» самою здоровою нравственною
и поэтическою пищею для наших молодых читателей» (Из копии письма Министру
Просвещения, приложенной к письму Плетневу. — Переписка. Т. 3. С. 718—719).
Сост. В. Киселев, В. Красмаи, Н. Никопова, А. Плотникова, А. Янушкевич
Илиада
(«Гнев нам, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»
* Комментарий подготовлен при содействии гранта Президента РФ
для государственной поддержки молодых российских ученых МД-915.2009.6)
(С. 348)
Автографы: 1) РНБ. On. 1. № 56. Л. 12—19 об. Черновая рукопись ст. 1—25
первой песни (л. 12—12 об.) и ст. 494—718 второй песни (л. 13 — 19 об.). Писа-
но карандашом с многочисленными исправлениями. На полях проставлены даты
перевода. На форзаце тетради находится расчет приблизительного объема текста и
стоимости печати полного перевода «Илиады» (л. 2).
2) РНБ. On. 1. № 68. Л. 1—75 об. Черновая рукопись, включающая в себя не-
мецкий прозаический перевод «Илиады» и собственноручный перевод Жуковского
(песнь первая и ст. 1—12, 494—718 второй песни). Писанно частично карандашом,
частично чернилами. На полях проставлены даты перевода (см. ниже).
Копия: ОР НБ МГУ — писарская, авторизованная, писана чернилами с много-
численными поправками. Две тетради, первая содержит рукопись первой песни
«Илиады» (24 л.), вторая — ст. 494—718 второй песни (12 л.).
При жизни Жуковского не печаталось.
Впервые: Пропилеи. Сборник статей по классической древности, издаваемый
П. Леонтьевым. Книга IV. Москва: В университетской типографии, 1854. С. 1—32
первой пагинации. Ц. р. от 1 июня 1854 г., цензор Д. Ржевский, 31 декабря 1854 г.,
цензор М. Похвистнев. Название в оглавлении: Илиада. Песнь первая и отрывки
второй. Перевод В. А. Жуковского. Заглавие в тексте: Илиада (Песнь первая и вто-
рой песни ст. 494—718).
Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по авторизованной копии
и черновому автографу № 2.
Датируется: 2 (14) октября 1849 г. (сг. 1—26 первой песни); 3 (15) октября
1849 г. (ст. 1—12 второй песни); 5(17) октября — 17 (29) октября 1849 г. (ст. 494—
718 второй песни); 22 июля (3) августа — 12 (24) августа 1850 г. (ст. 27—611 первой
песни).
В конце 1848 г. Жуковский признался П. А. Плетневу: «Приходило в голову, и не
раз, искушение приняться за Илиаду, дабы оставить по себе полного собственного
Гомера. Мысль была та, чтобы перевести все по теперешней методе с подстрочного
немецкого перевода, и потом взять бы из перевода Гнедичева все стихи, им лучше
меня переведенные (в чем, разумеется, признаться публике). Таким образом, два
труда слились бы в один — но не по летам моим приниматься за такой долговре-
менный труд, который овладел бы всею душою и отвлек бы ее от важнейшего — от
сборов в другую дорогу» (С 7. Т. 6. С. 593). Тем не менее, закончив в апреле 1849 г.
перевод «Одиссеи» и опубликовав вторую часть поэмы, Жуковский, согласно ав-
торским пометам в черновике, являющимся главным основанием датировки, уже
2 (14) октября 1849 г., находясь в Баден-Бадене, приступил к переводу «Илиады».
Перевод был начат с первой песни, из которой поэт вчерне перевел начальные
26 стихов. Перевод второй песни, однако, представлялся Жуковскому более слож-
ной задачей: «каталог кораблей сбросил с плеч: это было самое грудное» (письмо
Н. В. Гоголю от 1 (13) февраля 1851 г. // Переписка Н. В. Гоголя. М., 1988. Т. 1.
С. 233). 3 (15) октября Жуковский перевел первые двенадцать стихов, с 5 (17) по
17 (29) октября 1849 г. — почта весь «каталог кораблей» (сг. 494—718). Как гласят
пометы в черновой тегради, поэт переводил приблизительно по 20 стихов в день.
После этого в работе над «Илиадой» произошел почти годичный перерыв, за-
полненный педагогическими трудами и другими творческими замыслами. Однако
само намерение вернуться к переводу сохранилось и переросло в план полного вос-
создания поэмы, о чем Жуковский уведомил своих друзей. Так, 3 декабря 1849 г.
он обратился к Д. П. Северину с просьбой о присылке перевода Н. И. Гнедича:
«Об Илиаде не заботься; возвращу в целости; а если потеряю, то сам ее переведу,
чтобы вознаградить твой убыток» // РА. 1908. № 9—12. С. 53. 18 (30) апреля 1850 г.
Жуковский поделился с П. А. Вяземским уже оформившейся мыслью: «Мне хоте-
лось сделать вам сюрприз и привести всю переведенную мною Илиаду» (С 7. Т. 6.
С. 637). Наконец, поэт получил возможность продолжить свою работу и с 22 июля
(3 августа) по 12 (24) августа 1850 г. перевел всю первую песнь.
Довести свое намерение до завершения Жуковский не успел, будучи за-
нят учебными проектами и поэмой «Странствующий жид». Но до самой смерти
мысль о продолжении перевода не оставлялась, вылившись даже в обращение к
П. А. Плетневу с планом нового совместного издания «Илиады» и «Одиссеи»: «Про-
шу исключить, однако, из своей обязанности перепечатывание особенно «Одис-
сеи», которая может последовать, если окончится начатый мною перевод «Илиа-
ды»; если же «Илиада» не переведется, то и перепечатывание «Одиссеи» не будет
нужно (22 ноября (4 декабря) 1851 г.; Переписка. Т. 3. С. 718). На протяжении
1851 г. Жуковский неоднократно подтверждал свое желание закончить работу над
переводом до возвращения в Россию: «Я начал переводить «Илиаду» и перевел
уже первую песнь и половину второй, и если бы так пошло, то весьма вероятно,
что я кончил бы всю поэму (которую гораздо легче переводить нежели «Одиссею»)
к моему отъезду в Россию» (весна 1851 г., письмо К. К. Зейдлицу; Зейдлиц. С. 234);
«…прошу тебя возвратить мне возвращенного мною тебе Гнедича. Постараюсь вос-
пользоваться моим заточением и слепотою, чтобы вполне быть русским Гомером.
Пришли поскорее Илиаду» (9-го (21-го) сентября 1851 г., письмо Д. П. Северину;
PC. 1902. Июнь. № 6. С. 518—519); «Я постараюсь заняться переводом Илиады»
(кон. окт. — нач. нояб. 1851 г., письмо Ф. И. Липману; Русский библиофил. 1912.
Первый опыт перевода гомеровской поэмы был произведен Жуковским в ра-
боте над «Отрывками из Илиады» (1828). В них нашло воплощение авторское по-
нимание текста как сосредоточенного преимущественно на судьбе главного героя.
Это восприятие сохранилось и в 1840-е гг., в период перевода «Одиссеи». 19 фев-
раля (3 марта) 1849 г. поэт писал П. А. Вяземскому: «План Илиады простее; там,
однако, всем преобладающий Ахилл и сосредоточение всех действий около него
для того, чтобы его возвеличить, и всем властвующая мысль о его безвременной
смерти составляют что-то удивительно гармоническое и целое» (Гиллельсон. С. 67).
Подобная «центростремительность» не позволяла Жуковскому воспринимать по-
эму как универсальный эпический текст, и она до времени заслонялась «Одиссе-
ей», более соответствовавшей авторскому идеалу эпической всеохватносги. Так, 28
октября (9 ноября) 1842 г. в письме великому князю Константину Николаевичу
переводчик признавался: «Очень рад, что вы любите Одиссею; я сам люблю ее бо-
лее Илиады. В Илиаде более высоких, поэтических образов; в Одиссее вся жизнь
давно минувшего во всей ее детской беззаботности и неподдельном простодушии»
(С 7. Т. 6. С. 359).
Тем не менее, сам интерес Жуковского к «Илиаде» был очень устойчив. Поэма
мыслилась своеобразным дополнением эпического мира «Одиссеи» и в этом каче-
стве фигурировала в планах писателя с середины 1840-х гг., когда возник проект
«Одиссеи для юношества». Здесь сокращенный текст,поэмы должен был сопрово-
ждать «род пролога», излагавший события «до начала странствия Одиссеева»: «Эта
картина обхватит весь первобытный, мифологический и героический мир гре-
ков; рассказ должен быть в прозе; но все, что непосредственно составляет целое с
Одиссеей, то есть Троянская война, гнев Ахиллов, падение Трои, судьба Ахилла и
Приамова дома, все должно составить один сжатый рассказ гекзаметрами, рассказ,
сшитый из разных отрывков Илиады, трагиков и Энеиды и приведенный к одному
знаменателю. В этот рассказ вошли бы, однако, некоторые песни Илиады, впол-
не переведенные» (5(17) декабря 1844 г., письмо А. П. Елагиной; Наше наследие.
2003. № 65. С. 85).
Эта мысль, определившая концепцию и состав «Повести о войне Троянской»,
вскоре переросла в более обширный проект полного перевода «Илиады», который,
вкупе с «Одиссей», составил бы «твердый памятник моей поэтической жизни, да-
ровав моему отечеству всего Гомера таким, каков он есть» (16 (28) июня 1850 г.,
письмо великому князю Александру Николаевичу; С 8. Т. 6. С. 359). Намерение
Жуковского подкреплялось немногочисленными, но чрезвычайно важными для
поэта оценками перевода «Одиссеи» как наиболее соответствующего духу н слову
Гомера (С. П. Шевырев, К. А. Фарнгаген фон Энзе, Н. В. Гоголь; см. комментарии
к О.). Тем самым перевод «Илиады» позволил бы воссоздать для русского читате-
ля гомеровский мир во всей его цельности и разносторонности, дополнив «про-
стое и невдохновенное» начало «Одиссеи», «которое упрямо лезет в прозаически-
тривиальное», началом «поэтическим и высоким» (18 (30) апреля 1850 г., письмо
П. А. Вяземскому; С 7. Т. 6. С. 637). Это, в том числе, оправдывало и соревнование с
Н. И. Гнедичем, чей перевод, диалог с которым завязался уже в «Отрывках из Или-
ады», был бы скорректирован единым контекстом гомеровского творчества. Текст
гнедичевской «Илиады», по замыслу Жуковского, присутствовал бы в новом пере-
воде как постоянный фон для сравнения, более того — как органичная внутренняя
составляющая, что позволяло бы контаминировать лучшие варианты стихов двух
переводчиков. Судьей и ценителем в данном случае должно было выступить по-
томство, а сам перевод вкупе «Илиады» и «Одиссеи» превращался в поэтический
памятник-завещание Жуковского: «…я все-таки, когда отделаюсь от своей педаго-
гической работы, переведу Илиаду: тогда после меня останется прочный монумент
моей жизни. Если, как пишет мне Фарнгаген, говоря о моем переводе: «Wir, Deut-
schen, haben nichts fo gelungenes», то из этого следует, что мой перевод есть бли-
жайший к подлиннику, ибо до сих пор таким слыл Фоссов: дать отечеству чистого
Гомера есгь великое утешение. Хотя заживо я не буду иметь никакой славы, но
Гомер, и с ним мой голос, отзовутся в потомстве отечества» (Там же. С. 638).
Самыми значительными препятствиями в работе над «Илиадой» являлись не-
