свежей водою запасшись,

Наскоро легкий обед мы у быстрых судов учредили.

Свой удовольствовав голод питьем и едою, избрал я

Двух расторопнейших самых товарищей наших (был третий

С ними глашатай) и сведать послал их, к каким мы достигли

Людям, вкушающим хлеб на земле, изобильной дарами.

Мирных они лотофагов нашли там; и посланным нашим

Зла лотофаги не сделали; их с дружелюбного лаской

Встретив, им лотоса дали отведать они; но лишь только

Сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно

Все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться,

Вдруг захотел в стороне лотофагов остаться, чтоб вкусный

Лотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны.

Силой их, плачущих, к нашим судам притащив, повелел я

Крепко их там привязать к корабельным скамьям; остальным же

Верным товарищам дал приказанье, нимало не медля,

Всем на проворные сесть корабли, чтоб из них никоторый,

Лотосом сладким прельстясь, от возврата домой не отрекся.

Все на суда собрал ися и, севши на лавках у весел,

Разом могучими веслами вспенили темные воды.

Далее поплыли мы, сокрушенные сердцем, и в землю

Прибыли сильных, свирепых, не знающих правды циклопов.

Там беззаботно они, под защитой бессмертных имея

Все, ни руками не сеют, ни плугом не пашут; земля там

Тучная щедро сама без паханья и сева дает им

Рожь, и пшено, и ячмень, и роскошных кистей винограда

Полные лозы, и сам их Кронион дождем оплождает.

Нет между ними ни сходбищ народных, ни общих советов;

В темных пещерах они иль на горных вершинах высоких

Вольно живут; над женой и детьми безотчетно там каждый

Властвует, зная себя одного, о других не заботясь.

Есть островок там пустынный и дикий; лежит он на темном

Лоне морском, ни далеко, ни близко от брега циклопов,

Лесом покрытый; в великом там множестве дикие козы

Водятся; их никогда не тревожил шагов человека

Шум; никогда не заглядывал к ним звероловец, за дичью

С тяжким трудом по горам крутобоким со псами бродящий;

Там не пасутся стада и земли не касаются плуги;

Там ни в какие дни года не сеют, не пашут; людей там

Нет; без боязни там ходят одни тонконогие козы,

Ибо циклопы еще кораблей красногрудых не знают;

Нет между ними искусников, опытных в хитром строенье

Крепких судов, из которых бы каждый, моря обтекая,

Разных народов страны посещал, как бывает, что ходят

По морю люди, с другими людьми дружелюбно знакомясь.

Дикий тот остров могли обратить бы в цветущий циклопы;

Он не бесплоден; там все бы роскошно рождал о ся к сроку;

Сходят широкой отлогостью к морю луга там густые,

Влажные, мягкие; много б везде разрослось винограда;

Плугу легко покоряся, поля бы покрылись высокой

Рожью, и жатва была бы на тучной земле изобильна.

Есть там надежная пристань, в которой не нужно ни тяжкий

Якорь бросать, ни канатом привязывать шаткое судно;

Может оно простоять безопасно там, сколько захочет

Плаватель сам иль пока не подымется ветер попутный.

В самой вершине залива прозрачно ввергается в морс

Ключ, из пещеры бегущий под сению тополей черных.

В эту мы пристань вошли с кораблями; в ночной темноте нам

Путь указал благодетельный демон: был остров невидим;

Влажный туман окружал корабли; не светила Селена

С неба высокого; тучи его покрывали густые;

Острова было нельзя различить нам глазами во мраке;

Видеть и длинных, широко на берег отлогий бегущих

Волн не могли мы, пока корабли не кос пул ися брега.

Но лишь коснулнея брега они, паруса мы свернули;

Сами же, вышсд на брег, поражаемый шумно волнами,

Сну предались в ожиданье восхода на небо Денницы.

Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

Весь обошли с удивленьем великим мы остров пустынный;

Нимфы же, дочери Зевса эгидодержавца, пригнали

Коз с обвеваемых ветрами гор, для богатой нам пищи;

Гибкие луки, охотничьи легкие копья немедля

Взяли с своих кораблей мы и, на три толпы разделяся,

Начали битву; и бог благосклонный великой добычей

Нас наградил: все двенадцать моих кораблей запасли мы,

Девять на каждый досталось по жеребью коз; для себя же

Выбрал я десять. И целый мы день до вечернего мрака

Вли прекрасное мясо и сладким вином утешались,

Ибо еще на моих кораблях золотого довольно

Выло вина: мы наполнили много скудельных сосудов

Сладким напитком, разрушивши город священный киконов.

С острова ж в области близкой циклопов нам ясно был виден

Дым; голоса их, блеянье их коз и баранов могли мы

Слышать. Тем временем солнце померкло, и тьма наступила.

Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.

Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

Верных товарищей я на совет пригласил и сказал им:

«Все вы, товарищи верные, здесь без меня оставайтесь;

Я же, с моим кораблем и моими людьми удаляся,

Сведать о том попытаюсь, какой там народ обитает,

Дикий ли, нравом свирепый, не знающий правды,

Или приветливый, богобоязненный, гостеприимный?»

Так я сказал и, вступив на корабль, повелел, чтоб за мною

Люди мои на него все взошли и канат отвязали;

Люди взошли на корабль и, севши на лавках у весел,

Разом могучими веслами вспенили темные воды.

К берегу близкому скоро пристав с кораблем, мы открыли

В крайнем, у самого моря стоявшем утесе пещеру,

Густо одетую лавром, пространную, где собирался

Мелкий во множестве скот; там высокой стеной из огромных,

Грубо набросанных камней был двор обведен, и стояли

Частым забором вокруг черноглавые дубы и сосны.

Муж великанского роста в пещере той жил; одиноко

Пас он баранов и коз и ни с кем из других не водился;

Выл нелюдим он, свиреп, никакого не ведал закона;

Видом и ростом чудовищным в страх приводя, он несходен

Выл с человеком, вкушающим хлеб, и казался лесистой,

Дикой вершиной горы, над другими воздвигшейся грозно.

Спутникам верным моим повелел я остаться на бреге

Влиз корабля и его сторожить неусыпно; с собой же

Взявши двенадцать надежных и самых отважных, пошел я

С ними; и мы запаслися вина драгоценного полным

Мехом: Марон, Аполлона великого жрец, Звантеев

Сын, обитавший в разрушенном Измаре, им наделил нас

В дар, благодарный за то, что его мы с женою и с сыном —

Сан уважая жреца — пощадили во граде, где жил он

В роще густой Аполлона; меня ж одарил он особо:

Золота лучшей доброты он дал мне семь полных талантов;

Дал сребролитную дивной работы кратеру и налил

Целых двенадцать больших мне скудслей вином, драгоценным,

Крепким, божественно-сладким напитком; о нем же не ведал

В доме никто из рабов и рабынь и никто из домашних,

Кроме хозяина, умной хозяйки и ключницы верной.

Если когда тем пурпурно-медвяным вином насладиться

В ком пробуждалось желанье, то, в чашу его нацедивши,

В двадцать раз боле воды подбавляли, и запах из чаши

Выл несказанный: не мог тут никто от питья воздержаться.

Взял я с собой тем напитком наполненный мех и съестного

Полный кошель: говорило мне вещее сердце, что встречу

Страшного мужа чудовищной силы, свирепого нравом,

Чуждого добрым обычаям, чуждого вере и правде.

Шагом поспешным к пещере приблизились мы, но его в ней

Не было; коз и баранов он пас на лугу недалеком.

Начали всё мы в пещере пространной осматривать; много

Было сыров в тростниковых корзинах; в отдельных закутах

Заперты были козлята, барашки, по возрастам разным в порядке

Там размещенные: старшие с старшими, средние подле

Средних и с младшими младшие; ведра и чаши

Были до самых краев налиты простоквашей густою.

Спутники стали меня убеждать, чтоб, запасшись сырами,

Боле я в страшной пещере не медлил, чтоб все мы скорее,

Взявши в закутах отборных козлят и барашков, с добычей

Нашей на быстрый корабль убежали и в море пустились.

Я на беду отказался полезный совет их исполнить;

Видеть его мне хотелось в надежде, что, нас угостивши,

Даст нам подарок: но встретиться с ним не на радость нам было.

Яркий огонь разложив, совершили мы жертву; добывши

Сыру потом и насытив свой голод, остались в пещере

Ждать, чтоб со стадом в нее возвратился хозяин. И скоро

С ношею дров, для варенья вечерния пищи, явился

Он и со стуком на землю дрова перед входом пещеры

Бросил; объятые страхом, мы спрятались в угол; пригнавши

Стадо откормленных коз и волнистых баранов к пещере,

Маток в нее он впустил, а самцов, и козлов и баранов,

Прежде от них отделив, на дворе перед входом оставил.

Кончив, чтоб вход заградить, несказанно великий с земли он

Камень, который и двадцать два воза чстырсколссных

С места б не сдвинули, поднял: подобен скале необъятной

Был он; его подхвативши и вход им пещеры задвинув,

Сел он и маток доить принялся надлежащим порядком,

Коз и овец; подоив же, под каждую матку ее он

Клал сосуна. Половину отлив молока в плстсницы,

В них он оставил его, чтоб оно огустело для сыра;

Все ж молоко остальное разлил по сосудам, чтоб после

Пить по утрам иль за ужином, с пажити стадо пригнавши.

Кончив с заботливым спехом работу свою, наконец он

Яркий огонь разложил, нас увидел и грубо сказал нам:

«Странники, кто вы? Откуда пришли водяною дорогой?

Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду,

Взад и вперед по морям, как добычники вольные, мчася,

Жизнью играя своей и беды приключая народам?»

Так он сказал нам; у каждого замерло милое сердце:

Голос гремящий и образ чудовища в трепет привел нас.

Но, ободрясь, напоследок ответствовал так я циклопу:

«Все мы ахейцы: плывем от далекия Трои; сюда же

Бурею нас принесло по волнам беспредельного моря.

В милую землю отцов возвращаясь, с прямого пути мы

Сбились; так было, конечно, угодно могучему Зевсу.

Служим мм в войске Атрида, царя Агамемнона; он же

Всех земнородных людей превзошел несказанною славой,

Город великий разрушив и много врагов истребивши.

Ныне к коленам припавши твоим, мы тебя умоляем

Нас, бесприютных, к себе дружелюбно принять и подарок

Дать нам, каким завсегда на прощанье гостей наделяют.

Ты же убойся богов; мы пришельцы, мы ищем покрова;

Мстит за пришельцев отверженных строго небесный Кронион,

Бог гостслюбец, священного странника вождь и заступник».

Так я сказал; с неописанной злостью циклоп отвечал мне:

«Видно, что ты издалека, иль вовсе безумен, пришелец,

Ксли мог вздумать, что я побоюсь иль уважу бессмертных.

Нам, циклопам, нет нужды ни в боге Зевесс, ни в прочих

Ваших блаженных богах; мы породой их всех знаменитей;

Страх громовержца Зевеса разгневать меня не принудит

Вас пощадить; поступлю я, как мне самому то угодно.

Ты же теперь мне скажи, где корабль, на котором пришли вы

К нам? Далеко ли иль близко отсюда стоит он? То ведать

Должен я». Так, искушая, он хитро спросил. Остерегшись,

Хитрыми сам я словами ответствовал злому циклопу:

«Бог Посидон, колсбатель земли, мой корабль уничтожил,

Бросив его недалеко от здешнего брега на камни

Мыса крутого, и бурное море обломки умчало.

Мне ж и со мною немногим от смерти спастись удалося».

Так я сказал, и, ответа не дав никакого, он быстро

Прянул, как бешеный зверь, и, огромные вытянув руки,

Разом меж нами двоих, как щенят, подхватил и ударил

Оземь; их череп разбился; обрызгало мозгом пещеру.

Он же, обоих рассекши на части, из них свой ужасный

Ужин состряпал и жадно, как лев, разъяряемый гладом,

Съел их, ни кости, ни мяса куска, ни утроб не оставив.

Мы, святотатного дела свидетели, руки со стоном

К Дню отцу подымали; наш ум помутился от скорби.

Чрево наполнив свое человеческим мясом и свежим

Страшную пищу запив молоком, людоед беззаботно

Между козлов и баранов на голой земле растянулся.

Тут подошел я к нему с дерзновенным намереньем сердца,

Острый свой меч обнаживши, чудовищу мстящею медью

Тело в том месте пронзить, где под грудью находится печень.

Меч мой уж