Скачать:TXTPDF
Полное собрание сочинений и писем в 20 томах. Том 6. Переводы из Гомера. «Илиада»

Замечательна

она как по своему поэтическому достоинству, так и потому, что подала повод мно-

1 Цит. по кн.: Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. М., 1974. Т. 2.

С. 531—532.

2 Герцем Л. И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1954. Т. 1. С. 279.

жеству отзывов, заметок, статей»1. Ему вторил критик «Отечественных записок».

Он начинал почти теми же словами: «Первое место между изящными произведе-

ниями принадлежит, бесспорно, переводу «Одиссеи», совершенному Жуковским»2.

И далее так развивал это заявление: «…он составляет важный факт как в истории

отечественной литературы вообще, так, в частности, в истории нашего знакомства с

классической поэзией и в литературной жизни Жуковского»3. Подробно о тех впе-

чатлениях, какие перевод Жуковского «производит на нас при современном со-

стоянии литературы», говорил и С. Шевырёв, особенно подчеркивая, что «в наше

время выступает на этот подвиг тот поэт, который один только у нас и мог совер-

шить его»4.

Конечно, преувеличением прозвучали слова Гоголя о том, что «появление

«Одиссеи» произведет эпоху» (Гоголь. VIII, 236), но и в этих словах была доля ис-

тины. Автор «Мертвых душ» в своей оценке перевода Жуковского как никто другой

исходил из опыта создания национального эпоса. Для него «Одиссея» Гомера —

своеобразная энциклопедия древнего мира, так как «захватывает (…) публичную

и домашнюю жизнь, все поприще тогдашних людей» (Там же). В переводе Жуков-

ского Гоголь увидел не только «воссоздание, восстановленье, воскресенье Гомера»

(VIII, 237), но и современное содержание. В статье «Об «Одиссее», переводимой

Жуковским» он писал: «…что легло в дух ее содержания и для чего написана сама

«Одиссея», то есть, что человеку везде, на всяком поприще, предстоит много бед,

что нужно с ними бороться, — для того и жизнь дана человеку,— что ни в каком

случае не следует унывать, как не унывал и Одиссей, который во всякую трудную и

тяжелую минуту обращался к своему милому сердцу, не подозревая сам, что тако-

вым внутренним обращением к самому себе он уже творил ту внутреннюю молитву

Богу, которую в минуты бедствий совершает всякий человек, даже не имеющий

никакого понятия о Боге» (VIII, 239). Эта оптимистическая, хотя и не лишенная

религиозного пиетизма концепция «Одиссеи» Жуковского у Гоголя была тесно свя-

зана с нравственными поисками. Современный эпос для него определяется, пре-

жде всего, гуманистическим содержанием.

В этом отношении гоголевские оценки поэзии Жуковского в названной статье, и

в статье «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность», так-

же входящей в «Выбранные места из переписки с друзьями», пронизаны мыслью о

великом нравственном ее значении. Вслед за Белинским Гоголь раскрыл поэтиче-

скую самобытность и оригинальность Жуковского в его переводах. «Не знаешь, как

назвать его, — переводчиком или оригинальным поэтом. (…) Каким образом сквозь

личности всех поэтов пронеслась его собственная личность— это загадка, но она так

и видится всем» (VIII, 377). Но в отличие от всех своих предшественников Гоголь

сделал попытку рассмотреть эволюцию поэта, выявить направление его движения.

«В последнее время в Жуковском стал замечаться перелом поэтического направле-

нья», — так Гоголь определяет тенденцию обращения Жуковского к эпосу, а в связи

с переводом «Одиссеи» прямо заявляет, что «вся литературная жизнь Жуковского

была как бы приготовлением к этому делу» (VIII, 237). Конкретизируя этот процесс,

1 Современник. 1850. Т. 20. № 3—4. Отд. III. С. 1.

2 Отечественные записки. 1849. Т. 68. № 1. Отд. V. С. 1.

3 Там же. С. 2.

4 Москвитянин. 1849. Кн. 1. № 1. Раздел IV. С. 44—45.

автор «Мертвых душ», несмотря на преувеличения, выявил этический пафос рус-

ской поэзии, закономерность ее опытов в области национального эпоса.

Русская журнальная критика 1840-х годов, оценивая перевод Жуковского, наме-

тила различные подходы к его прочтению и интерпретации. Если Гоголь, Белин-

ский, Шевырев, в определенной степени Сенковский, прежде всего, подчеркивали

его общественное и эстетическое значение, то представители «научной критики»,

ученые-классики (П. А. Лавровский, И. И. Давыдов, Б. И. Ордынский, Г. С. Де-

стунис) выявляли соответствие текста перевода подлиннику, пытались осмыслить

природу разночтений.

Профессор Московского университета, известный эстетик и философ И. И. Да-

выдов, редактируя статью студента Главного педагогического института П. А. Лав-

ровского «Сравнение перевода «Одиссеи» Жуковского с подлинником на основа-

нии разбора 9-й рапсодии», подчеркивал его роль как «литературного произве-

дения» отечественной словесности, которое «возвышая умственную деятельность

общества, содействует его духовному развитию»1. Вместе со своим учеником он

высоко оценивает стратегию Жуковского-переводчика, противопоставляя ее «не-

достатку чистоты и правильности языка» в «Илиаде» Гнедича, хотя и критически

отзывается о «введении своей личности в перевод произведения, по преимуществу

объективного»2.

Молодой профессор греческой словесности Казанского университета, перевод-

чик «Илиады» Б. И. Ордынский (1823—1861) на страницах того же журнала более

резко оценивает позицию Жуковского-переводчика, его субъективность: «у пере-

водчика много лишнего, ослабляющего, подкрашивающего в высшей степени про-

стые слова подлинника»4. Он упрекает Жуковского в незнании «гомерова языка и

быта», критикуя подстрочник Грасгофа. Сами пожелания критика вряд ли были

приемлемы для Жуковского. «Чтоб перевод «Илиады» и «Одиссеи» удовлетворял

настоящим потребностям, должно перевести эти поэмы, если не народным языком,

то по крайней мере таким языком, который был бы чужд всех чисто литературных

слов и выражений»4. Показательно, что Φ. М. Достоевский в письме к брату от 27

августа 1849 г. из Петропавловской крепости, вероятно, следя за ходом полеми-

ки, констатировал: «Прочел я с величайшим удовольствием вторую статью разбо-

ра «Одиссеи»; но эта вторая статья далеко хуже первой, Давыдова. То была статья

блистательная… »5

Как всегда парадоксален О. И. Сенковский. Признавая бесспорную уникаль-

ность самого факта обращения Жуковского к переводу Гомера в такую «неизящ-

ную» эпоху, провозглашая переводчика «поэтом, когда все перестали быть поэта-

ми»: «Жуковский, последний из поэтов, берет за руку самого первого поэта, слепого

певца и (…) торжественно зовет нас на пир прекрасного»6, он в то же время не

принимает «германофильство» Жуковского. Критикуя «немецкую ученость» в лице

К. Грасгофа, утверждая, что «Гомер был мужик, малороссийский гусляр и пел на

1 Отечественные записки. 1849. Т. 63. Отд. V. С. 2.

2 Там же.

* Там же. 1849. Т. 65. Отд. V. С. 30.

4 Гам же. С. 36.

* Достоевский Φ. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1985. Т. 28. Кн. 1. С. 159.

6 Библиотека для чтения. 1849. Т. 93. № 183. Ч. 1. С. 2. Курсив автора. —Л. Я.

толкучих рынках городов Ионии»1, Сенковский предлагает русифицированную

версию «Одиссеи». Уже первые стихи этого перевода:

Про мужа порасскажи мне, муза, преувертливого, который очень много

Скитался, после того как Трои святой городишко разрушил…» —

напоминают поэтику «склонения на наши нравы» и эстетику простонародности.

Мифологические антропонимы редактор «Библиотеки для чтения» рекомендует

переводить на русский манер (вмесго Зевса — Живбог, вмесго Афины-Паллады —

Синьдева, вместо Посидона — Текучист и т. д.). Столь же он изобретателен в трак-

товке образа нимфы Калипсо, которую характеризует как «покрывалиха, ложная

скромница, женщина, закутывающая лицо свое в покрывало перед народом, и не-

воздержанная в сгрлсгях своих, готовая на все крайности, за глазами, при удобном

случае, в стороне»2. Фантазия барона Брамбеуса безгранична, но к прочтению пере-

вода Жуковского его изыскания имеют самое косвенное отношение.

Наиболее основательно и талантливо интерпретировал «Одиссею» Жуковского

профессор греческой словесности Санкт-Петербургского университета Г. С. Десту-

нис (1818—1895) на страницах «Журнала Министерства народного просвещения».

Выявляя отступления русского поэта от оригинала, критик, прежде всего, подчер-

кивает главное: «Сила и игра сграсгей, полнота характеров, быстрота и краткость

описаний, долгота и обилие рассказов, плавность и звучность стиха, дружба, в кото-

рой живет он [Жуковский. — А. Я.] с периодом, согласие стиха и периода Русского

со стихом и периодом Греческим, сколько дозволяют Русский язык и избранный

переводчиком размер: всё это перешло в Русский перевод. (…) Чувства переданы

большею частию так верно, что там даже, где микроскоп Филологии не откроет

в переводе Жуковского всех соответствующих слов, — тон чувства передан. (…)

Верность этим общечеловеческим, глубоко-поэтическим началам Одиссеи именно

и господствует в новом переводе»3. Жуковский обратил внимание именно на эту

статью. В письме к П. А. Плетневу от 2 (14) июня 1850 г. он, в частности, замеча-

ет: «Я прочитал недавно в журнале Министерства Просвещения дельную статью о

моей «Одиссее» (это в январском № 1849 г.). Она подписана Г. С. Я бы желал знать,

кто этот Г. С. Написано со знанием дела, с достоинством, с чувством поэтическим»

(Переписка. Т. 3. С. 668—669).

Уже современная критика, занимавшаяся сравнением перевода «Одиссеи»

Жуковского с подлинником, была единодушна в признании его субъективности.

«… Словом, — констатировал критик «Отечественных записок», — В. А. Жуковский

переводчик субъективный: переводя, он не отрывается от своей личности… — и

от настоящего перевода «Одиссеи» нужно было ожидать, даже не читая его, что

это будет скорее «Одиссея» Жуковского, чем — Гомерова «Одиссея», переведенная

Жуковским»4. Субъективность перевода тесно связывалась с романтической при-

родой творчества поэта.

1 Там же. С. 16.

2 Там же. С. 20.

а Журнал Министерства народного просвещения. 1850. Ч. 67. Отд. II. С. 62, 85, 64. Статья

подписана криптонимом: Г. С.

4 Отечественные записки. 1849. Т. 65. № 8. Отд. V. С. 21.

Даже самые требовательные критики, выступавшие за объективность перево-

да гомеровских поэм, не могли не признать эстетическое обаяние перевода Жу-

ковского. «Неужели филология и антикварство заглушит в критиках эстетическое

чувство!..» — восклицал по поводу перевода Жуковского один из ревнителей точ-

ности и объективности в переводе Гомера. И добавлял: «Перевод Жуковского на-

значен не для тех, кто изучает древность, а для тех, кто хочет послушать Гомера на

родном языке»1. Позднее гомероведы, называя перевод Жуковского «вольным и

украшенным»2, говоря о том, что в нем поэт «заменил античный тон текста тонами

собственной романтической палитры»3, вынуждены были констатировать: «десят-

ки точнейших ученейших переводов, конечно, не дали бы того, что дал один этот

перевод»4.

Споры о переводе «Одиссеи» не были столь бурными, как балладные баталии

1810—1820-х гг.: авторитет Жуковского как поэта был непоколебим. Но и эта поле-

мика затрагивала важные вопросы современного литера!урного развития, в част-

ности проблему национальных форм эпоса. Не касаясь всех частностей этой дис-

куссии, ставящей целый ряд вполне конкретных вопросов гомероведения, заметим,

что поиски Жуковского в области эпической поэзии не прошли бесследно для Го-

голя, да и для всей русской литературы. Герцен, Тургенев, Некрасов, Островский,

Достоевский, Толстой, начинавшие свой творческий путь в эпоху споров вокруг

«Мертвых душ» и перевода «Одиссеи», вокруг проблем национального эпоса, каж-

дый по-своему отозвались на эти споры в своем последующем творчестве. В этом

смысле перевод Жуковского можно по праву назвать «русской Одиссеей». Гоголь

преувеличивал влияние этого перевода на современное общество и его нравствен-

ное развитие, но он безусловно был прав, говоря о воздействии его на современную

литературу.

А. Янушкевич (§ 1, 2, 5, 6), § 4 {совместно с В. Киселевым),

Н. Никоиова (§ 3)

1 Журнал Министерсва народного просвещения. 1850. Ч. 67. Кн. 8. Отд. П. С. 71.

2 Егунов А. Н. Указ соч. С. 373.

3 Толстой И. Одиссея в переводе Жуковского// Гомер. Одиссея. М.; Л., 1935. С. 41.

4 Там же. С. 44.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Поправки В. А. Жуковского к «Одиссее для юношества»

Вот что было мною сказано в другом месте: «Я бы желал сделать два издания

разом «Одиссеи» — одно для всех читателей, полное, другое для юношества с вы-

пусками (весьма немногими) тех мест, которые не

Скачать:TXTPDF

Замечательна она как по своему поэтическому достоинству, так и потому, что подала повод мно- 1 Цит. по кн.: Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. М., 1974.