которых самым известным
был ученейший Дидим (2-я пол. 1 в. до н. э.). Но и комментарий, составленный с
учетом его заметок и трудов еще трех филологов, скорее всего в 1 в. н. э., также
не сохранился. Известно только, что и из этого свода дважды делались выдержки,
пока обработанный таким образом материал не послужил основой для так называе-
мых схолиев — комментариев, размещавшихся на полях средневековых рукописей
или между стихами. Эти схолии и являются для нас источником сведений о фило-
логической работе Аристарха и других античных ученых, занимавшихся Гомером.
К сожалению, до сих пор нет серьезного научного издания схолиев к «Одиссее»,
которое могло бы заменить устаревшее издание В. Диндорфа (Оксфорд, 1855; ре-
принт— 1961).
КНИГИ ПЕРВАЯ — ЧЕТВЕРТАЯ
Эти книги еще с середины прошлого века по примеру одного немецкого фило-
лога принято объединять под общим названием Телемахии: сам Одиссей в них уча-
стия не принимает, а действие сосредоточено вокруг фигуры его сына Телемаха, ко-
торого Одиссей, уходя на Троянскую войну, оставил грудным ребенком. В то время,
когда начинается действие «Одиссеи», Телемаху исполнилось 20 лет, и он оказался
лицом к лицу с многочисленными женихами, бесчинствующими в доме Одиссея и
требующими, чтобы Пенелопа выбрала себе нового мужа. На возвращение хозяи-
на дома, с их точки зрения, потеряна всякая надежда. Не рассчитывая в одиноч-
ку справиться с обнаглевшими женихами, Телемах, по совету Афины, явившейся к
нему под видом старого друга Одиссея, отправляется в Пилос и Спарту в надежде
навести справки об отце.
Аналитическая критика давно использовала Телемахию в качестве аргумента в
свою пользу: автор поэмы о странствиях и возвращении Одиссея присоединил-де к
ее основному содержанию некогда отдельно существовавшее произведение о путе-
шествии Телемаха и этим обрек себя на непреодолимые противоречия. Так, зачем
Телемаху отправляться на розыски Одиссея, если слушатели уже знают, что его
возвращение предрешено богами? Не лучше ли было бы ему оставаться дома, что-
бы охранять мать от посягательств женихов, на что, кстати, в самой Телемахии есть
прямые указания (2. 361—370; 3. 313—316). С другой стороны, ничего не узнав-
шего Телемаха автор около месяца задерживает в Спарте, так что самой Афине
приходится напоминать ему о необходимости скорейшего возвращения (15. 9—26),
Чтобы обосновать самостоятельное существование Телемахии, приводятся гакже
два собрания богов — в начале кн. 1 и в начале кн. 5. По мнению аналитиков,
автор «Одиссеи», добавив к ней Телемахию, счел нужным снабдить поэму новым
введением, но «забыл» исключить ранее имевшееся. Само собой разумеется, что с
исключением из нынешней «Одиссеи» книг 1—4 выпадают и те части кн. 15 и 16,
в которых повествуется о возвращении Телемаха на Итаку, и, чтобы встретиться с
отцом, Телемах должен был бы по какой-то неизвестной причине просто прийти из
города к Евмею и застать там Одиссея.
Попробуем разобраться с этими доводами, помня, что мы имеем дело не с про-
токольной записью реально происходивших событий, а с художественным произ-
ведением, которое было рассчитано на слушателя и, соответственно, подчинялось
своим законам.
Прежде всего, можно ли представить себе существование самостоятельной поэ-
мы о путешествии Телемаха? Каков мог бы быть сюжет, положенный в ее основу?
На этот вопрос возможен только один ответ: путешествие Телемаха в качестве со-
держания отдельного произведения имело бы смысл только в том случае, если бы в
ходе его Телемах встречал не узнанного им отца и между ними возникал конфликт,
приводящий к трагической развязке. Тогда это была бы поэма, аналогичная по со-
держанию «Телегонии». Между тем в первых книгах «Одиссеи» неоднократно под-
черкивается сходство Телемаха с отцом (см. 1. 203 и примеч.), чем заранее отверга-
ется возможность их роковой встречи. Затем, если о «Телегонии» есть достоверные
античные свидетельства, то на существование подобной же «Телемахии» нет нигде
ни малейшего намека, и причина этого совершенно ясна: сколько раз один и тот
же Одиссей мог бы погибать от руки своих сыновей? Существование «Телегонии»
исключало возможность существования «Телемахии».
Поставим теперь вопрос иначе: так ли уж лишена смысла Телемахия в составе
«Одиссеи», если подходить к ней не с позиций формальной ломки, а с точки зрения
художественной концепции поэмы в целом?
По содержанию первые четыре книги делятся на две половины: положение на
Итаке (кн. 1—2, всего 878 сгихов) и пребывание Телемаха в Пилосе и Спарте, где
он не получает надежных сведений об отце, но зато узнает, какая участь постигла
после окончания войны Нестора, Менелая и Агамемнона (кн. 3—4, всего 1344 сти-
ха, т. е. по объему в полтора раза больше первых двух). Водораздел между двумя
половинами проходит между последним стихом кн. 2-й (ст. 434: наступила ночь) и
первым стихом кн. 3-й (рассвет).
Назначение кн. 1—2 совершенно очевидно: они создают экспозицию для воз-
вращения Одиссея. Без них автору пришлось бы вводить всю необходимую ин-
формацию уже в момент, непосредственно предшествующий расправе с женихами,
и тем самым ослабить напряжение действия, ведущее к развязке. При нынешней
структуре поэмы еще задолго до появления Одиссея слушателю становится из-
вестно, с какой опасностью тому придется столкнуться и что представляют собой
его противники. Поведение наиболее дерзких женихов — Антиноя и Евримаха —
предвещает их отношение к Одиссею в образе нищего в последней трети поэмы.
Наряду с Телемахом, в поле зрения слушателей оказываются и другие персонажи
из окружения Одиссея: Пенелопа (о ее попытке отдалить необходимость выбора
нового мужа впервые сообщается в кн. 2. 93—ПО, затем этот мотив повторяется в
кн. 19. 139—156, опять же объединяя начало поэмы с приближающейся развязкой),
верная няня Евриклея (в 2. 361—380 она помогает Телемаху собраться в путь и
клятвенно обещает хранить тайну его отъезда, в 19. 471—498 она узнает Одиссея
и клянется хранить в тайне его возвращение), а в кн. 4 также глашатай Медонт,
которому еще предстоит сыграть свою роль в последних книгах (4. 677—715; 22.
357—380; 24. 442—450).
Что же касается ожидаемого возвращения Одиссея, то кн. 1—2 и в этом отноше-
нии достаточно изысканно предвосхищают вторую половину поэмы. В первой по-
ловине многие, и прежде всего сам Телемах, почти перестали надеяться на встречу с
Одиссеем (1. 162—164,350 сл., 392,409 сл.; 2. 46; 3. 88—91, 241 сл.; 4. 292 сл. Ср. 2. 96
сл., 182 сл., 332 сл., 365 сл.). Во второй половине Телемах — единственный, кто зна-
ет, что Одиссей уже на Итаке, в то время как все остальные продолжаю!’ сомневать-
ся в его возможном возвращении в присутствии самого Одиссея-нищего (см. выше
статью «»Одиссея» — фольклорное наследие…», примеч. 22). Впервые сообщается в
Телемахии и о том, что Одиссей вернется, потеряв всех спутников (2. 174); потом это
повторяется во втором блоке (9. 534 сл. = 11. 114 сл.; 12. 141) и в третьем (13. 340).
Книги 3—4 выполняют сразу несколько художественных задач. По содержанию
они восходят к циклу поэм о возвращении героев из-под Трои и таким образом
заполняют разрыв во времени между «Илиадой» и «Одиссеей». Поэмы эта до нас
не дошли, как не дошло и эпическое произведение, автором которого считался не-
кий Агий Трезенский — «Возвращения». Из позднего пересказа, однако, известно,
что там речь шла о доле, доставшейся при возвращении из-под Трои Агамемнону,
Менелаю, Нестору, Диомеду, Аяксу Локрийскому. «Возвращения» датируют 7 в., и
едва ли автор «Одиссеи» мог их использовать, но он, конечно, знал более ранние
поэмы с таким же содержанием. В круг этих сказаний и включаются в кн. 3 и 4 ски-
тания самого Одиссея: о нем с уважением говорят и Нестор и Менелай, причем оба
уверены в его скором возвращении, а их воспоминания перекликаются с рассказа-
ми самого Одиссея-нищего о «подлинном» Одиссее в кн. 14. 321—333, 470—502, и
особенно в кн. 19. 185—299. Такой же «скрепой» между Телемахией и следующим
за ней блоком служит трехкратное возвращение — каждый раз с особой целью — к
истории Троянского коня (4. 269—289; 8. 492 520; 11. 523—537). С третьим блоком
кн. 4 связывают также краткие воспоминания о роли, которую сыграла в войне
Елена (4. 271—279; 17. 118 сл.; 23. 218—224).
В тех же «Возвращениях», как мы уже говорили, шла речь о трагической судьбе
Агамемнона, и мотив этот, впервые затронутый в самом начале кн. 1, затем прохо-
дит через всю поэму, составляя яркий контраст по отношению к самому Одиссею и
окружающим его персонажам. Там доверчиво вернувшийся в свой дом Агамемнон
становился жертвой своей коварной супруги Клитемнестры и ее любовника Эгис-
фа, которому со временем отомстил сын убитого Оресг. Здесь Одиссея, с величай-
шей предосторожностью вступающего под родную кровлю, ждет верная Пенелопа,
всячески избегающая ненавистного ей сватовства, и месть совершается не руками
неопытного юноши Телемаха, а самим грозным героем.
Отметим в кн. 3—4 также еще одно противопоставление: между тревожной
неизвестностью об участи Одиссея и описанием беспорядка, творимого жениха-
ми на Итаке, с одной стороны, и обстановкой мирного налаженного быта, ца-
рящей в домах Нестора и Менелая, — с другой. Таким образом, две половины
Телемахии служат введением к двум главным линиям в дальнейшем содержании
поэмы. К кн. 1—2 примыкают все книги, содержащие описание событий на Ита-
ке; к кн. 3—4 — вся средняя часть (кн. 5—12: скитания Одиссея, включая их
последний этап перед возвращением на родину). В то же время обе половины
Телемахии достаточно тесно скреплены между собой: отъезд Телемаха в конце
кн. 2 вызывает к жизни заговор женихов. Впервые о нем сообщается в конце кн. 4.
669—672, 698—702, затем говорится в кн. 13. 425—428 и 14. 180—182, пока, на-
конец, преступный замысел не терпит провала (15. 27—42; 16. 342—370). Как ви-
дим, заговор женихов вносит дополнительный и очень неблагоприятный штрих
в их характеристику и в то же самое время снова связывает Телемахию со второй
половиной поэмы.
При такой продуманности средств, объединяющих Телемахию с остальными
книгами, не может быть и речи о том, что второе собрание богов осталось в начале
кн. 5 по недосмотру автора. Причина этого повторения — в необходимости соеди-
нить со временем две линии повествования, касающиеся Телемаха и Одиссея. Те-
лемах уже включен в действие, теперь пришла очередь Одиссея, и, соответственно,
нужно новое собрание богов, аналогичное более раннему. После первого собрания
Афина направлялась на остров Итаку, чтобы дать толчок событиям в кн. 1—4; после
второго — Гермес направляется на остров Огигию, чтобы вывести из бездействия
главного героя. Как видно, сочиняя кн. 1, автор уже держал в уме эту вторую за-
дачу, поскольку о пребывании Одиссея у Калипсо упомянул в самом начале поэмы
(1. 14), чтобы вернуться к нему в начале кн. 5 (ст. 14).
Что касается слишком длительного пребывания Телемаха в Спарте, то его воз-
вращение на Итаку не имеет смысла раньше прибытия Одиссея, если только ав-
тор не хочег сделать его еще на целый месяц бессильным свидетелем бесчинств
женихов. Так в путешествии Телемаха образуется промежуток, необходимый для
почти одновременного с Одиссеем возвращения на родной остров, встречи отца с
сыном и дальнейших совместных действий (см. ст. «»Одиссея» — фольклорное на-
следие…», примеч. 19).
Из сказанного, конечно, не следует, что в тексте Телемахии нет ни более позд-
них добавлений, взятых под подозрение еще древними комментаторами (все за-
служивающие внимания случаи такого рода отмечены далее в примечаниях), ни
каких-либо других противоречий или несогласованностей (см., напр., примеч.
к 1. 265—293). Надо,
