текст — свободный перевод начальных эписодиев этой трагедии (см. текст и ком¬мент. в этом томе).
19 Сон преследующий, сливающийся с видением Гермогена. — Ср. сон, преследующий пушкинского Григория Отрепьева: «Все тот же сон! Возможно ль? в третий раз // Проклятый сон!» («Ночь. Келья в Чудовом монастыре»; Пушкин. Т. VII. С. 18). Гермоген (ок. 1530—1612), патриарх всероссийский с 1606 по 1612 г. В сане митро¬полита Казанского был одним из главных участников обретения чудотворной ико¬ны Казанской Божьей матери (1579), автор «Повести о честном и славном явлении образа Пречистой Богородицы в Казани и о чудесах, бывших от него» (ок. 1594). В период царствования Лжедмитрия I Гермоген был вызван в Москву, но за насто-ятельные требования крестить Марину Мнишек по православному обряду выслан из столицы обратно в свою епархию. В сан патриарха возведен царем Василием Шуйским; наиболее важный период политической деятельности Гермогена начал¬ся после низложения Шуйского (1610): в эти годы Гермоген был одним из немно¬гих высших иерархов государства, твердо державшихся идеи общественного бла¬га России. Занимал резко антипольскую позицию, отраженную в его проповедях и грамотах, рассылаемых по бунтующим городам. Умер от голода в заключении в Чу¬довом монастыре, причислен клику святых православной церкви. В плане Жуков¬ского Гермоген — символ будущего чуда и спасения, поскольку все время его ак¬тивности находится за пределами хронологических рамок замысла.
20 Связь с Басмановым. Причина и победы,и измены Басманова. — Петр, Федоро-вич Басманов (1568—1606), сын опричника н фаворита Иоанна. Грозного, Федо¬ра Алексеевича Басманова (?—1571), стольник Феодора Иоаиновича, окольничий и воевода царя Бориса Годунова. Карьера П. Ф. Басманова началась после того, как царь Федор Иоанновнч освободил его от опалы, наложенной на его семью Ио¬анном Грозным. В 1604 г. Басманов успешно сражался с войсками Лжедмитрия I и нанес ему поражение под Новгородом-Северским, За эту победу был пожало¬ван боярином и Награжден из собственных рук царя Бориса Годунова; после смер¬ти последнего П. Ф. Басманов,, в котором молодой царь Феодор Борисович и все его приближенные видели надежного защитника отечества, возглавил русские во¬йска, принес присягу Феодору и привел к присяге ему свое войско. Будучи назна¬чен вторым воеводой царских войск, в сражении под Кромами (7 мая 1605 г.) пере¬шел вместе со всем войском на сторону Самозванца, открыв ему путь на Москву. На всем протяжении.недолгого торжества Лжедмитрия I П. Ф. Басманов был одним из самых верных его сподвижников и, защищая его от заговорщиков, погиб вместе с ним 17 мая 1606 г. Тело П. Ф. Басманова вместе с останками Самозванца было вы¬ставлено на Лобном месте, родственники Басманова получили разрешение похоро¬нить его тело только через несколько дней.
21 Христианская Немезида — Немесида — карающая, богиня судьбы в греческой мифологии, дочь Никты (богини ночи). Воздает наказание за вину, в особенности преследует гордыню и несправедливость.
22 Волхвоваийе. — Этот пункт плана, характеризующий личность Бориса Годуно-ва и настойчиво повторяющийся в связи с образом Бориса Годунова во всех мате-риалах архива Жуковского, относящег(х:я к этому замыслу (ср. пункт раздела плана «Жизнь»: «Встреча в минуту волхвования с Борисом»), опирается на свидетельство Морозовской летописи, процитированное Н. М. Карамзиным в гл. 2 т. 10 «Исто-
рии государства Российского», о том, что Борис Годунов прибегал к помощи гада-телей и предсказателей, вопрошая их о своем будущем в период царствования Фе-одора Иоанновича: «Летописец рассказывает следующее, любопытное, хотя и со-мнительное обстоятельство: «Имея ум редкий, Борис BepiL однако ж искусству га-дателей; призвал некоторых из них в тихий час ночи и спрашивал, что ожидает его в будущем? Льстивые волхвы или звездочеты ответствовали: тебя ожидает венец… но вдруг умолкли, как бы испуганные дальнейшим предвидением. Нетерпеливый Борис велел им договорить; услышал, что ему царствовать только семь лет, и, с жи¬вейшею радостию обняв предсказателей, воскликнул: хотя бы семь дней, но только царствовать»»’, ср.: «Призвав к себе волхвов и волшебниц, и вопросил их: «Возмож¬но, ли вам сие дело усмотрети… могу лй я свое желание получити?… Буду ли я Ца¬рем?’*. Врагоугодннцы ему же сказаша: «Истинно тебе возвещаем, что получнши желание свое; будеши на царствии Московском, только на нас не прогневайся…». Он же им рече: «О любимые мои гадатели! Отнюдь не убойтися мене: ничего ино¬го не получите, кроме чести и даров, только скажите мне правду». Они же рекоша ему: «Недолго твоего царствия будет: только седмь лет «. Он же рече им с радостию великою, и лобызав их: «Хотя бы седмь дней, только бы имя царское положит и и желание свое свершити»» (цит. по: Горбове кий А. А. Колдуны. Целители. Пророки. М., Мысль, 1993).
Несомненно, этот эпизод истории Бориса в творческом сознании Жуковского был соотнесен со сценой гадания по звездам в 1 явл. 1 действия трагедии Шиллера «Смерть Валленштейна», переведенной русским поэтом в 1820 г. Более того: сама личность Бориса Годунова, в интерпретации Карамзина узурпатора законной цар¬ской власти и злоумышленника на царя, несомненно воспринималась Жуковским на фоне личности и литературного образа Альбрехта фон Валленштейна; младшего современника Бориса Годунова и типологически родственного ему исторического персонажа. Эта ассоциативная связь очевидна в вариантах плана Жуковского, ср.: «Колдовство. Встреча, Волхвы. Wallenstein» (РНБ. Оп. 1. № 30. Л. 22 об.) и в запи¬си на страницах одной из рабочих тетрадей 1818—1820-х гг.: четырежды выписан¬ное в столбец имя героя трилогии Шиллера «Wallenstein» сопровождается двумя на¬бросками последовательных событий русской истории периода Смутного времени: «Смерть Бориса. Низвержение Дмитрия. Пожарский»; «Сейм. Смерть Бориса. Ксе¬ния» (РНБ. Оп. 1. № 26. Л. 24).
А. С. Пушкин в трагедии «Борис Годунов» упоминает о «любимых беседах» Бо-риса Годунова с «кудесниками, гадателями, колдуньями» (сцена «Царские палаты»; Пушкин. Т. VII. С. 25): это упоминание основано на другом свидетельстве совре-менников (членов польского посольства в Москве в 1600 г.), также процитирован¬ном Карамзиным: «Годунов полон чар и без чародеек ничего не предпринимает, даже самого малого, живет их советами и наукой, их слушает (…)».
Летописное свидетельство о том, что волхвы предсказали Борису царство, было использовано и А. К. Толстым в действии 5 его т рагедии «Смерть Иоанна Грозного» (1863; изд: ОЗ. 1866. № 1. С. 1—116; премьера: СПб., 12 января 1867): в трагедии Л. К. Толстого это предсказание отнесено к 1584 г. — году смерти Иоанна Грозно¬го, в то время как Морозовская летопись приурочивает это предсказание ко време¬ни царствования Феодора Иоанновича (1584—1598); сама сцена свидания Годунова с волхвами у А. К. Толстого обнаруживает несомненные реминисценции из траге¬дии Шиллера «Смерть Валленштейна» (ср. мотив констелляции трех светил: «Спле¬таются созвездия твои // С созвездьями венчанных государей, // Но три звезды пока¬мест затмевают// Величие твое»: Толстой Л. К. Собр. соч.: В 4 т. М., 1963. Т. 2. С. 234).
2:* Прошение к Борису. — В этом пункте плана подразумевается обращение па-триарха Иова и Земского собора к Борису Годунову с просьбой принять царскую власть.
Годунов Борис Феодорович (ок. 1551—1605) начал службу при дворе Иоанна Грозного; в 1571 г. он был дружкой царя на его свадьбе с Марфой Васильевной Собакиной. Примерно в это же время сам Годунов женился на дочери Малюты Скуратова-Вельского, Марии Григорьевне — это упрочило его положение при дво¬ре, с 1576 по 1579 г. он был кравчим Иоанна Грозного. Сестру Бориса, Ирину Году¬нову, царь Иоанн Грозный выбрал в жены своему сыну Феодору, а сам Борис был пожалован в бояре и сделался доверенным лицом Иоанна Грозного, который пе¬ред смертью назначил его опекуном к своему сыну Феодору, еще в 1581 г. ставше¬му наследником престола после смерти старшего сына царя, Иоанна Иоаниовнча.
В самом начале царствования Феодора его младших! сводный браг, царевич Ди-митрий, малолетний сын Иоанна от его последней венчанной жены, Марии На¬гой (в постриге Марфы), был сослан в Углич, где погиб в 1591 г.: это событие име¬ло огромное влияние на судьбу Бориса Годунова, которого обвиняли в смерти Ди¬митрия. Прямых доказательств вины Бориса Годунова не существует, однако, по свидетельству многих современников, покушение на жизнь последнего представи¬теля династии Рюриковичей (брак Феодора был бездетен) приписывалось честолю¬бивым замыслам Годунова. Эту точку зрения разделил и Карамзин в своей «Исто¬рии государства Российского».
После смерти Димитрия Борис Годунов, как опекун слабовольного и недея-тельного царя Феодора, достиг всей полноты негласной высшей власти: все, что де-лалось московским правительством, делалось по его воле. После смерти царя Фео¬дора (1598 г.), с которым прекратилась династия Рюриковичей, все бояре присяг¬нули царице Ирине, но на девятый день по смерти Феодора она удалилась в Ново¬девичий монастырь; за ней в монастырь последовал и Борис. Во главе правитель¬ства встал патриарх Иов, созвавший Земский собор для избрания царя и произ¬несший на нем речь в пользу Бориса, шх:ле которой собор единогласно постано¬вил «бить челом Борису Феодоровнчу», и 1 сентября 1598 г. он венчался на царство.
Самое начало его царствования было вполне благополучным, но с 1601 г. в Рос¬сии три года подряд были неурожайными, и начался страшный голод, сопрово¬ждаемый эпидемией чумы и многочисленными разбоями под Москвой; его пре¬кратил только урожай 1604 г. За это время массовое недовольство народа прав¬лением Бориса Годунова, несмотря на все его популистские меры (раздача хле¬ба, строительные работы, успехи в международной политике) приняло масшта¬бы периодически вспыхивающего бунта (восстание иод предводительством Хлоп¬ка — см. ниже). В начале 1604 т. слухи о том, что царевич Димитрий жив, начав¬шие ходить, по свидетельству Маржерета, с 1600 г., увенчались известием о явле¬нии в Литве человека, называющего себя царевичем Димитрием, и осенью того же года Самозванец во главе польского войска вступил в пределы Московского госу¬дарства. После нескольких поражений он снова собрал силы, и в войне царило не¬устойчивое равновесие, когда 13 апреля 1605 г. Борис Годунов неожиданно ско¬ропостижно скончался (по некоторым источникам, покончил с собой), перед смер¬тью приняв схиму.
24 Слухи о смерти Дим.(итри я). — Имеется в виду царевич Димитрий Иоанно-вич (1581—1591), младший сын Иоанна Грозного от последней его венчанной жены, Марии Федоровны Нагой (брак этот, однако, церковью признан не был). Сразу по смерти Иоанна Грозного по решению опекунов царя Федора Иоанновн-ча (среди которых первое место принадлежало Борису Годунову), Димитрий был отправлен в Углич (город, назначенный ему в удел Иоанном Грозным) вместе с матерью и всеми родственниками, во избежание возможной смуты в его пользу. По свидетельству летописцев (Никоновская летопись, Летопись о мятежах, «Ска¬зание…» Авраамия Палицына), считавших, что царевич представлял постоянную опасность если не для Феодора, то для Бориса Годунова, замысел устранения Ди¬митрия принадлежал последнему, подославшему к нему убийц: Михаила Бит ягов-ского с сыном Данилой и племянником Никитой Качаловым. 15 мая 1591 г. они зарезали царевича, игравшего во