к Д. Н. Блудову от мая-нюня 1805 г. // Радуга. Альманах Пушкинского дома. Пб., 1922. С. 18). В 1806—1809 гг. Жуковский включил сцену из трагедии Озерова «Эдип в Афинах» в пятую часть своего «Собрания русских стихотворений».
Первый опыт самостоятельной обработки сюжета трагедии Софокла «Царь Эдип», воспринятой в это время через иосредрво французской классицистиче¬ской традиции, относится к 1812—1814 гг., когда был выполнен фрагментарный перевод трагедии Лагарпа «Филоктет», являющейся свободным переводом одно¬именной трагедии Софокла (см. коммент. в этом томе): одновременно с предпри¬нятым переводом «Филоктета» Жуковский сделал выписку суждения Ж. Ф. Лагар¬па о трагедии Вольтера «Эдип» и составил план задуманной им трагедии «Эдип», отчасти оригинальный, отчасти опирающийся на трагедию «Эдип» Вольтера, в ко¬торой французский драматург предпринял опыт объединения в одном драматиче¬ском действии двух самых популярных сюжетов Софокла и текстов двух наиболее высоко ценимых драматургами нового времени трагедий древнегреческого траги¬ка, «Царь Эдип» и «Филоктет»:
Замечания о Эдипе и Филоктете.
Эдип Вольтеров.
Лагарп:
La tragedie d’Oedipe fbrnie deux pieces distinctes. La premiere ronle sur Philoc-tete et sur ses ennueux amours avec locaste; la seconde sur le developpement de la destinee cFOedipe, accuse par le grand pretre du nieurtre de L(aius). L’une commence ou l’autre finit, c’est a dire a la 4 scene du III acte. 11 ne s*agit donc en supprimer toutc celle 1 part, d’en reserver la derniere scene du premier acte et d’y joindre la belle ex-position des evenements qui ont prccedcs raction. (РНБ. Оп. 1. № 23. Л. 1).
[Перевод: Трагедия «Эдип» составлена из двух различных пьес. Первая осно¬вана на судьбе Филоктета и его скучных амурах с Иокасгой, вторая — на разви¬тии участи Эдипа, обвиненного великим жрецом в убийстве Лая. Одна начина¬ется там, где заканчивается другая, то есть в 4 явлении 3 действия. Все дело со¬стоит в том, чтобы убрать эту первую часть, оставив от нее только последнее яв¬ленис первого действия и добавив хорошую экспозицию предшествующих дей¬ствию событий (франц.)].
Эта запись представляет собой сжатый пересказ развернутого суждения Ла¬гарпа о трагедии Вольтера «Эдип», изложенного в начале IX тома «Лицея», кото¬рый целиком посвящен театру Вольтера (Lycee, ou cours cle la Httcralurc ancienne et moderne»: 16 t. en 19 v. A Paris: H. Agasse, an. VII (1799—1805). Т. IX. P. 5—6). В эк¬земпляре издания «Лицея…», принадлежавшем Жуковскому, соответствующий фрагмент целиком отчеркнут на полях.
Вслед за выпиской из «Лицея» на этом же листе записан следующий план:
1. Рассказ. 2. Обоюдная конфиденцня. 3. Последний монолог Эдипа.
Явление I.
Эдип. Иокаста. Жрец. Народ.
Креон. Посылает за Тиресием и за Форбасом. Из Вольт.(ера). Народ. Хор. О Эдипе. Молитва. II.
Тиресий и хор.
Эдип. Тиресий. Иокаста. Креон. Пророчество. Нз Вольтера. Эдип один.
Эдип. Иокаста. Конфиденцня. Из Вольтера. Хор.
III.
Эдип и Иокаста.
Форбас. Иокаста. Эдип. Из Вольтера. Креон. Коринфянин и те же. Из Вольтера. Эдип. Креон. Народ. Из Вольтера. Креон. Хор.
Вестник и те же. Приносят жезл прав.(игеля). Эдип и те же. Дети Эдипа и те же.
Однако в 1812—1814 гг. дальше плана трагедии Жуковский не продвинулся. Тем не менее на протяжении более чем 30 лет название «Эдип» периодически воз¬никает в списках задуманных и назначенных к переводу сочинений и присутству¬ет во многих лабораторных драматургических работах поэта, а имя героя трагедии Софокла обретает почти что нарицательный смысл и выполняет функцию характе-рологического комментария в эстетических суждениях Жуковского.
Так, в 1818 г. реминисценция эдиповского сюжета возникает в оригинальной части конспекта трагедии Мюльнера «Вина», в 1824 г. Жуковский уподобляет Эди¬пу героя своей неосуществленной трагедии на сюжет из эпохи Смутного времени. Такой устойчивый интерес к трагедии Софокла неизбежно должен был реализо¬ваться в попытке перевода, которую Жуковский и осуществил летом 1843 г.
К этому времени поэт располагал пятью изданиями трагедий Софокла, в общем составе которых текст трагедии «Царь Эдип» представлен во множестве вариантов: в издании en regard, дававшем поэту возможность пользоваться греческим орнгп-
налом, в нескольких немецких и французских художественных переводах и в под-строчном переводе на французский язык (парижское изд. 1828 г.):
1) Des Sophokles Tragodien. Ubersetzt von К. W. F. Solger. Th. 1—2. Berlin, 1808;
2) Sophokles. Oedipe roi. Texte en regard. Avec deux traductions, Tun interlineaire e Tautre correcte (…) Par E. Boutmy. Paris, 1828;
3) Sophokles Werke. Ini Versmass der Urschrift uberserzt von Dr. Minkwitz zu Leipzig. Stuttgart, 1835—1844;
4) Des Sophokles Antigone. Ubersetzt von Victor Strauss. Bielefeldt, 1842;
5) Sophokles [Werke. Ubersetzt] von J. J. G. Donner. Bde 1—2. Heidclberg, 1842. (Описание. Ж2149, 2146, 2147, 2150, 2148).
Таким образом, приступая к переводу, Жуковский имел совершенно адекват¬ное и исчерпывающее представление о метрике, специфике композиционных форм и поэтике древнегреческого оригинала. И через 8 лет после того, как Жу¬ковский отказался от этого замысла, в 1851 г. в библиотеке поэта появился еще один новый немецкий перевод трагедии «Царь Эдип», что свидетельствует о преж¬ней силе интереса Жуковского к этой трагедии: Des Sophokles Kdnig Oedipus. Nach пеней Grundsatzen der Prosodie bearbeitet nnd herausgegeben von Dr. E. Eyth. Stutt-gart, 1851 (Описание. № 2151). Известно письмо Жуковского к Эйту от 5 сентя¬бря 1851 г., из которого явствует, что эта книга была подарена русскому поэту са¬мим переводчиком и что Жуковский прочитал если не весь перевод, то, во всяком случае, его значительную часть: «Je m’empresse de vous presenter mes remerciments pour votre obligeante lettre et pour le cadeau, qne vons у avez ajoute. Votre Oedipe se lit bien facilement et on sent en meme tems que la lang(u)e de 1’original iVest pas sacrifiee а celle du traducteur, qui en meme tems, en conservant tout son caractere individuel, у а ajoute sans se denaturer la physionomie de la langue qu’elle a du fidetement reproduire. Je vous remercie encor une fois pour le plaisir, que vous m’avez procure par la lectnre de votre ouvrage» (Eichstadt H. Zwolf Briefe V. A. Znkovskijs // Die Welt der Slaven. Bd. 14. 1969. S. 310—311); [Перевод: «Спешу выразить Вам мою благодарность за Ваше лю¬безное письмо и приложенный к нему подарок. Ваш Эдип читается замечательно легко — в то же время чувствуется, что язык оригинала не принесен в жертву язы¬ку переводчика; а язык переводчика, сохранив свой собственный характер и не из¬менив своей природе, вобрал в себя нечто от выражений того языка, который он столь верно воспроизвел. Еще раз благодарю Вас за удовольствие, доставленное мне чтением Вашего сочинения» (франц.)].
Многолетий опыт работ ы Жуковского с древнегреческой трагедией сказался в том, что этот поздний и вообще последний его драматургический перевод опосре-дован максимально сохраняющим характерные формальные признаки жанра ан¬тичной трагедии эквиритмичным, вполне эквивалентным и притом весьма автори¬тетным в научном и художественном отношении переводом Иоганна Якоба Дон-нера (1799—1875), крупнейшего немецкого классического филолога, переводчика и комментатора древнегреческих и латинских авторов.
Тем более показательно, что перевод Жуковского не является эквиритмичным и существенно отклоняется от оригинала в композиционном отношении. Перевод Доннера выполнен метрическим аналогом античного триметра в новейшей поэ¬зии, белым шестистопным ямбом со сплошными мужскими клаузулами, перевод Жуковского — белым пятистопным ямбом. Традиционные элементы композиции древнегреческой трагедии (парод, строфы, антистрофы, стасимы хоровых партий, эписодии) заменены традиционными явлениями (следовательно, и действиями в перспективе реализации замысла в полном виде). Из переведенного им текста про¬лога Жуковский исключил парод — партию хора, обращающегося к Афине Пал-ладе; две предшествующие пароду реплики Эдипа и верховного жреца в перево¬де также опущены. Последние 25 стихов фрагмента Жуковского являются вполне оригинальной компоновкой отдельных сюжетно значимых смысловых элементов пролога, хора и стихомифии Эдипа и корифея хора из второго эписодпя. В частно¬сти, совет призвать прорицателя Тиресия, в оригинале высказанный устами корн-фея, Жуковский переносит в реплику Креонта, а саму акцию посольства к Тиресню переводит из сообщения в действие. Это нарастание чисто композиционных отсту-плений от исходного текста приводит к важным содержательным переменам в ин-терпретации софокловской трагедии, поскольку все переводческие новации оказы-ваются сосредоточены в речевой характеристике главного героя.
Монолог Эдипа, открывающий третье явление трагедии Жуковского, по смысу соответствует нескольким стихам из монолога Эдипа в первом эписодии оригинала (текст немецкого перевода И.-Я. Доннера цит. по изд.: Sophokles von J. J. G. Donner. Bd. 1. Heidelberg, 1842), ср.:
(…) Чужеземец, Отечества лишенный, произвольный Изгнанник, здесь отечество и славу И царский трон из рук благого бога Я разом получил. То было мне Наградою (…) Doch nun den Burgern als der nachste beigezahlt Erklar ich ofTen dies vor ench Kadmeiern hier.
(…) Aber nuii vvard mir das Amt Des Oberherrschers, welches Er zuvor besass, Ward mir dasselbe Lager bei derselben Frau (…)
[Перевод: Но, как я это открыто объявляю перед вами, потомки Кадма, // Причисленный к гражданам, как близкий человек (…) // Но теперь моей стала верховная власть, // Которой раньше обладал он; // Моими стали сто ложе и его супруга (…) (нем.)].
Эдип Софокла считает своим долгом мстить за убитого Лая потому, что он яв-ляется наследником его власти и его дома. Жуковский, снимая мотив наследования и распространяя мотив гражданства, придает побуждениям Эдипа иной психоло-гический смысл: корпоративный долг Эдипа-властителя перед властителем Лаем уступает место долгу благодарности перед новой родиной. Жуковский последова-тельно убирает из своего перевода эгоистические мотивы мести Эдипа за убитого Лая, которые наиболее очевидно явствуют из опущенной Жуковским последней реплики Эдипа в прологе:
Und nicht entfernten Freunden ja, mir selber nur, Vom eig’nen Leben treib ich diesen Greue ab. Denn wers gewesen, der den Mann erschlug, vielleicht Will er mir selbst auch Ubel thun mit solcher Hand. Drum, wenn ich jenen rache, ntitz* ich selber mir
[Перевод: И не отдаленным друзьям, мне самому это нужно, // От собствен¬ной жизни отвожу эту угрозу. // Кто бы ни убил того мужа, возможно, // Он и мне самому захочет повредить тою же рукою. // Поэтому, отомстив за того, принесу пользу себе (нем.)].
Благодаря этой перестановке акцентов в речевой характеристике Эдипа на первый план выступают его человеческие качества: гражданское чувство и высокое нравственное достоинство. Властитель Жуковского — это прежде всего человек, тогда как Эдип Софокла и Дониера — это мудрый и справедливый, но все же пре¬жде всего царь. Комплекс переживаний Эдипа заметно модернизирован лексиче¬скими новациями перевода, насыщенного эмоционально монохромными мотива¬ми, нагнетающими атмосферу предчувствия и страха: «беда», «папастг>», «мрачный», «сокрушенный», «неумолимый», «жертвы», «строгий», «неясный», «смутный», «темный», «вина» и т. д.
Русский поэт существенно усиливает тему народа в переведенном им фрагмен¬те: само слово «народ» встречается в его тексте девять раз, тогда как Эдип Софокла и Доннера не произносит его ни разу, ограничиваясь указательными местоимения¬ми «те» и «эти» или же обращением
