ты свое стремление зовешь Любовию к поэзии, от неба Исшедшей, как твоя душа. Но знай, Любовь еще не сила; постигать Не есть еще творить; а увлекаться Стремлением к великому еще Не есть великого достигнуть.
Васко
Знаю.
Камоэнс
Так загляни ж во глубину своей Души, и что ее бы ни влекло — Самонадеянность, иль просто детский Позыв на иодражанье, иль тревога Кипучей младости, иль раздраженье Излишне-напряженных нерв — себя, Мой друг, не ослепляй. Другие все Искусства наАм возможно ириобресть Наукою; поэта же творит — Святейшее оставив про себя — Природа; гении родятся сами; Нисходит прямо с неба То, что к небу Возносит нас.
Васко
Того, что происходит Теперь во мне и что я сам такое, Я изъяснить словами не могу. Но выслушай мою простую повесть: Ребенком тихим, книги лишь одни Любя, я вырос, преданный мечтанью. Мой взор был обращен во внутрь моей Души; я внешнего не замечал; Уединение имело голос, Понятный для меня; и прелесть лунных Ночей меня стремила в область тайны. На путь отца смотрел я с отвращеньем; Меня влекло неведомо к чему… Вдруг раздалась чудесно Лузиада — И стало все во мне светло и ясно; Сомненье кончилось, и выбирать Уж нужды не было… за нам, за ним! В моей душе гремело и пылало; И каждое биенье сердца мне Твердило то ж: за ним! за ним!.. И власть, Влекущая меня, неодолима. Теперь реши, поэт ли я иль нет?
Камоэнс
Свидетель Бог! твои глаза блестят, Как у поэта; но послушай, друг, Хотя б их блеск и правду говорил, Остановись, не покидай смиренной Тропы, протянутой перед тобою; Судьба тебе добра желает; мне Поверь, я дорогой купил ценой Признание, что счастие земное Не на пути поэта.
Васко
Дай его
Мне заслужить — и пусть оно погибнет!
Камоэнс
Слепец! тебя зовет надежда славы.
Но что она? и в чем ее награды?
Кто раздает их? и кому они
Даются? и не все ль ее дары
Обруганы завидующей злобой?
За них ли жизнь на жертву отдавать?
Лишь у гробов, которым уж никто
Завидовать не станет, иногда
Садит она свой лавр, дабы он цвел
Над тлением, которое когда-то
Здесь человеком было и страдало,
Нося торжественно на голове
Под лаврами пронзительные терны.
Но для того, кто в гробе спит, навеки
Бесчувственный для здешних благ и бед,
Не все ль равно — полынь ли над костями
Его растет иль лавр… Не вся ль тут слава?
Васко
Я молод, но уж мне видать случалось, Как незаслуженно ее венец Бесстыдная ничтожность похищала, Ругаяся над скромно-молчаливым Достоинством! Но для меня не счастье, Не золото — скажу ли? — и не слава Приманчивы…
Камоэнс
Не счастье и не слава? Чего же ищешь ты?
Васко
О, долго, долго Хранил я про себя святую тайну! Но посвященному, о Камоэнс, Тебе я двери отворю в мое Святилище, где я досель один Доступному мне божеству молился. Нет, нет! не счастия, не славы здесь Ищу я: быть хочу крылом могучим, Подъемлющим родные мне сердца На высоту, зарей, победу дня Предвозвещающей, великих дум Воспламенителем, глаголом правды, Лекарством душ, безверием крушимых, И сторожем нетленной той завесы, Которою пред нами горний мир Задернут, чтоб порой для смертных глаз Ее приподымать и святость жизни Являть во всей ее красе небесной — Вот долг поэта, вот мое призванье!
Камоэнс
О молодость на крыльях серафимских! Как мало ход житейского тебе Понятен! возносить на небеса Свинцовые их души, их слепые Глаза воспламенять, глухонемых Пленять гармонией!..
Васко
Что мне до них, Бесчувственных жильцов земли иль дерзких Губителей всего святого! Мне Они чужие. Для чего Творец Такой им жалкий жребий избрал, это Известно одному Ему; Он благ И справедлив; обителей есть много
В дому Отца — всем будет воздаянье.
Но для чего сюда Он их послал —
О, это мне понятно. Здесь без них
Была ли бы для душ, покорных Богу,
Возможна та святая брань, в которой
Мы на земле для неба созреваем?
Мы не затем ли здесь, чтобы средь тяжких
Скорбей, гонений, видя торжество
Порока, силу зла и слыша хохот
Бесстыдного разврата иль насмешку
Безверия, из этой бездны вынесть
В душе неоскверненной веру в Бога?..
О Камоэнс! Поэзия небесной
Религии сестра земная; светлый
Маяк, самим Создателем зажженный,
Чтоб мы во тьме житейских бурь не сбились
С пути. Поэт, на пламени его
Свой факел зажигай! Твои все братья
С тобою заодно засветят каждый
Хранительный свой огнь, и будут здесь
Они во всех странах и временах
Для всех племен звездами путевыми;
При блеске их, что б труженик земной
Ни испытал — душой он не падет,
И вера в лучшее в нем не погибнет.
О Камоэнс! о, верь моим словам!
Еще во мне того, что в этот миг
Я чувствую, ни разу не бывало;
Бог языком младенческим моим
С тобою говорит: ты совершил
Свое святое назначенье, ты
Свой пламенник зажег неугасимо;
Мне в душу он проник, как Божий луч;
И скольких он других согрел, утешил!
И пусть разрушено земное счастье,
Обмануты ласкавшие надежды
И чистые обруганы мечты…
Об них ли сетовать? Таков удел
Всего, всего прекрасного земного!
Но не умрет живая песнь твоя;
Во всех веках и поколеньях будут
Ей отвечать возвышенные души.
Ты жил и будешь жить для всех времен!
Прямой поэт, твое бессмертно слово!
Камоэнс
Его глаза сверкают, щеки рдеют; Пророчески со мной он говорит; От слов его вся внутренность моя Трепещет; не самим ли Богом прислан Ко мне младенец этот?.. Ты, мой сын, Лишь о грядущем мыслишь — оглянись На настоящее и на меня, Певца твоей великой Лузиады. Смотри, как я, в нечистом лазарете, Отечеством презренный и забытый Людьми, кончаю жизнь на том одре, Где за два дня издох в цепях безумный. Таков в своих наградах свет: страшись Моей стези; беги надежд поэта!
Васко
Бежать твоих надежд, твоей стези Страшиться?.. Нет, бросаюсь на колени Перед твоей страдальческой постелью, На коей ты, как мученик смиренный, Зришь небеса отверстые, где ждет Тебя твой Бог, тебя не обманувший. Благодарю тебя, о Камоэнс, За все, чем был ты для моей души! И здесь со мной тебя благодарят Все современники и всех времен Грядущих верные друзья святыни, Поклонники великого, твои По чувству братья. Пусть людская злоба, Презрение, насмешка, нищета Достоинству в награду достаются — Прекрасней лавра, мученик, твой терн! И умереть в темнице лазарета Верх славы… О судьба! дай в жизни мне Быть Камоэнсом! дай, как он, быть светом Отечества и века моего
29 — 4488 Л*)1
Величием! — и все земные блага Тебе я отдаю на жертву!
Камоэнс
О!
Клянусь моей последнею минутой, И всей моей блаженно-скорбной жизнью, И всем святым, что я в душе хранил, И всеми чистыми ее мечтами Клянуся, ты назначен быть поэтом. Не своелюбие, не тщетный призрак Тебя влекут — тебя зовет сам Бог; К великому стремишься ты смиренно, И ты дойдешь к нему — ты сердцем чист.
Васко
Дойду?.. О Камоэнс! ты ль это мне Пророчишь?.. Повтори ж мне, буду ль я Поэтом?
Камоэнс
Ты поэт! имей к себе Доверенность, об этом часе помни; И если некогда захочет взять Судьба свое и путь твой омрачится — Подумай, что своим эфирным словом Ты с Камоэнсовых очей туман Печали свеял, что в последний час, Обезнадеженный сомненьем, он Твоей душой был вдохновлен, и снова На пламени твоем свой прежний пламень Зажег — и жизнь прославил, умирая. О, помни, друг, об этом часе, помни О той руке, уж смертью охлажденной, Которая на звание поэта Теперь тебя благословляет. Жизнь Зовет на битву! с Богом! воссияй Прекрасным днем, денница молодая! А Камоэнсово уж солнце село, И смерть над ним покров свой расстилает…
780
Васко
Ты не умрешь. На имени твоем Покоится бессмертье.
Камоэнс
Так, оно На нем покоится. Его призыв Я чувствую: я был поэт вполне. Неправедно роптал я на страданье; Мне в душу Бог вложил его — Он прав; Страданием душа поэта зреет, Страдание — святая благодать… 800 И здесь любил я истину святую, И голос мой был голосом ее; И не развеется, как прах ничтожный, Жизнь вдохновенная моя; бессмертны Мои мечты; их семена живые Не пропадут на жатве поколений. Пред Госиода могу предстать я смело.
Васко
Что, что с тобой?..
В эту минуту совершается видение: над головою Камоэнса является в образе молодой девы, увенчанной лаврами, с сияющим крестом на г
Камоэнс
Оставь меня, мой сын! Я чувствую, великий час мой близко…
Мой дух опять живой исполнен силы; 810 Меня зовет знакомый сердцу глас; Передо мной исчезла тьма могилы, И в небесах моих опять зажглась Моя звезда, мой иутеводец милый!.. О! ты ль? тебя ль час смертный мне отдал, Моя любовь, мой светлый идеал?
Тебя, на рубеже земли и неба, снова Преображенную я вижу пред собой; Что здесь прекрасного, великого, святого
Я вдохновенною угадывал мечтой, Невыразимое для мысли и для слова, То все в мой смертный час прияло образ твой И, с миром к моему приникнув изголовью, Мне стало верою, надеждой и любовью.
Так, ты поэзия: тебя я узнаю; У гроба я постиг твое знаменованье. Благословляю жизнь тревожную мою! Благословенно будь души моей страданье! Смерть! смерть, великий дух! я слышу весть твою; Меня всего твое проникнуло сиянье! (Подает руку Васку, который падает на колени.)
Мой сын, мой сын, будь тверд, душою не дремли! Поэзия есть Бог в святых мечтах земли. (Умирает.)
ДРАМАТИЧЕСКИЕ ФРАГМЕНТЫ, ПЛАНЫ, КОНСПЕКТЫ
Серторий и Помпей
Вражда не помрачит в глазах моих героя!
На поле Марсовом, в огне, в смятенье боя
Сертория своим противником я чту!
Но друга в нем всегда врагу я предпочту!
Я зреть хотел вблизи, каков сей победитель,
Сей римлян бич, сей вождь, их силы сокрушитель,
С обезоруженным от ужаса челом,
В беседе искренней с Помпеем — не врагом!
Серторий, юноша и воин пред тобою! 10 Я не был ослеплен триумфов красотою,
Числом венков, побед! Хочу открытым быть;
Признанье доблестей не может посрамить!
Я больше научен, Серторием сраженный,
Чем прежде был, в бою никем не побежденный;
Свидетель дел твоих, что делать я учусь!
Наставленный тобой, с тобою я сражусь!
В осадах, приступах, искусстве отступлений,
В избранье мест к бою, к твердыне укреплений —
Во всем ты мой пример, во всем наставник мой! 20 Ах! если б примирил ты Рим с собой!
сократовы разговоры о бессмертии души
Эхекрат. Скажи мне, Федон, видел ли ты Сократа в последнюю ми¬нуту его жизни; был ли при нем в ту минуту, когда он принял яд? Федон. Был, Эхекрат!
Эхекрат. Что же говорил с вами этот великий человек? Опиши мне его кончину. Ни один из жителей Флеоции1 не случился тогда в Афи¬нах, и обстоятельства смерти Сократовой2 совсем почти нам неизвест¬ны. Здесь говорили только: Сократ выпил яд! Не стало Сократа! Более ничего не знаем.
Федон. Можно ли? Но разве никто вам не описывал обстоятельств его осуждения ?3
Эхекрат.
