Юма «Рассуждение о трагедии» (1811).
Мемуаристы засвидетельствовали увлечение Жуковского домашним театром в 1811—1814 гг., когда он жил попеременно й Мишенском, Бе-леве, Муратове и Долбине и принимал активное участие в театральных увеселениях своего ближайшего друга этих лет, А. А. Плещеева2. Для домашнего театра Плещеева Жуковский написал несколько драмати¬ческих шуток, одна из которых — «Коловратно-куриозная сцена меж¬ду Леандром, Пальясом и важным господином Доктором» — до нас до¬шла; следы этих увеселений сохранились и в домашней лирике поэта:
1 В. А. Жуковский в воспоминаниях современников / Сост., подгот. текстов, вступит, ст. О. Б. Лебедевой, А. С. Янушкевича. М.: Наука — Школа «ЯРК», 1999. С. 104—105; см. также: Резанов В. И. Из разысканий о сочинениях В. А. Жуковско¬го. СПб., 1906. Вып. 1. С. 6—9.
2 Там же. С. 144—148; 205—206.
34 — 4488
55»
И твой пиит Лекенем стал! В Орле играл В Филине он! И был смешон! Под париком, Как под шатром, На двух ногах, Как на клюках, Он в первый раз Для трехсот глаз (Хоть и не рад) — Был адвокат’.
В начале 1820-х гг. творческое наследие Жуковского обогатили дра¬матические переводы: трагедия Ф. Шиллера «Орлеанская дева» (1821) и комедия Э. Скриба «Валерия, или Слепая» (1823). 1830-е гг. ознаме¬новались еще двумя драматическими переводами: в эти годы Жуков¬ский перевел «драматическое стихотворение» Л. Уланда «Норманский обычай» (1832) и драматическую поэму Ф. Гальма «Камоэнс» (1839).
Самих по себе этих фактов была бы уже достаточно, чтобы счесть Жу¬ковского одним из тех, кто определял в своем творчестве пути развития русской драмы в литературном процессе первой трети XIX в. Если же обратиться к материалам библиотеки и архива поэта, то круг этих фак¬тов неизмеримо расширяется: к нему добавляются испещренные мар¬гиналиями труды теоретиков драмы и покрытые читательскими поме¬тами издания драматургов от античности до современности в составе библиотеки Жуковского4, следы редакторской правки поэта в изданиях драматических сочинений его современников’, «Конспект по истории литературы и критики» (1805—1810)ь, содержащий обширный раздел, специально посвященный эстетике драмы, и, наконец, художествен¬ные тексты: 13 фрагментарных переводов драматических произведе¬ний П. Корнеля, Ж.-Ф. Лагарпа, Ж.-Б. Мольера, К. Гольд они, Ф. Шил¬лера, 3. Вернера и Софокла объемом от 10 до 180 стихов, созданные
3Жуковский В. А. Поли. собр. соч. и писем: В 20 т. М.: Языки русской культуры, 1999. Т. 1. С. 167. Далее отсылки к этому изданию даются с указанием аббревиату¬ры ПССиП, тома и страницы.
4 Библиотека В. А. Жуковского в Томске. Ч. 2. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1984. С. 75—96, 155—166, 312—336; Ч. 3. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1988. С. 464—568.
5 Там же. Ч. 1. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1978. С. 124—146.
6Жуковский В. А. Эстетика и критика. М.: Искусство, 1985. С. 101—157; коммент. С. 385—386.
в хронологическом диапазоне от 1811 до 1843 г., а также текст заклю¬чительной сцены для либретто онеры М. И. Глинки «Жизнь за царя» (1834) и свидетельства замыслов, не осуществленных далее во фрагмен¬тарном виде: план-конспект трагедии А. Мюльнера «Вина» и план ори¬гинальной драмы на исторический сюжет из эпохи Смутного времени7.
Эти материалы библиотеки и архива Жуковского не только допол¬няют общеизвестные факты, говорящие о беспрецедентной устойчиво¬сти и о творческом характере интереса первого русского романтика к драме и театру: они заставляют иначе оценить масштаб и результаты этого интереса, прежде всего — как факта творческой эволюции самого Жуковского. На протяжении более чем сорока лет — от элегии «Сель¬ское кладбище» и перевода комедии А. Коцебу (1802) до стихотворных повестей 1840-х гг. и переложения трагедии Софокла «Царь Эдип» (1843 г.) интерес к драматургии, перерастающий в творческий экспери¬мент, лабораторный опыт или реализующийся в самостоятельно значи¬мом произведении, неизменно сопутствует основным формам творче¬ства Жуковского — лирике, лиро-эпосу и стихотворному эпосу. Долго-временность, количество драматургических опытов и их особое эстети-ческое назначение позволяют видеть в драматической поэзии Жуков¬ского сквозную тенденцию его творческой эволюции и одну из важней¬ших характеристик его романтического метода.
Однако на протяжении долгого времени эта мощная тенденция оставалась совершенно недостаточно изученной, может быть, в силу того, что текстовые свидетельства театральных интересов Жуковского и абсолютное большинство его драматических произведений не поки¬дали творческой лаборатории поэта ни при его жизни, ни долгое вре¬мя после его смерти: кроме статей периода «Вестника Европы» (в со¬став прижизненных собраний сочинений не вошедших) при жизни по¬эта были напечатаны только три его крупных драматических перевода: «Орлеанская дева», «Норманский обычай» и «Камоэнс»8.
7 Большинство этих текстов было впервые опубликовано в разных изданиях (сведения о первых публикациях см. в коммент.); вместе они собраны в прило¬жении к монографии: Лебедева О. Б. Драматургические опыты В. А. Жуковского. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1992. С. 178—196.
8 Следствием этого обстоятельства явилась чрезвычайная скупость научно-исследовательской традиции осмысления драматургических произведений Жу-ковского. Кроме обязательных страниц, посвященных драматическим поэмам «Орлеанская дева» и «Камоэнс» в крупных монографиях о творчестве Жуковско¬го А. Н. Веселовского, П. Загарина, Н. С. Тихонравова, К. К; Зейдлица, И. М. Се-менко и комментариев к ним Н. В. Измайлова и И. М. Семенко в изданных в XX в. собраниях сочинений Жуковского (см. соответствующие ссылки в коммента¬риях к этим текстам в наст, изд.), до недавнего времени единственными снециаль-
Памятные даты рубежа XIX—XX вв. (1883 г. — столетие со дня рож¬дения, 1902 г. — пятидесятилетие со дня смерти Жуковского) и, глав¬ным образом, предпринятая И. А. Бычковым систематизация и описа¬ние основного массива архива поэта обогатили наше представление об этой грани дарования первого русского романтика публикацией закон¬ченных текстов других его драматических ноизведений: перевода ко¬медии А. Коцебу «Ложный стыд», онеры «Богатырь Алеша Попович, или Страшные развалины», перевода комедии Э. Скриба и Мельвиля (А.-0.-Ж. Дюверье) «Валерия, или Слепая», финальной сцены оперно¬го либретго «Жизнь за царя». Все эти тексты были впервые напечатаны А. С. Архангельским в первом полном собрании сочинений Жуковского4 за одним исключением: текст последней сцены не осуществленного Жу¬ковским замысла либретто оперы Глинки был опубликован И. А. Быч¬ковым в описании «Бумаги В. А. Жуковского». И. А. Бычков опублико¬вал также и дневники Жуковского10: в плане интересующей нас пробле¬мы особенно примечательны дневниковые записи периода загранич¬ных путешествий (начиная с 1820 г. и до окончательного переселения поэта в Германию), обнаруживающие в Жуковском страстного театра¬ла, завсегдатая европейских театров: при всем их лаконизме эти днев¬никовые театральные рецензии являются важным источником рекон¬струкции эстетических взглядов поэта в их драматургическом разделе.
Начало систематического изучения библиотеки В. А. Жуковского, двухсотлетняя годовщина со дня рождения поэта (1983 г.) и проект изда¬ния полного собрания его сочинений и писем, стимулировавшие систе¬
но посвященными проблеме драматургических интересов Жуковского работами оставались статьи: Сакулгш П. Н. «Орлеанская дева» Шиллера в переводе В. А. Жу-ковского II Жуковский В. А. Орлеанская дева. Пг., 1915. С. V—XIX; Гозеппуд А. А. Театральные интересы В. А. Жуковского и его опера «Богатырь Аеша Попович» // Труды Ленинградского гос. ин-та театра, музыки и кинематографии. Вып. 2. Л., 1967. С. 171—209; Лапкипа Г. А. У истоков русской театральной критики. В. А. Жуковский // Очерки истории русской театральной критики. Л., 1975. С. 60— 65; Мухина С. Л. «Орлеанская дева» Жуковского и Шиллера // Ошскнй пед. ин-т. Науч. конф. преподавателей: Мат-лы. Вып. 7. Ош, 1968. С. 174—184; Мухина СЛ. «Орлеанская дева» Жуковского и проблемы народности // Проблемы эстетики и творчества романтиков: Межвузовский тематический сб. Калинин, 1982. С. 123— 137; Киселева Л. Н. «Орлеанская дева» В. Л. Жуковского как национальная трагедия // Stuclia Russica Helsingiensia et Tartuensia, VIII: История и историософия в литера¬турном преломлении. Тарту, 2002. С. 134—162.
9Жуковский В. А. Поли. собр. соч.: В 12 т. / Под ред., с биографическим очерком и примеч. А. С. Архангельского. СПб., 1902. Его выход в свет был приурочен к 50-й годовщине смерти поэта.
10 Дневники В. А. Жуковского. С примеч. И. А. Бычкова. СПб., 1903.
11 О русской романтической драме см.: Архипова А. В. Историческая трагедия эпохи романтизма // Русский романтизм. Л., 1978; Бочкарев В. А. Русская истори-ческая драматургия начала XIX в. (1800—1815). Куйбышев, 1959; Бочкарев В. А. Русская историческая драматургия периода подготовки восстания декабристов (1816—1825). Куйбышев, 1968; Бочкарев В. А. Трагедия А. С. Пушкина «Борис Го¬дунов» и отечественная литературная трагедия. Самара, 1993; Берн штейн Д. И. «Бо¬рис Годунов» Пушкина и русская историческая драматургия в эпоху декабризма // Пушкин — родоначальник новой русской литературы. М.; Л., 1941; Кургинян М. С. Поэтика романтической драмы // История романтизма в русской литературе: В 2 т.. М., 1979. Т. 2; ЛотмапЛ. М. Драматургия 30—40-х гг. XIX в. // История русской литературы. М.; Л., 1955. Т. 7; Манн Ю. В. Поэтика русского романтизма. М., 1976; Слонимский А. Л. «Борис Годунов» и драматургия 1820-х гг. // «Борис Годунов» А. С. Пушкина: Сб. ст. / Под ред. К. Н. Державина. Л., 1936; Фельдман О. М. Судьба драматургии Пушкина. М., 1975; История русской драматургии. XVII — первая половина XIX века. Л., 1982.
матическое обследование архивов, обогатили представление об этом на¬правлении его творчества ранее неизвестными фактами, позволяющими говорить об интересе к драматургии и драматических опытах Жуковско¬го как о сквозной тенденции его творческой эволюции. Благодаря этой работе в научный оборот был введен основной массив перечисленных выше материалов библиотеки и архива Жуковского, которые не только окончательно подтвердили тот факт, что Жуковский в эпоху всеобщего увлечения театром и драмой отнюдь не остался в стороне от одного из самых характерных эстетических явлений русского литературного про¬цесса, но и позволили выявить мощный субстрат драматизма — во всей полноте смысла этого понятия — лежащий в основе и психологической лирики, и стихотворного эпоса «Коломба русского романтизма».
Однако степень адекватности наших представлений о месте и значе¬нии драматических произведений и в творчестве Жуковского, и в ли¬тературном процессе первой трети XIX в. все же оставляет желать луч¬шего еще и по той причине, что, будучи отражением эволюции рус¬ской драмы в 1820—1830-х гг., драматургия первого русского роман¬тика разделила и ее судьбу в научно-исследовательской традиции. Рус-ская драматургия XIX в., закономерности ее эволюционного станов¬ления вообще и особенности поэтики русской романтической драмы в частности, равно как и функции этой последней в литературном про¬цессе первой трети XIX в. интересуют отечественную филологию не¬сравненно меньше, чем поэзия и проза этого же времени11. Таким об¬разом, судьба драматургии Жуковского в литературном процессе его эпохи и ее проблема в научно-исследовательской традиции — это до некоторой степени еще и проблема изученности судьбы русской роман¬тической драматургии в литературном процессе первой трети XIX в.
и См. об этом: Всеволодсшй-Герпгросс В. Н. Театр в России в эпоху Отечествен-ной войны 1812 г. СПб., 1912; Эйхенбаум Б. М. С. П.
