ведущие жанровые тенденции интроспективно-психологической и общественно-политической лири¬ки Жуковского и русской поэзии 1800—1810-х гг.

Конечным результатом этой стратегии переводческих трансфор*маций стало видоизменение жанровой содержательности перевода. Жанровое определение «Драматическая поэма», заменившее в переводе Жуковского жанровое определе¬ние оригинала «Romantische Tragodie», концентрирует в себе суть произведенной Жуковским адаптации текста Шиллера к русскому литературному процессу его современности: в качестве поэмы, хотя бы и драматической, «Орлеанская дева» Жуковского входит в лиро-эпический поэмный контекст русской литературы 1820-х гг.

Вполне возможно, что эталоном этой жанровой номинации послужила драмати-ческая трилогия Шиллера «Валленштейн», имеющая именно такое жанровое опре-деление в своем полном составе: «Ein dramatisches Gedicht» (букв.: драматическое стихотворение; первая часть трилогии, «Лагерь Валленштейна», не имеет жанро¬вого подзаголовка, для второй — «Пнкколомини» — указано только количество дейсгвий: «In funf Aufztigen» [«в пяти актах»], и лишь третья часть, «Смерть Валлен¬штейна», определена с жанровой точки зрения: «Ein Trauerspiel in fiinf Aufziigen» [«Трагедия в пяти актах»]). В период работы над переводом «Орлеанской девы» Жуковский читал трилогию Шиллера и предпринял два фрагментарных перево¬да двух ее частей, «Смерти Валленштейна» и «Пнкколомини» (см. коммент. к этим текстам в наст. томе).

Цензурная история и история постановок

После возвращения из первого заграничного путешествия (конец февраля 1822 г.) Жуковский представил законченный перевод «Орлеанской девы» в два цензурных ведомства: в общую цензуру для разрешения печати и в цензуру ди¬рекции императорских театров — для получения разрешения на постановку: см. записку Н. И. Гнедичу (март-апрель 1822 г.): «Милый Николай Иванович, я забыл тебя предуведомить (…), что Иоанна еще находится в когтях цензуры: прошу тебя взять на себя труд спросить о ней у Фока, которого я просил ее тебе передать. У Фока два экземпляра Иоанны один для печати, другой для театра» (РНБ. Оп. 2. № 94. Л. 8).

О серьезной подготовке поэта к предполагавшейся постановке свидетельствует и то, что он дважды изложил Гнедичу свои пожелания относительно оформления спектакля и состава исполнителей в шутливой дружеской записке и в официальной письменной форме, ср.: «Комисии для Николая Ивановича Гнедича от чертопис-ца Жуковского. (…) 6. Взять под свое» сохранение костюмы и ноты, принадлежаише к Иоанне и отдать их Майкову, когда пьеса пойдет в ход. 7. Переговорить о Иоанне с Шаховским. 8. Отдать манускрипт Иоанны Семеновой» (РНБ. Оп. 2. № 95. Л. 11 — 11 об.); «Записку о Декорациях и Актерах здесь прилагаю: та же, которая была у тебя. Прикажи переписать и отдай Майкову» (РНБ. Оп. 2. № 94. Л. 8. Упоминае¬мая Жуковским «Записка о Декорациях и Актерах» в архивах поэта не обнаруже¬на). О том, что не только намерение Жуковского предложить свой перевод к поста¬новке на сцене, но даже и его желание видеть в главной роли Е. С. Семенову было хорошо известно в ближайшем родственном, дружеском и литературном окруже¬нии поэта, свидетельствуют письмо М. А. Мойер, адресованное Е. А. Протасовой и А. А. Воейковой, май 1822: «(…) скоро ли выйдет Иоанна?» (УС. С. 273) и письмо А. С. Пушкина Л. С. Пушкину от 4 сентября 1822 г.: «С нетерпением ожидаю успе¬ха Орлеанской …. Но актеры, актеры! (…) Слышу отсюда драммо-торжественный рев Глухо-рева. Трагедия будет сыграна/гоном Смерти- Роллы. Что сделает велико¬лепная Семенова, окруженная гак, как она окружена? (…) возьми от Жуковского билет для 1-го представления на мое имя» (Пушкин. Т. XIII, С. 45).

Однако в разрешении на театральную постановку «Орлеанской девы» Жуковско¬му было отказано: когда именно это произошло, сказать трудно, запрет последовал, очевидно, к концу лета 1822 г. Как указывает Л. Н. Киселева, ссылаясь на архивное «Дело о разрешении нового издания ранее напечатанных сочинений В. А. Жуков¬ского без нового цензурного рассмотрения и о цензурном рассмотрении всех нена-печатанных его произведений», Цензурный комитет начал рассмотрение вопроса об издании нового собрания сочинений Жуковского (имеется в виду С 3, в состав ко-торого вошел перевод трагедии «Орлеанская дева») 11 августа 1822 г. (Киселева А. Н. Указ. Соч. С. 148, 161; РГИА. Ф. 777. Оп. 1. Д. 390). 19 сентября 1822 г. в письме А. П. Елагиной Жуковский замечает: «(…) Иоанна (которую NB запретили пред¬ставлять в театре) (…)» (Переписка В. А. Жуковского и А. П. Елагиной. 1813—1852 / Сост., подгот. текста, ст. и коммент. Э. М. Жнляковой. М., 2009. С. 242). Публика¬ция же перевода в полном объеме, по утверждению А. М. Скабичевского, стала воз¬можной только благодаря личному ходатайству великого князя Николая Павлови¬ча (см.: Скабичевский А. М. Очерки истории русской цензуры. СПб., 1892. С. 166).

В первом томе С 3, где полный текст перевода «Орлеанской девы» был опубли-кован впервые, кроме подписанного цензором СПб. Цензурного комитета Л. Би-руковым общего разрешения на печать издания с датой «6 декабря 1822», имеет¬ся еще и отдельное цензурное разрешение от 4 декабря 1822 г. на «Орлеанскую деву» за подписью В. Соца, цензора особенной канцелярии министерства внутрен¬них дел, ведавшего драматической цензурой (С 3. Т. 1. С. 2). Цензурный запрет на постановку «Орлеанской девы» отозвался в письмах Жуковского Н. И. Гнедичу: «И Иоанна попала в узники к такому тюремщику, что уж не видать ей свободы! Мы, кажется, не в Европе, а у черта в жопе» (май 1822 г.: РНБ. Оп. 2. М> 95. Л. 12—13); «Об «Иоанне» нам думать нечего: Кочубей не хочет ее пропускать, разумеется, за¬претил для театра! Хвала ему! Я и не подумал делать никаких сокращений, ибо на что они? Теперь «Иоанна» спасена от милых театральных треволнений: жаль толь¬ко тех стихов, которые достались бы в уста Екатерины» (май 1822 г.: РНБ. Оп. 2. № 94. Л. 4), а также в письме А. П. Елагиной (после 8 января 1823 г.): «Ценсура по¬ступила с нею [«Орлеанской девой»] великодушно quant а 1 irnpression [что касает¬ся печатания (букв.: тиснения)] и неумолимо quant а la representation [что касается представления]! Все к лучшему: здешние актеры уходили бы ее не хуже ценсуры!» (Переписка В. А. Жуковского и А. П. Елагиной. 1813—1852. С. 250).

Цензурная история постановки «Орлеанской девы» на сцене имела продолжение и при жизни, и после смерти Жуковского. В 1830 г. театральная цензура отказала ак-трисе Петербургского Императорского театра А. М. Каратыгиной, просившей разре-шения сыграть «Орлеанскую деву» в свой бенефис; актриса П. И. Орлова, вскоре по-сле смерти Жуковского сменившая А. М. Каратыгину на сцене этого театра, в 1853 г. получила возможность сыграть несколько отрывков из «Орлеанской девы» во время своих дебютных спектаклей только по личному разрешению управляющего III от-делением Собственной Е. И. В. канцелярии и члена Главного управления цензуры графа Л. В. Дубельта (КиселеваЛ. И. Указ. соч. Примечание № 60; ср. соответствую-щее дело: РГИА. Ф. 776. Оп. 25. Д. 268. Л. 6 об. — 7). В 1878 г. Дирекция император-ских театров вошла в цензурный комитет с ходатайством о постановке «Орлеанской девы» в бенефис актрисы М. Н. Ермоловой; пьеса для бенефиса была выбрана самой актрисой. Но несмотря на то что разрешение на постановку было в 1878 г. дано, пре-мьера «Орлеанской девы» с М. Н. Ермоловой в главной роли состоялась в москов¬ском Малом театре только через 6 лег, а именно 29 января 1884 г., в 101 годовщину со дня рождения Жуковского; ровно за год до премьеры, 28 января 1883 г., на вече¬ре в честь 100-летия со дня рождения Жуковского, был сыгран «Пролог».

Роль Жанны д’Арк стала триумфом М. Н. Ермоловой, спектакль имел такой успех, что его пришлось перенести на сцену Большого театра, но на петербургской сцене «Орлеанская дева» поставлена так и не была. Подробно о цензурной истории «Орлеанской девы см: Скабичевский Л. М. Очерки истории русской цензуры. СПб., 1892. С. 166—167; Киселева Л. Н. «Орлеанская дева» Жуковского как национальная трагедия // Studia russica Helsingiensia et Tartuensia. VIII: История и историософия в литературном преломлении. Тарту, 2002. С. 148—149.

Первую драматическую постановку трагедии Шиллера в переводе Жуковского опередила премьера оперы П. И. Чайковского «Орлеанская дева» (1879; премьера в СПб в 1881), источником либретто которой стал текст перевода Жуковского. Пар¬тию Иоанны д’Арк исполняла выдающаяся солистка М. Д. Каменская (1854—1925; ее меццо-сопрано считалось одним из лучших не только в России, но и в Европе. Каменская была Признанной исполнительницей онер и романсов П. И. Чайковско¬го), однако опера не имела особого успеха и не стала репертуарной.

История прижизненных публикаций и отзывы современников

История прижизненных публикаций «Орлеанской девы» заслуживает особого внимания: ее факты свидетельствуют о характерной и до сих нор недооцененной политической тенденциозности восприятия перевода Жуковского современника¬ми поэта — и это хорошо согласуется с цензурными затруднениями на пути «Орле¬анской девы» к читателю и зрителю.

После того, как «Пролог» был напечатан в FW/ДН (1818. № VI. С. 5—28), от¬рывки из переведенных Жуковским к этому времени первых трех актов «Орле¬анской девы» читались 8 июня 1820 г. на заседании «Вольного общества любите¬лей российской словесности» (Литературно-эстетические позиции «Полярной звез¬ды» // Полярная звезда, изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым (Лит. памятни¬ки. Большая серия) / Изд. подгот. В. А. Архипов, В. Г. Базанов и Я. Л. Левкович. М.; Л., 1960. С. 911); сведения об этом чтении и его инициаторах сохранились в за¬писке Жуковского Н. И. Гнедичу: «Плетнев просил меня доставить тебе Иоанну для прочтения в Обществе соревнователей по желанию г. членов. Очень рад это-

му, ибо живое чтение дает об ней хорошее понятие. Только прошу тебя немедлен¬но возвратить манускрипт и ничего не давать из него для напечатаиия. На это со-гласиться не могу» (РНБ. Оп. 2. № 94. Л. 3). Тем более примечателен тот факт, что единственные публикации фрагментов перевода, предшествовавшие обнародова¬нию его полного текста в С 3 — (Прощание Иоанны с своею родиной) и монолог Иоанны, открывающий IV действие: «Молчит гроза военной непогоды…» — ноя-вились в альманахе «Полярная звезда» (ПЗ на 1823 г. С. 101—103; ПЗ на 1824 г. С. 15—19). Если учесть недвусмысленно выраженное нежелание Жуковского печа¬тать перевод фрагментами, то две публикации в «Полярной звезде» обретают де¬кларативный смысл: особенно если иметь в виду хорошо известный факт обостре¬ния эстетических разногласий между Жуковским и поэтами декабристской ориен¬тации в первой половине 1820-х гг., негативное отношение декабристов к элегиче¬ской лирике Жуковского и практически абсолютное отсутствие других драматурги¬ческих отрывков на страницах альманаха Бестужева и Рылеева.

Очень вероятно, что именно перевод Жуковского инспирировал публикацию посвященного трагедии Шиллера фрагмента книги г-жи де Сталь «О Германии» в переводе О. М. Сомова на страницах «Соревнователя просвещения и благотворе¬ния»: перевод Жуковского, еще не известный в полном виде русским читателям, упомянут в этой публикации (см.: Дева Орлеанская. Трагедия Шиллера // Труды