потом перенесен в Коимбру, затем опять в Лиссабон и, наконец, в 1537 г. окончательно в Коимбру.

Ст. 214—215. Услышал я Гомера; Маптуапский II Певец меня гармонией своей… — Мантуанский певец — Публий Вергилий Марон, родившийся близ Мантуи.

Ст. 266.Ее намерен выдать: дочь на то… — В рукописи и первой публикации: «Ее отдать намерен: дочь на то…».

Ст. 322—323. Я в той земле, где схоронил ее, II Не мог остаться. Вслед за Гамой слав¬ный… — Анахронизм Гальма: возлюбленная Камоэнса умерла в 1661 г., то есть через 8 лет после отъезда поэта в Индию, где он и получил известие о ее смерти. Васко да Гама (Vasco cla Garaa, 1469—1524) — знаменитый португальский море¬плаватель, первооткрыватель морского пути в Индию вокруг Африки, герой эпи¬ческой поэмы Камоэнса «Лузиады». Камоэнс был в родстве с Васко да Гамой (его дед был женат на родственнице Васко да Гамы). Ст. 323 следует понимать в двой¬ном смысле: буквальном (имеется в виду реальное плавание Камоэнса из Порту¬галии в Индию) и метафорическом: подвиг Васко да Гамы описан в поэме «Лу¬зиады».

Ст. 327. Был повторен волнами Тайо; вдруг… — Тайо (Тахо, Tajo), самая длинная из рек на Пиренейском полуострове, впадает в Лиссабонский залив. Здесь — мета¬фора популярности поэмы «Лузиады» во всей испаноязычной Европе.

Ст. 329. И изумилась; до пределов Туле… — Туле (Фула, Thule) — легендарный остров в Северном море, малоплодородный и негостеприимный, открытый грече¬ским путешественником Пифеем (IV в.), который счел его северной оконечностью земли. Поскольку местонахождение Туле не идентифицировано однозначно, этот топоним обрел метафорический смысл края обитаемого мира.

Ст. 354. Король наш Себастьян взошел па трон… — Себастьян I — король пор-тугальский (1557—1578). Воспитанный иезуитами, Себастьян возглавил религиоз¬ную войну против магометан как врагов христианства. В 1574 г. он предпринял экспедицию в Танжер, где безуспешно боролся с маврами. Камоэнс посвятил Себа-стьяну свою поэму «Лузиады», напечатанную в 1572 г.

Ст. 360. Все погубил день бинты Алькассарской… — В 1578 г., когда в Марокко на¬чалась борьба за престол, португальский король Себастьян явился с войском на по-мощь изгнанному властителю Мулей-Мохаммеду. В битве при Алькассар-Квивире португальское войско было разбито, а король пропал без вести и был объявлен по-гибшим, хотя тело его так и не было найдено.

Ст. 362—364. И Португалия добычей стала ~ Я дожил до тебя!.. — В результа¬те гибели короля Себастьяна, не оставившего наследников, португальский пре¬стол в 1580 г. отошел к испанскому королю Филиппу II, и Португалия на 60 лет утратила свою независимость. Это случилось в последний год жизни Камоэнса: известны его слова по этому поводу: «Я умираю не только в отечестве, но и с ним вместе».

Ст. 367—368. Прогневался. По крайней мере, ты // Похвастать счастием не мо-жешь… — В публикации ОЗ: «Прогневался. По крайней мере, мы // Похвастать сча-стием не можем…».

Ст. 419. Постой, уж попадись ко мне ты в руки… — В рукописи и публикации ОЗ: «Постой, уж попадись ко мне на хлебы…».

Ст. 595—597. Того, что происходит ~ Я изъяснить словами не могу… — В рукописи и публикации ОЗ:

Не то, что я теперь, Могу тебе я изъяснить, но то, Как я тем сделался, что я теперь (…).

Ст. 631. Обруганы завидуюиигй злобой?.. — В рукописи: «Обруганы и завистью и злобой?».

Ст. 639. Под лаврами пронзительные терны… — Образ тернового венца, увито¬го лаврами, повторяется несколько ниже, в ст. 755: «Прекрасней лавра, мученик, твой терн!» и представляет собой многоплановую ассоциативную отсылку. Ее пер-воисточником является оригинальный поэтический образ Жуковского из стихотво-рения «К кн. Вяземскому и В. Л. Пушкину. Послание» (1814): в этом образе обрела свое символическое воплощение трагическая судьба В. А. Озерова:

Зачем он свой сплетать венец Давал завистникам с друзьями? Пусть Дружба нежными перстами Из лавров сей венец свила — В них Зависть терния вплела; И торжествуег: растерзали Их иглы славное чело…

(ПССиП. Т. 1. С. 347, коммент. С. 705).

К образу венца из лавров и терний из послания Жуковского восходит пушкин¬ский образ «терна славы» в эстетическом манифесте «Разговор книгопродавца с по¬этом»:

Блажен, кто молча был поэт’ И, терном славы не увитый, Презренной чернию забытый, Без имени покинул свет!

(Пушкин. Т. II. С. 326).

Наконец, в стихотворении М. Ю. Лермонтова «Смерть Поэта» в этом же образе воплощена судьба самого Пушкина:

И прежний сняв венок, — они венец терновый, Увитый лаврами, надели на него: Но иглы тайные сурово Язвили славное чело (…).

(Лермонтов М. Ю. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. С. 373).

42″

<>6.

Таким образом, автореминисценция своего собственного образа одновременно является у Жуковского и пушкинской реминисценцией, и реминисценцией текста, посвященного Пушкину: это акцентирует и усиливает имплицитный субстрат па¬мяти о Пушкине, его биографии и текстах в эстетическом манифесте позднего Жу¬ковского.

Ст. 664—668. И сторожем, нетленной той завесы -~ Являть во всей ее красе небес-ной… — Ср. мотив покрывала в стихотворениях «На кончину Ея Величества Коро-левы Виртембергской»: «Задернулось за нею покрывало… // В божественном святи-лище она…» (ПССиП. Т. 2. С. 122); «Призвание» («В робком сердце ожиданье…»): «Очи тайный мир узрели, // И печать с него снята; (…) // Вдруг простерлось покры-вало// Над моею головой…» (ПССиП. Т. 2. С. 187); «Лалла Рук»: «Чтоб о небе серд¬це знало // В темной области земной, // Нам туда сквозь покрывало // Он дает взгля¬нуть порой…» (ПССиП. Т. 2. С. 223); «Привидение»: «Вдруг… покрывало подня¬ла… // Трикраты им куда-то поманила… // И скрылася… как не была!» (ПССиП. Т. 2. С. 236); «Таинственный посетитель»: «Часто в жизни так бывало: // Кто-то светлый к нам летит, // Подымает покрывало //Ив далекое манит» (ПССиП. Т. 2. С. 240).

Ст. 681—682. И справедлив; обителей есть много //В дому Отца — всем будет воздая-нье… — «В доме Отца Моего обителей много. А если бы не гак, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам» (Иоанн; 14, 2). Одна из любимых Жуковским цитат из Евангелия от Иоанна. Предшествующий стих («Да ие смущается сердце ваше; веруй¬те в Бога, и в Меня веруйте» — Иоанн; 14, 1) но желанию Жуковского был высечен на надгробных памятниках М. А. Мойер в Дерпте и А. А. Воейковой в Ливорно; оба стиха высечены на надгробии В. А. Жуковского в Александро-Невской Лавре.

Ст. 694—695. О Камоэнс! Поэзия небесной //Религии сестра земная… — Ср. реми-нисценцию этих стихов в поэме «Странствующий жид»:

(…) поэзия — земная Сестра иебесныя молитвы, голос Создателя, из глубины созданья К нам нисходящий чистым отголоском В гармонии восторженного слова!

(ПССиП. Т. 4. С. 306—307).

Ст. 733. Певца твоей великой Лузиады… — В публикации ОЗ: «Певца твоей «ве-ликой Лузиады»».

Ст. 772. Пророчишь?.. Повтори ж мне, буду ль я… — В рукописи: «О, скажи ж мне, буду ль я…».

Ремарка: В эту минуту совершается видение ~ За нею яркий свет. — В рукописи текст ремарки приписан карандашом внизу листа, с разночтением: «В эту минуту совершается видение: над головою Камоэнса является дух в образе молодой девы, в лавровом венце, на груди сияющий крест. Камоэнс один видит ее. Васко падает на колена».

Ст. 812. Моя звезда, мой путевадец милый!.. — В рукописи и публикации ОЗ: «Моя звезда, мой путеводчик милый…»; ср. в стихотворениях «Славянка»: «Взор к небу устремлен; над юною главой // Горит звезда преображенья» (ПССиП. Т. 2. С. 24); «Жизнь»: «Правь ко пристани желанной // За нопутною звездой» (ПССиП. Т. 2. С. 151); «Лалла Рук»: «А когда нас покидает, // В дар любви у нас в виду // В нашем небе зажигаег// Он прощальную звезду» (ПССиП. Т. 2. С. 223); «Ангел и певец»: «Кто ты, ангел светлоокой, // С лучезарною звездой? (…) Светлый ангел с лучезарной // Путеводноюзвездой!» (ПССиП. Т. 2. С. 232—233); «Я музу юную, бывало…»: «Ноты знаком мне, чистый Гений! // И светит мне твоя звезда!» (ПССиП. Т. 2. С. 235).

Ст. 816. Тебя, на рубеже земли и неба, снова ~ Мне стало верою, надеждой и любо-вью… — В рукописи отсутствуют две заключительные октавы финального моно¬лога Камоэнса, начиная от ст. 816 дефинитивного текста «Тебя, на рубеже земли и неба, снова…» до ст. 831 «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли». Черновой вари¬ант второй октавы набросан карандашом на последнем, 17 листе рукописи:

На рубеже земли и неба снова Ты ангелом стоишь передо мной. Я вижу Небо Божье без покрова, Открыто мнелюбовию святой; Его, его в одежде тайной слова Являла мне поэзия порой, Но и она лицом преобразилась…

Ст. 831. Поэзия есть Бог в святых мечтах земли… — Этот стих Жуковский под-писал под своим портретом, подаренным им К. К. Зейдлицу в 1839 г., ср.: «(…) он [Жуковский] чувствовал себя не совсем здоровым и был в очень мрачном располо-жении духа. Портрет, снятый с него [Жуковского] в это время в Венеции и при-сланный мне в подарок, представляет его сидящим в скорбном раздумье у письмен-ного стола. Он подписал под этим портретом последние слова умирающего Камо¬энса (…)» (Зейдлиц. С. 173—174). Вероятно, речь здесь идет о портрете, который в феврале 1839 г. был написан венским художником Маггиасом Иоганном Ранфтлом. В конце марта — начале апреля 1839 г. Жуковский послал выполненную с него гра¬вюру не только Зейдлицу, но и А. П. Елагиной (УС. С. 64—65. См. также: Жуков¬ский в воспоминаниях. М., 2004. С. 561).

ДРАМАТИЧЕСКИЕ ФРАГМЕНТЫ, ПЛАНЫ. КОНСПЕКТЫ

Серторий и Помпей

(«Вражда не помрачит в глазах моих героя…») (С. 455)

Автограф: РНБ. Он. 1. № 12. Л. 45 — черновой, с заглавием: «Серторий и Помпей» и ремаркой: «Помпей»; в нижней части листа перебелен до стиха 11 («Числом венков, побед! Хочу открытым быть!»).

При жизни Жуковского не печатался.

Впервые: Бумаги Жуковского. С. 22 (ст. 1—3).

Впервые полностью: ПСС. Т. 11. С. 130.

Печатается по тексту первой полной публикации, со сверкой по автографу. Датируется: 1807 г.

Перевод монолога Помпея (явл. 2, действие III) трагедии П. Корнеля (1606— 1684) «Sertorius» («Серторий», 1662).

Датировка предположительная, на основании положения автографа драматур-гического фрагмента в рукописи среди автографов датированных текстов Жуков-ского, относящихся к концу 1806 — первой половине 1807 г.: «Послание Элоизы к Абеляру» (Л. 20—21), «Сафина ода» (Л. 22), «Идиллия» (Л. 22), «Вечер» (Л. 23—27), «Песнь барда над гробом славян-победителей» (Л. 28—38 об.), басни «Орел и жук» (Л. 34), «Каплун и сокол» (Л. 35), «Похороны львицы» (Л. 39), «Тоска по милом» («Дубрава шумит…»). (Л. 40). Следующий после «Сертория и Помпея» текст—фраг-мент неоконченной стихотворной сказки «Сокол», датируемый февралем-мартом 1807 г. (ПССиП. Т. 4. С. 563). Самый поздний из датированных текстов этой еди¬ницы хранения — песня «Тоска по милом» (дата рукой