оборону против многочислен¬ной персидской армии.
47 Саламина — о-в Саламин в заливе Сароникос Эгейского моря. Во время Греко-персидских войн около этого острова 28 (или 27).9.480 г. до н. э. греческий флот разгромил персидский.
518
ПРИМЕЧАНИЯ
48 Платея — Платеи — древнегреческий город-государство. Во время Греко-персидских войн около этого города 26.9.479 г. до н. э. греческие войска разгро¬мили персидскую армию.
49 Микала — Mycale, МгжаХг|, западный отрог ионийской горы Мессогиса, против острова Самоса образует мыс Трогилий. Здесь в морском заливе побеждены были персы Леотихидом и Ксантиппом в морской битве в 479 г.
50 Ксерсовы ополчения — Ксеркс I (?—465 г. до н. э.), царь государства Ахеменидов с 486 г. В 480—479 гг. возглавил поход персов в Грецию, окончившийся их пора¬жением.
51 Ликург — спартанский законодатель, живший в 9—8 вв. до н. э. Греческие авторы приписывают ему создание институтов спартанского общественного и госу-дарственного устройства.
52 Кимон — полководец и политический деятель Афин (ок. 504—449 до н. э.). С юных лет воевал против персов, обнаружив незаурядные военные способности.
53 Эпаминонд — фиванский полководец, живший ок. 418—362 г. до н. э.
54 Греки, покоренные Филиппом и Александром… — Филипп II (ок. 382—336 до н. э.), царь Македонии с 359 г., отец Александра Македонского. К 338 г. устано¬вил гегемонию над Грецией.
55 Тразибул — 0paвыдающийся афинский полководец, демократ по убеждениям; отличался энергией, предприимчивостью и горячею любовью к отечеству, убит в 388 г. при восстании в Киликии. Народ Афинский («История представляет его иногда стариком...») (С. 392) Автограф: РНБ. Оп. 1. № 16. Л. 42 об. — черновой, начало. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: Резанов. Вып. 2. С. 560. Печатается по первой публикации со сверкой по автографу. Датируется: ноябрь 1805 г. — апрель 1806 г. Перевод статьи из «Caracteres ou portraits, et paralleles», которая называется «Le people Athenien» и является отрывком из «Путешествия молодого Анахарсиса в Грецию» (т. 2, гл. 14) Бартелеми. Сохранилось только начало перевода. В оглавле¬нии он назван «Афиняне». См. комментарий к статье «Дружба, или Дамон и Пифиас». Избранные сочинения Жан-Жака Руссо Перевод с французского Том первый (С. 392) Автограф: РНБ. Оп. 1. № 17, 24 л., из них л. 1 об., 2 об., 3 об., 8 и 9 с об. чистые — черновой. При жизни Жуковского не печаталось. 5'9 ПРИМЕЧАНИЯ Печатается по автографу. Датируется: лето-осень 1806 г. Работа над «Избранными сочинениями Жан-Жака Руссо» относится к лету-осени 1806 гг. (один из переводов — «Письма к Саре» — датирован рукой Жуковского. См. ниже). Подобных изданий в России еще не было. Этот проект, задачей своей имевший знакомство широкой читающей русской публики с творчеством великого французского писателя-просветителя, был органичным продолжением фронталь¬ного и глубокого изучения Жуковским Руссо. Женевское Полное собрание сочи¬нений Руссо из библиотеки Жуковского испещрено его пометами и маргиналиями, датируемыми томскими исследователями началом 1800-х гг. (см. специальное исследование Ф. 3. Кануновой: БЖ, II, 229—336; III, 17—182). Издание «Избранных сочинений Жан-Жака Руссо» задумывалось Жуковским в нескольких томах. Дошедшие до нас планы (три варианта) обозначены как планы первого тома. Приведем их здесь: Избранные сочинения Жан-Жака Руссо. Перевод с французского. Том первый, Смесь. Рассуждение о науках. Рассуждение о неравенстве. Письмо к д'Аламберу. О театральном подражании. Левит Ефраимский. Письма к Саре. Королева-причудница. Письма и мысли (л. 1). Руссо О науках. Письмо к д'Аламберу. (Уединенный мечтатель) Уединенные прогулки мечтателя (Некоторые письма и мысли) О хозяйстве О дуэлях О самоубийстве О воспитании Прогулка на озере О воспитании Путешествие по горам (л. 2). (Избранные сочинения Ж. Ж. Руссо). Часть первая. Содержание. Рассуждение о неравенстве людей и состояний Письмо к д'Аламберу ПРИМЕЧАНИЯ О театральном подражании Рассуждение о влиянии наук и искусств на нравы Левит Эфраимский Письма к Саре Королева-причудница Письма Разные мысли. Ответ К. П. и Борду (л. 10; весь план зачеркнут). Сравнение планов показывает, как от варианта к варианту уточнялся состав первого тома. Универсализм мышления Жуковского проявился здесь в полной мере. Руссо интересует Жуковского и как философ, педагог, эстетик, и как талант¬ливый прозаик, открыватель сентиментализма во французской литературе, как образцовый стилист. Примечателен сам принцип построения тома. По типу и структуре он представ¬ляет собой своего рода «Смесь» — характернейшее для русской прозы начала XIX в. и для Жуковского как прозаика эстетическое явление. Первый том должны были составить, органично дополняя друг друга, философские и эстетические трактаты, которые привлекли особый интерес Жуковского при изучении Руссо, письма, а также беллетристическая проза. Такой состав тома, конечно, объясняется стремле¬нием Жуковского представить творчество французского автора во всей его полноте. Но с другой стороны, такая композиция является прямым следствием синкретизма мышления автора замысла, понимающего пределы прозы очень широко и в силу этого не только допускающего, но сознательно стремящегося к синтезу докумен¬тального, общественного, этического и художественного начал. Открывать первый том «Избранных сочинений Жан-Жака Руссо» в переводе Жуковского должен был широко известный в России трактат «О науках» (либо, согласно другому варианту плана, не менее популярное «Рассуждение о нера-венстве»). Оба сочинения были внимательно изучены русским писателем. Не принимая радикально-демократических воззрений автора, он сосредоточивается на нравственно-этическом, антропологическом и гносеологическом аспектах его учения. Жуковский осваивает руссоизм в связи с осмыслением коренных вопросов своего мировоззрения. Прежде всего, это вопрос о природе человеческой личности, о соотношении в ней материального и духовного начал, о роли нравственного инстинкта человека. С последним Жуковский вслед за Руссо связывает индивиду-альность человеческой личности и специфику соотношения в ней общественного и природного начал. Проблематику и пафос трактатов «О науках» и «О неравенстве» должны были продолжить эстетические рассуждения Руссо, выбранные Жуковским для пере¬вода, — «Письмо к д'Аламберу» и «О театральном подражании». Повышенный интерес к ним был вызван, прежде всего, постановкой вопроса о нравственном влиянии театра, драмы, одного из наиболее демократичных видов искусства, о пользе зрелищ и развлечений вообще. Острота нравственно-этической проблематики и вытекающая отсюда психоло-гическая сложность характеров и конфликтов определили внимание Жуковского к собственно художественной прозе Руссо, к таким его произведениям, как «Письма к Саре», «Левит Ефраимский» и «Королева-причудница». Этот выбор во многом обусловливался и близостью Руссо принципам предромантизма, его интересом к 521 ПРИМЕЧАНИЯ жанру повести, ее разным модификациям, что совпадало с интересами Жуковского и русской прозы начала XIX в. Жуковский предполагал обратиться к переводу лирической эпистолярной, лиро-эпической повести и философской повести-сказки. Примечателен и интерес Жуковского к переписке Руссо, в которой глубоко раскрывается личность самого автора писем, отличающихся автопсихологизмом. Проблемы поведения человека, его отношения с природой, окружающими его людьми, Богом — все это вопросы, постоянно волнующие самого Жуковского и составляющие содержание переведенных им писем Руссо. Они привлекают его и своим стилем, обусловленным, в свою очередь, жанром дружеского письма. Из достаточно обширных планов было переведено далеко не все (возможно, что не все дошло до нас). Мы располагаем переводом небольшого фрагмента из «Рассу-ждения о науках», двумя полностью переведенными произведениями — «Письма к Саре» и «Левит Ефраимский», а также переводами четырех писем Руссо к Дидро и Верну. Сохранились также первые строки «Королевы-причудницы». На всех пере-водах в значительной степени сказались отразившаяся в читательских пометах Жуковского сложность его восприятия Руссо, а также их некий экспериментальный характер, отражающий художественные поиски Жуковского-прозаика. Рассуждение на вопрос, заданный Дижонской Академиею в 1750 [году]. «Послужило ли восстановление наук и художеств к очищению нравов» («Какое действие имело возобновление наук и художеств...») (С. 392) Автограф: РНБ. Оп. 1. № 17. Л. 4—7 с об. — черновой. При жизни Жуковского не печаталось. Печатается по автографу. Датируется: лето-осень 1806 г. Источник перевода «Discours qui а remportee le prix a 1'Acaclemie de Dijon, en Гаппёе 1750, sur cette question...: si le Retablissement des Sciences et des Arts а contribue a epurer les moeurs» // Collection completes de Rousseau J.-J. Geneve, 1782. V. 7. P. 25—35. С этим произведением, как указывает, Ю. М. Лотман, был связан «первый этап рецепции Руссо в России» {Лотман Ю. М. Руссо и русская культура XVIII — начала XIX века //Лотман Ю. М. Избранные статьи. Таллинн, 1992. Т. 2. С. 51). К началу XIX в. трактат был переведен на русский язык дважды — П. Потем¬киным (1-е изд. — 1767 г.; 2-ое изд. — 1787 г.) и М. Юдиным (1792 г.). Выбрав для перевода актуальнейший для себя и своего времени трактат «О науках», представляющий собой типично руссоистское освещение проблемы «дикости» и цивилизации, культуры, Жуковский проходит мимо второй части «Рассуждения», трактующей социальные причины общественного неблагопо¬лучия, и сосредотачивается на его первой части (о характере чтения трактата см. в указ. исследовании Ф. 3. Кануновой). В ней Руссо говорит о связи распростра¬нения наук и искусств и падения нравов как о явлении, относящемся к любому социуму — будь то Египет, Греция или Рим. Везде было в свое время преодолено дикарство, усилием просвещения началось культурно-историческое строительство. ПРИМЕЧАНИЯ Именно эту мысль старается подчеркнуть Жуковский в своем переводе, вывесги ее на первый план, оттеснив на второй ее авторское продолжение о том, что успехи наук и искусств предопределили разрыв между культурой и нравственностью. Здесь Жуковский оказывается близок к позиции Н. М. Карамзина, сформулиро¬ванной в статье «Нечто о науках, искусствах и просвещении» (1796), которая, как известно, носит полемический характер по отношению к Руссо. Очень деликатно Жуковский создает в своем переводе некоторое смещение проблематики (приведем лишь один характерный пример: Руссо — «Се n'est point la Science queje makaite, me suis-je dit: cest la vertu que je defends devant des homes vertueux»; перевод А. Д. Хаютина (М., 1979) — «Не Науку я оскорбляю, — сказал я самому себе, — Добродетель защищаю я перед людьми добродетельными»; перевод Жуковского — «Защищая добродетель перед лицом добродетельных, не думаю ругаться над науками». Суть смещения акцента в переводе укрупняет помета Жуковского, сделанная на полях книги Руссо напротив приведенных слов: «La vertu n'est-elle point aussi une science?» (Разве добродетель не является такой наукой?)). За едва заметными отступлениями Жуковского-переводчика от подлинника стоит его убежденность в том, что приобретения человечества, связанные с культурным прогрессом, ограничиваются определенными трудностями, что на пути к культуре человека подстерегает множество испытаний, но самым главным является увеличи-вающееся в человеке по мере повышения его образованности, культурного уровня осознание себя свободной личностью. Тема разрабатывается Руссо в характерном для него жанре «речь-рассуждение» и в типичной для него манере: страстный диалог с читателем (слушателем), активная авторская позиция, открытая и полемически заостренная. Эти особенности текста, думается, также сыграли свою роль при выборе Жуковским данного произведения Руссо для перевода. Масштабность поставленной проблеме придает широкая пано-рамность повествования, стремящаяся к универсальности, к учету всех явлений, подтверждающих основные положения речи и, с другой стороны, к возможности их распространения на любую социальную модель. Жуковскому очень важна и нари-сованная Руссо историческая перспектива, Жуковский сохраняет ее, что позволяет ему взглянуть на проблему во всей ее глубине. Эти два взгляда