трупом к себе на подушку.
«Я до смерти его уплакала», — встреченным ею
Людям за дверью сказала Ундина и тихим,
воздушным
Шагом по двору, мимо Бертальды, мимо стоявших
В страхе работников, прямо прошла к колодцу,
безгласной,
Грустной тенью спустилась в его глубину и пропала.
Глава XIX
О ТОМ, КАК РЫЦАРЬ БЫЛ ПОГРЕБЕН
1 Патер Лаврентий, услышав о том, как внезапно и
чудно
Кончил жизнь владетель замка Рингштеттена,
В замке явился; и он, входя на двор, осененный
Липами, встретился тал: с монахом, недавно
венчавшим
Рыцаря; в ужасе тот удалиться спешил. «Так и
Патер Лаврентий сказал. — Теперь моя наступила
Очередь; мне помощник не нужен». Хотел он
невесте,
Вдруг овдовевшей, отрадное слово сказать в
подкрепленье;
Но Бертальда, ему не внимая, молчала угрюмо.
10 Старый рыбак молился и плакал и, в горе смиряясь,
Думал: «Оно иначе и быть не могло — то господний
Суд»; и, конечно, Гульбрандова смерть никому не
могла быть
Так тяжела, как именно той, которую с смертной
Вестью прислали к нему, отверженной, бедной
Ундине»,
Стали готовить обряд похоронный, как было
прилично
Сану покойника: тело его положить надлежало
Подле церкви приходской, там, где были гробницы
Предков его, одаривших множеством вкладов
богатых
Эту церковь. И щит и шлем уж лежали на кровле
20 Гроба, чтоб с ним опуститься в могилу, ибо наш
Был последний в роде своем, который с ним вместе
Кончился весь. И ход печальный уже начинался;
Песнь погребальная к светлоспокойной небесной
лазури
Тихо всходила; с длинным крестом, во всем
облаченьи
Патер Лаврентий шел впереди; за ним шла
Бертальда
В горьких слезах, на дряхлую руку отца опираясь.
Вдруг посреди Бертальдиных женщин, одетых в
Траур и шедших в свите ее, заметили белый
Образ, в длинном, густом покрывале, тихо идущий,
30 Грустно потупивши голову. Страхом проникнут был
Шедший подле такого товарища; все сторонились,
Пятились, так что порядок хода расстроился.
Два смельчака хотели незванного из ряду вывесть;
Но, от них ускользнувши, как легкая тень, он на
прежнем
Месте явился опять и последовал тихо за гробом.
Вот напоследок он мало-помалу, менялся местом
С теми, кто в страхе спешил от него удалиться,
Самой вдовы очутился; но ею сначала примечен
Не был и сзади пошел смиренно-печальный.
Достигнул
40 Ход до кладбища, и все обступили могилу. Тут в
Раз Бертальда незваного гостя увидела, в страхе
Стала она рукою махать, чтоб он удалился;
Но покровенный, кротко упорствуя, тряс головою,
Руки к ней простирал и как будто молил о пощаде.
Вспомнила тут невольно Бертальда Ундину, как
руку
К ней она подняла на Дунае, когда ей хотела
Так добродушно подать ожерелье, и как под водами
Скрылась потом навсегда. Но в это мгновение подал
Знак отец Лаврентий, чтоб все умолкли. И стали
50 Гроб опускать в могилу, и мало-помалу засыпан
Был он землею. Когда же совсем был набросан
Холм и читать последнюю начал молитву
Стала вдова на колени, стали и все на колени,
В том числе и могильщики, кончивши насыпь.
Когда же
Снова все встали… уж белый образ пропал; а на
месте,
Где он стоял на коленах, сквозь травку сочился
Ключ; серебристо виясь, он вперед пробирался,
Всей не обвил могилы; тогда ручейком побежал он
Дале и бросился в светлое озеро ближней долины,
60 Долго, долго спустя про него тех мест поселяне
Чудную повесть любили прохожим рассказывать;
долго,
Долго жило поверье у них, что ручей тот Ундина,
Добрая, верная, слитая с милым и в гробе Ундина.
1831-1836
ПРИМЕЧАНИЯ
В. А. ЖУКОВСКИЙ. УНДИНА
«Ундина» — перевод прозаической повести немецкого романтика де ла Мотт Фуке (1777-1843). Поэт переводил эту повесть в 1831-1836 гг.
Фрагменты из первых трех глав «Ундины» были опубликованы в «Библиотеке для чтения» в 1835 г. (Т. XII. С. 7-14), там же в 1837 г. (Т. XX. С. 5-32) были напечатаны IV-X главы «Ундины».
Уже в марте 1837 г. читатели смогли ознакомиться с полным текстом «Ундины»; она появилась одновременно в двух изданиях: «Уцдина», старинная повесть, рассказанная на немецком языке в прозе бароном Д. Ламотт Фуке, на русском языке в стихах В. Жуковским СПб.: Изд-во Смирдина, 1837. Один тираж этой книги содержал замечательные гравюры немецкого художника Г. Майделя, который изготовил их, живя вместе с Жуковским в Эллистфере, другой тираж такого же формата (in quarto) был выпущен без иллюстраций. Летом 1837 г. вышло 4-е издание «Стихотворений» Жуковского, в него поэт тоже включил «Ундину» (СПб., 1837. Т. VIII).
Тексту «Ундины» Жуковский предпослал стихотворное посвящение вел. кн. Марии Николаевне и обращенное к ней предисловие.
Сохранилась рукопись первых 20 строк перевода повести Фуке гекзаметрами, датированная 18 ноября 1831 г. (ГПБ. Жуковский В. А. Ф. 286 II. Ед. хр. 30). Согласно дневниковым записям и пометам в рукописях Жуковский переводил затем «Ундину» 9 декабря 1832 г. по н. ст., и в течение декабря он перевел 3 главы и написал 15 строк 4-й. 4 февраля 1833 г. он подвел итог сделанному и записал в «Дневнике»: «Поправлял Ундину» (Жуковский В. А. Дневники / Изд. И. А. Бычкова. СПб., 1901. С. 250, 252, 254). За 1834-1836 гг. «Дневники» не сохранились, и приходится исходить из хронологических помет на рукописях: с 17 по 30 октября 1835 г. были переведены 4-8 главы. После перерыва чуть свыше полугода Жуковский перевел одиннадцать последних глав (9-19). Под текстом стоят две даты: «Эллистфер, 17 июля 1836 г.» и ниже: «25 июля все кончено». Видимо, за эту неделю Жуковский отредактировал весь переведенный текст «старинной повести».
В последнем прижизненном издании сочинений поэта предисловие к «Ундине» уже отсутствует. Осталось только посвящение. Публикуемый нами текст «Ундины» повторяет текст IV тома этого издания сочинений Жуковского с изменением орфографии и пунктуации согласно современным нормам русского языка, если внесенные поправки не нарушают стилистической системы автора (Жуковский В. А. Стихотворения. 5-е изд. СПб., 1849. Т. IV).
1 В предисловии к вел. кн. Марии Николаевне от 26 июля 1836 г. Жуковский касается лишь позднего этапа своего «общения» с «Ундиной» — с момента правки первых трех глав.
«Повинуясь воле, которую мне было особенно приятно исполнить, — писал поэт, — я рассказал русскими стихами «Ундину». В 1833 г., находясь в Швейцарии и живя уединенно на берегу Женевского озера (в деревеньке Берне близ Мантре), написал я первые три главы этой повести. По возвращении моем в Россию занятия другого рода надолго отвлекли меня от начатого поэтического труда; и только в нынешнем году я мог опять за него приняться. Последние главы Ундины написаны в сельском уединении близ Дерпта, где я провел половину лета и мог по-прежнему посвятить досуг свой поэзии. Еллистфер. 26 июля, 1836. Ж.»
Учтивые уверения Жуковского, что он только исполнитель чужой воли, не следует понимать излишне буквально: они означают, что поэта, возможно, поторапливали осуществить его замысел. Как мы видели выше из письма Жуковского к Дашкову, желание перевести «Ундину» стихами возникло в те годы, когда поэт еще не был «своим» человеком при дворе (он стал заниматься с вел. кн. Александрой Федоровной лишь в конце октября 1817 г.), а главное, вел. кн. Мария Николаевна, которой адресовано предисловие, еще не родилась.
В данном случае уточнение адресата стихотворного посвящения и предисловия к «Ундине» важно не только во имя достоверности самого литературного факта: оно помогает правильно понять творческие стимулы поэта. С выяснением адресата была как раз некоторая путаница.
Начало ей положил Зейдлиц, сказав, что стихотворение «Бывали дни восторженных видений…» посвящено наследнику, а предисловие обращено к императрице (Зейдлиц К. К. Указ. соч. С. 155).
Зейдлицу возражал уже П. А. Плетнев. «Внимательному читателю, — писал он, — станет ясным к кому относятся «посвятительные перед «Ундиною стихи, когда он сравнит их со стихотворением Жуковского «Праматерь внуке», написанным в 1819 г. на первое причащение в. кн. Марии Николаевны» (Плетнев П. А. Сочинения и переписка. СПб., 1885. Т. 3. С. 104). Я. Я. Грот, издавший «Сочинения и переписку Плетнева», всецело был с ним согласен и сожалел, что мнение Зейдлица «обыкновенно разделяют даже другие биографы поэта».
Адресат был точно установлен после выхода каталога И. Бычкова «Бумаги В. А. Жуковского»: черновик предисловия к «Ундине», не имеющий личного обращения, Бычков занес в перечень рукописей как черновик предисловия к вел. кн. Марии Николаевне (Бумаги В. А. Жуковского, поступившие в Императорскую Публичную библиотеку в 1884 г. Изд. И. Бычкова. СПб., 1901, Э 39). «Прошу… — писал Жуковский в этом черновике, — принять с благосклонностью новый и быть может последний труд моей устарелой Музы: прошу принять его _в знак_ и со временем _на память_ моей душевной к Вам привязанности, которая, как Вы знаете, началась еще у Вашей колыбели» (ГПБ. Ф. 286, I, Жуковский. Ед. хр. 39Г).
Бычков не мотивировал, чем он руководствовался, определяя адресат предисловия. По-видимому, он совершенно справедливо сопоставил упоминание о привязанности, начавшейся еще у колыбели, со строчками стихотворения «Праматерь внуке»:
Мое дитя, со мною от купели
Твой первый шаг житейский соверши…
а также со строками стихотворения 1851 г.
«В. кн. Марии Николаевне. Приветствие от русских, встретивших ее в Бадене»:
…смотрю
В лицо, столь мне знакомое, которым
От колыбели вашей до цветущих
Лет милой младости, день за день, я
Так любовался.
Сравнив приведенные строки хотя бы с пятой строфой стихотворного посвящения:
Перед пустой когда-то колыбелью
Задумчиво-безмолвен я стоял.
«Кто обречен святому новоселью
Тобой в жильцы?» — судьбу я вопрошал,
становится ясно, что адресатом и посвящения, и предисловия могла быть только вел. кн. Мария Николаевна. Для Жуковского, видимо, сам факт знакомства с человеком еще в его младенчестве был овеян особой поэтичностью, которая не утратила своего обаяния и спустя многие годы.
После выхода каталога Бычкова в дореволюционных изданиях XX и. адресатом стихотворного посвящения и предисловия к «Ундине» считалась вел. кн. Мария Николаевна.
И неожиданно в споем обстоятельном комментарии к двухтомнику стихотворений В. А. Жуковского Ц. Вольпе назвал адресатом и посвящения, и предисловия вел. кн. Александру Николаевну (Вольпе Ц. Жуковский. Стихотворения. Л., 1940. Т. II. С. 541). Вслед за ним все советские комментаторы, не соотнося ни предисловия к «Ундине» с его черновиком, ни посвящения с приведенными выше стихотворениями Жуковского, повторяют утверждение Вольпе, хотя, вероятнее всего, это была или его простая описка, или невыправленная опечатка.
Лишь Хильдегард Эйхштедт, исследовательница из ФРГ, в своей книге о Жуковском-переводчике возразила Вольпе и адресатом стихотворного посвящения опять назвала вел. кв. Марию Николаевну (Eichstadt H. Zukovskij als Ubersatzer. Drei Studien zu Ubersetzungen aus dem deutschen und Franzosischen. Munchen. S. 91-02).
2 «…легкая станом… воздушное» — интерполяция Жуковского.
3 пропуск 7 строк. См. текст «Ундины». С. 16.
4 «…сердито… слезки» — интерполяция Жуковского.
5 Биография рыбака написана Жуковским.
8 «Но мирной сей жизни… чистого неба» — интерполяция Жуковского.
7 Опущен эпизод с обручальными кольцами Ундины. Текст «Ундины». С. 38-39.
8 См. конец главы 7-й и начало 8-й «Ундины» Фуке, принципиально измененный Жуковским. См выше С. 43.
8 «Лесной обыватель…» — у Фуке «барон фон Кюлеборн». См. текст «Ундины». С. 51.
10 «Ты смелый рыцарь… волну…» — аллитерации Фуке Жуковский передает, вводя еще внутреннюю рифму в свой сказочный гекзаметр.
11 Пропуск целого абзаца. См. текст «Ундины». С. 54.
12 «…с небесным она поцелуем…»
