нас носят названия «Филипповы», некоторые «Лор».
То есть, представьте себе, прошло двадцать лет, а население волей-неволей прибегает к темному прошлому, чтобы разобраться, какой где магазин. И по этой мелкой причине называют магазин по фамилии бывшего купца и булочника.
У нас, например, один роскошный гастроном так и называют «Елисеев». Получилось это потому, что чуть не все магазины, торгующие колбасой, называются гастрономы. А от этого в глазах рябит, и если тебя спросят, куда идешь, то сразу не соберешься с мыслями. Вот это худо.
Конечно, некоторые магазины стали теперь на вывесках ставить цифру: один, два или восемь. Но это скучно, ничего праздничного не дает душе и даже, напротив, убивает поэзию.
Может быть, надо внести некоторое разнообразие. И некоторые магазины стоило бы назвать для примера как-нибудь игриво: «Не хотите ли колбасы» или «Торгуем яблоками и прочей чепухой».
Нет, я не знаю. Наверно, так нельзя называть. Но, может быть, надо опросить симпатичное население или привлечь к этому делу тех же многоуважаемых писателей, артистов и певцов. Может быть, эти последние возьмут и что-нибудь придумают в этом смысле.
Насчет булочных и колбасных я не уверен, что это надо. Но, может быть, и надо. А уж для ресторанов, для кафе и для чайных это обязательно надо.
В другой раз звонит кто-нибудь и говорит:
— Зайдем, посидим, выпьем по кружечке пива.
Ну, договариваешься, где встретиться. И обыкновенно начинается путаница, поскольку почти все рестораны так и называются: рестораны. А хотелось, чтобы они имели свое единственное какое-нибудь заманчивое название, создающее настроение и жажду жизни.
Это хорошо, когда рестораны и чайные называются: «Встреча друзей», «Под пальмой» или «Не робей — зайди сюда, Петя».
Какая-то в этом есть задушевность. Я не скажу, что от этого будут больше пить. Но кушать, наверно, будут больше. Поскольку от всего хорошего, красивого и торжественного развивается волчий аппетит и благородные соки организма выделяются в изрядном количестве, что способствует пищеварению, вносит здоровье и силу во все области жизни, ослабляет семейный разлад и устраняет ссоры, склоки и неразбериху.
Конечно, тема нашего рассуждения, может быть, на этот раз незначительная и мелкая. В таком случае просим у читателя сердечное извинение и за натурализм, и за мелкую философию на глубоком месте.
Пламенный привет всем покупателям!
Вот какой удивительный случай произошел со мной.
Давеча захожу в одну амбулаторию полечиться. У меня, как говорится медицинским языком, нервы стали пошаливать.
И вот вхожу в кабинет врача и вижу перед собой брюнета, сидящего за столиком.
Рассказываю ему, что со мной. И он начинает меня слушать.
Он послушал через трубку мое утомленное сердце и говорит:
— Небось высоковато живете? В пятом или в шестом этаже? Эвон как сердце трепыхается.
— Нет, говорю, живу во втором этаже.
— Ах, во втором этаже! Это меня устраивает, — говорит врач. — Может, в таком случае, ссоритесь с жильцами? Небось коммунальная квартира? Сорок жильцов, крики и так далее?
— Да нет, говорю, наоборот: проживаю в маленькой квартирке, где один только глухой профессор с супругой и я.
Доктор говорит:
— Ах, вот как! Это становится интересным. Ну-те, положите нога на ногу. Сейчас я вас ударю медицинским молоточком по коленке и увижу, что с вами.
Увидев, что моя нога от удара высоко подскочила, доктор говорит:
— Так и есть. Функциональное расстройство нервной системы.
Я говорю:
— Какое лечение пропишете?
Доктор отвечает:
— Если хотите, пропишу пилюли. Но их бесцельно глотать. Конечно, сразу вам хуже, пожалуй, от них не будет, но я сомневаюсь, что они вам какую-нибудь пользу принесут.
Я говорю:
— А что же тогда делать при этом моем заболевании?
Доктор говорит:
— Многим помогает перемена обстановки. Переезд в другой город. Перемена службы. Обмен квартиры. Все-таки человеку приедается жить сорок лет в одной и той же комнате. Иногда хочется пожить в другой. А для нервов это край не полезно.
Я говорю:
— В другой город я не поеду. А что касается обмена квартир, то, говорю, это можно сделать, но жалко: хорошая, говорю, у меня комната. Чего я буду с бухты-барахты менять ее на худшую?
Доктор говорит:
— А что, большой метраж, что ли?
— Метраж, говорю, небольшой — семнадцать метров плюс небольшой отдельный коридорчик.
Доктор говорит:
— Это становится интересным. А встанет в этом вашем мизерном коридорчике книжный шкаф?
Я говорю:
— Свободно могут встать два шкафа и табуретка, и еще останется узкий проход в комнату.
— Мда, — говорит врач, — такие комнаты редко бывают в хорошем районе.
— Нет, говорю, и район ничего себе — Петроградская сторона.
— Ах, вот как! Действительно, жалко менять такую комнату. Конечно, если доплату дадут, то вы не жалейте, меняйте и переезжайте.
— Без доплаты, я говорю, естественно, я и не перееду.
— А много ли хотите доплаты? — говорит врач.
Я говорю:
— Надо осмотреть комнату. Может, мне подкинут такую площадь, что жизни будешь не рад. И вообще я не хочу менять. Что вы, ей-богу, ко мне привязались?
Доктор говорит:
— Конечно, если не хотите, то и не переезжайте. Я же вас за воротник не тащу. Я вам говорю с точки зрения медицины: переезжайте в том случае, если это вам интересно. А если вам неинтересно, то и сидите в своей берлоге, хворайте нервными заболеваниями, умирайте преждевременно. Я говорю:
— Прямо уж и не знаю, что делать. Главное — комната веселенькая, на солнечной стороне.
— Ах, даже на солнечной стороне! — говорит врач. — Это становится интересным. И что же, целиком она на солнце, или она немножко глядит на запад?
— Целиком, говорю, на юг. Солнце так и жарит целый день.
— Многие сердечники, — говорит врач, — это худо переносят. Короче говоря, сколько хотите доплаты, если вам дать комнату в двенадцать метров в четвертом этаже?
Я говорю:
— Хотелось бы прежде осмотреть эту вашу паршивую комнатенку.
— В таком случае, — говорит доктор, — запишите мой адрес и вечерком приходите. Насиловать вашу волю я не буду. И за просмотр, за визит, с вас ничего не возьму. А пока одевайтесь и идите с богом, посоветуйтесь с женой.
Вот я оделся и вышел на улицу. И прошел сгоряча два квартала. Потом мне стало досадно, что я плохо полечился. И я решил вернуться к врачу, чтоб спросить, не нужно ли мне ванны принимать с какой-нибудь мурой — морской солью и так далее.
И вот я снова поднимаюсь к этому врачу и вхожу в его кабинет.
А там уже другой пациент. И врач, слушая его в трубку, говорит:
— Мда, сердцебиение порядочное. Небось в пятом этаже живете?
Пациент уныло говорит:
— Живу в седьмом этаже.
— Мда, — говорит врач, — дураков мало меняться с вами. Одевайтесь.
Тогда я подхожу к столу и говорю:
— Довольно странно мне слышать ваши слова, обращенные к другому пациенту. Раз вы со мной договорились насчет комнаты, то зачем же вам снова расспросами заниматься?
Доктор говорит:
— Четвертый месяц ищу комнату — не могу найти. Всех опрашиваю, и это вошло у меня в привычку. Что касается вашей комнаты, то район меня не совсем устраивает, и через это я стал сомневаться. Уходите оба, сейчас ко мне еще один пациент придет, может быть, из центрального района.
Тут в дверь постучали, и вошел еще один пациент, которому врач сказал:
— Раздевайтесь. Побеседуем, что у кого болит.
В общем, теперь я хочу полечиться у другого врача. А то этот меня еще больше расстроил. И даже у меня теперь начались головные боли.
А может быть, у меня начались головные боли оттого, что мой квартирант-профессор целые дни кипятит какую-то химию в своей колбочке. От этого в квартире вредный запах. И я, кажется, действительно возьму и поменяю свою комнату.
Вот завтра пойду к какому-нибудь врачу и побеседую с ним об этом. Было бы славно, если б попался врач вроде этого. Впрочем, сильно сомневаюсь, что еще раз встречу такого же боевого медика.
Новые времена
В октябре этого года я отдыхал в Крыму, в одном тихом и небольшом курортном местечке К.
И вот какой удивительный случай там произошел. Два молодых пижона немного подвыпили в ресторане и вышли на улицу, чтоб обсудить вопрос о своих дальнейших развлечениях.
Не найдя ничего такого, что бы их развлекло, они, скуки ради, стали задевать проходящих женщин.
А дело было к вечеру. И прохожих было мало.
Вот наши подвыпившие франты, увидев проходящую молодую женщину, стали ей кричать, чтоб она подошла к ним. При этом один их них, грубо и цинично бранясь, стал делать ей всякие оскорбительные предложения.
Смущенная женщина поспешила уйти прочь.
Увидев ее смущение, приятели осмелели и окончательно распоясались.
По улице в это время шла одна молоденькая девушка. Как выяснилось в дальнейшем, это была Лиза В., молодой инженер, отдыхающая в санатории. Она только что проводила свою подругу в соседний дом отдыха и теперь возвращалась домой.
Увидев ее, приятели развеселились. И один из них крикнул ей то, что он крикнул первой женщине.
Это было в высшей степени безобразно и оскорбительно — слушать то, что он кричал.
Девушка вздрогнула и остановилась. Потом медленно подошла к ним и спросила:
— Кто из вас двоих это сказал?
Один из франтов, не вынимая изо рта папиросу, нагло ответил:
— Я это сказал. И могу тебе, милочка, повторить, если ты сюда подошла.
Девушка, размахнувшись, с силой ударила по лицу пижона так, что он закачался и еле мог устоять на ногах.
Приятели обалдели. И побитый стал прочищать свои глаза, засыпанные пеплом и искрами от его смятой папиросы.
Девушка, вытерев свою руку носовым платком, пошла своей дорогой.
Минута обалдения прошла, и приятели с ревом бросились за уходящей девушкой, с тем чтобы ее, вероятно, избить или проучить за слишком смелый поступок.
Они догнали ее на шоссе и стали хватать за руки.
И тут неизвестно, что было бы, если б в это время по шоссе не проходил местный аптекарь А.
Он только что закрыл магазин и теперь направлялся к дому.
Увидев, что два подвыпивших парня напали на женщину, благородный аптекарь бросился к месту происшествия. И там стал разнимать их. При этом стыдил и усовещивал приятелей, говоря, что не дело двум таким здоровым коблам так низко и по-хулигански вести себя.
Оставив свою жертву, приятели стали пикироваться с аптекарем. Пикировка была с бранью и криками. И аптекарь сказал девушке, чтоб она шла домой и что он тут один разберется в происшествии.
Девушка пошла по шоссе к дому. Но в это время один из приятелей, рассердившись на заступничество аптекаря, ударил его так, что тот упал.
Девушка снова поспешила к месту схватки.
Пьяницы, увидев, что она приближается к ним, почему-то задрожали. И, оставив аптекаря на земле, быстро удалились.
Девушка подошла к аптекарю и сказала:
— Как жаль, что я ушла. При мне они бы, вероятно, не
