32 С той же яростью Бизерта
Ринулся в проломы оружный люд, взята.
Сокрушая пламенем и булатом
Злополучное племя побеждаемых.
Смерть, раззор,
Руки по локоть в крови и чужом добре
Повергают в прах
Пышный и победный престол всей Африки.

33 Грудой грудятся мертвые тела,
Кровь из ран
Стынет озером черней и страшней,
Чем текучий обвод подземных царств.
Изгибаясь пламя с кровли на кровлю,
Жжет дома и сени, дворцы и храмы,
В опустелых, опостылых дворах
Плач и стон и биенье в грудь.

34 Победители у всех на виду
Из недобрых ворот бредут с добычею —
С кем узорочье, с кем сосуд серебра,
С кем кумиры старинной боговщины,
Кто ведет матерей, а кто детей,
Всюду тысячи тысячей насилий,
О которых хоть и ведал Роланд,
Но ни он, ни британец не мог
препятствовать.
35 Буцифар Альгазерский пал
От клинка удалого Оливьера;
Король Бранзард
Наложил на себя отчаянные руки;
Взят британским герцогом король Фольв
О трех ранах в груди, и все смертельны;
Такова судьба
Аграмантовых трех вождей над отчиною.

36 Сам же государь Аграмант, Аграмант
Бросив флот, оставшись один с Собрином, в отчаянии
Из морской дали, рыдая и сетуя, плывет
Видел полымя на бизертском берегу, на восток.
А уведав изблизи,
Ч т о соделалось с отчей его землею,
Посягнул поразить себя булатом,
Но его удержал король Собрин.

37 Собрин молвил ему так: «Государь,
Есть ли радость отраднее твоим недругам,
Нежели услышать твою погибель
И по ней — верный доступ к целой Африке?
Им преграда—твоя жизнь,
Она вечный страх для их радости,
Ибо ведомо, что пока ты здрав,
Не владеть им долго твоею частью.

38 Ты умрешь — и не станет твоим подданным
Их надежды, последнего из благ;
А надежда жива, коли ты жив,
Ч т о вернешься с победою и свободою,
А коли умрешь—
Л ю д я м плен, земле дань и всюду горе.
Если для себя тебе жизнь не в жизнь,
То живи, государь, для блага ближних!

39 Твой сосед, Каирский султан,
Не откажет тебе в казне и людях,
Потому что и ему не в отраду
В Африке увидеть франкскую мощь.
Родич твой король Норандин
Приспешит вернуть силой тебя на царство,
А попросишь — и встанут за тебя
Турки, персы, арабы, армяне, миды».

40 Таковыми и иными разумными
Увещал речами царя мудрец
Воротиться к мысли отбить отечество,
Но в душе боялся, что быть не так,
Ибо ведал,
Каково не в прок и во тщетный плач,
Если кто, исторгшись своей земли,
Призовет себе в помощь пришлых варваров.
41 И тому примеры —
Ганнибал, Югурта, другие древние,
А меж новых —Людовик Мор,
Бывший выдан Людовику
Французскому,
А тому свидетель —
Вашей милости славный брат Альфонс,
Повсеместно полагавший безумцами
Всех, кто верит не себе, а чужим.

42 И хотя в войне
За несносную обиду от папы
Из немногих средств свершил он
немногое,
А заступник его и вспомогатель,
Впав в изгнанье, оставил царство
недругу,—
Всё не преклонился Альфонс
Ни угрозами чьими, ни посулами
Уступить свою статочность чужим
рукам.

43 Аграмант, повернув ладейный клюв,
Взял к востоку в большое море,
Как вдруг
Грозной бурей грянуло с берега
И вскричал, вскинув кормчий очи ввысь:
«Вижу,
Государи мои, встал шквал,
На который наша ладья не выплывет!

44 Выслушайте же добрый совет:
Есть по левую руку малый остров,
И в него бы нам забросить причал,
Пока злое опамятуется море.»
Аграмант не стал поперек,
И они ушли от беды налево.
Где спасал мореходцев бережок
Между Африкой и Вулкановой кузнею.

45 А на островке ни души,
Мирный мирт и смиренный можжевельник,
Сладостный приют
Зайцам, козам, оленям, ланям,
Никому неведомый, кроме
Рыболовов, на терновых кустах
Влажные простирающих неводы,
Пока рыбы дремлют в нестрашном море.

46 Глядь, а здесь
Чужой челн, приневоленный судьбиною,
А на нем — великий рыцарь и царь
Сериканский, исплыв сюда из Арля.
 Вышед на песок, обнялись
Два державца достойно и любезно,
Потому что меж ними была дружба
И союз в бою у парижских стен.

47 Возмущенным слухом внимал Градасс
Царь Градасс Аграмантовой горькой вызывается
повести, за него
И гласил бодрительные слова, на бой.
И по-царски предстал к его услуге,
Но не снес помышлений
О подмоге из лживого Египта:
Каково туда опасен заход,
Тому знаменье-де — Помпеево бегство.

48 «А коли и впрямь,—
Говорит он,— нубийская орда
Налетела терзать твою землю
И пожгла твой престольный град,
А при ней Астольф и Роланд,
Столь недавно без царя в голове,—
То придумал я знатнейшее средство,
Как избыть твою худую беду.

49 Я во имя твое
Призову Роланда к единоборству,
И хоть будь он весь — медь и весь — булат,
Но противу меня ему не выстоять;
А как он падет —
Вся Христова мне рать — что овцы волку.
И тогда-то не станется за труд
Вымести чернокожих из-под Бизерты:

50 Я воздвигну нубийцев на нубийцев,
Басурман на христиан через Нил,
А за ними арабов и макробов,
Знатных, людных, конных,— а вслед
И халдеев, и персов, и иных
Поддержавных скиптру моей руки,
И такая война взойдет на Нубию,
Ч т о не станет в Африке ни души.

51 Добрым Аграманту началом Аграмант
Посудилась та Градассова мысль, Градасс
И возблагодарил он судьбу, и Собрин
Ч т о свела его с ним на этом острове. посылают
Но одно ему не в лад- Роланду
Даже ради вызволенья Бизерты — вызов.
Чтобы бился за него царь Градасс,
Ибо это—унижение чести.

52 «Если должно вызвать Роланда к битве,—
Говорит он,— то вызов — мой,
 А уж т а м
Будь Господня воля в добре и в худе».
А Градасс в ответ:
«Лучше будь по-моему, но по-новому —
Выступим вдвоем
На Роланда и того, с кем он явится!»

53 «Будь единоборство ли, двоеборство ли,—
Лишь бы мне не стыть в стороне,—
Говорит Аграмант,— а о тебе
Мне не тайна, что лучше нет соратника».
«А я,—
Говорит Собрин,— разве и ненадобен?
Если стар я, то в опытности — ум,
А в беде он не хуже всякой силы».

54 Собрин стар,
Но и крепость и мощь его испытаны,
И поистине седой его век
Равноборен зеленому и юному.
Решено по-его и быть:
Тотчас сыскан вестник
И отправлен к африканскому берегу
Бросить вызов паладину Роланду:

55 Пусть Роланд с людьми, один к одному
Выйдет к бою на остров Липадузу,
Невдали
Омываемый теми же волнами.
Не щадя ни весел, ни паруса,
Доспевал пловец и доспел
До Бизерты, а в Бизерте Роланд
Делит воинам добычу и пленников.

56 Как воскликнулся всеслышный призыв Роланд
Аграманта, Градасса и Собрина — готовится
Столь возликовал паладин, к бою.
Ч т о осыпал глашатая дарениями.
До него дошло,
Что его Дурендаль — в руке Градассовой,
И чтобы ее воротить,
Он готов в погоню до самой Индии.

57 Он судил, что, покинув здешний край,
Только в Индии сыщется похититель,
А теперь узнал,
Ч т о вернет себе свое даже изблизи.
А еще он вожделеет отбить
Рог Альмонта и коня Златоузда,
И стремится в бой,
Зная быть их при Трояновом сыне.
58 Избирает он биться сам-третей
Оливьера и верного Брандимарта,
Зная доблесть и этого и того,
Зная от обоих любовь и преданность.
А еще ему нужны
Добрый меч, добрый конь, и бронь, и копья,
Ибо вы ведь помните,
Ч т о все трое — не при своем оружии:

59 Ч т о Роланд размыкал свое,
Когда буйство смяло его рассудок,
А у прочих все добро поотбил
Родомонт и держит в прибрежной башне.
Да и в Африке,
Чего надобно, того не сыскать,
Ибо выступив Аграмант на Францию,
Все забрал и ничего не оставил.

60 Что сыскалось ржавого и не ржавого,
То велел Роланд собрать в одномест
И повел друзей
Посудить на взморье о близкой сече.
Не прошли они и трех верст,
Поглядели — видят:
В море челн на раздутых парусах,
И плывет он к африканскому берегу.

61 Ни пловцов на нем, ни гребцов,
А ведут его ветер да удача,
И плывет он на полных парусах,
И врезается в песчаную пристань.
Но об этом сказу еще не срок,
Ибо я без меры люблю Руджьера
И хочу продлить м о ю повесть
Про него и клермонтского воителя.

62 Я домолвил, как сей и оный Тем време­
Пресекли единоборную сечу, нем
Видя попраны царские обеты Руджьер,
И всех в схватке, кто пеш, кто на коне. поколе­
Кто же ломщик уговорной присяги бавшись,
И виновник столького зла, отправляет­
Государь Аграмант или державный Карл? ся вслед
Так пытают они ближних и дальних. Аграманту.

63 А Руджьеров некоторый
Верный, зоркий и хлопотный слуга,
Не сводивший взора с хозяина
В сече ратей, вскипевшей вкруг,
Подоспел к нему с мечом и с конем,
Чтобы встал он поборать за товарищей,
И Руджьер, вспоясав меч, всел в седло,
Но отворотился от бывшей битвы.
64 Он пустился прочь,
Вновь заверив Ринальда в уговоре,
Что коли откроется Аграмант
Вероломцем — он бросит Аграманта.
Более в сей день
Не притрагивался рыцарь к мечу,
А лишь схватывал встречных и допытывал,
Аграмант ли зачинщик или Карл?

65 И от всех он слышит:
Аграмант виновник, и только так!
А Руджьеру Аграмант не чужой,
И покинуть его — вина не малая,
Потому что африканский народ
Бит и травлен, как мною оповедано,
И ниспал с колеса под колесо,
Как то любо Кружительнице света.

66 Руджьер судит и спорит сам с собою:
Быть ли, нет ли ему с своим вождем?
И любовь к возлюбленной
Его нудит, клонит, гнет и зовет
Не идти за государем в заморье,
А поворотиться прочь,
И грозит, что не к добру, коли он
Не исполнит вешанное Ринальду.

67 Ас другой стороны души
Его мучит неспящая тревога,
Что покинь он в этот час Аграманта,
Сие вменится в малодушный страх:
И отъезд его иные поймут,
А иные отвергнут и осудят,
Ибо-де чего не след обещать,
То не грех и не исполнить в обете.

68 День и ночь и новый день
Он стоял, одинокий, терзаясь думою,
Плыть или не плыть
И остаться или не остаться меж франками?
Наконец
Порешает вслед вождю править в Африку,
Ибо страсть его сильна, но сильнее
Долг и честь.

69 Обращает он скакуна В Марселе
В Арль, где чает быть ливийскому флоту,— он застает
А уж в Арле ни ладьи, ни челнока, Дудона
А сколько есть сарацин, те все убитые. с пленным
Сколько ни было кораблей — флотом.
Все увел Аграмант и сжег оставшиеся.
Обманувшись в чаянии,
Руджьер едет по берегу в Марсель,
70 Едет, чтобы силой или добром
На любом насаде доплыть до Африки;
А уже к марсельским местам
Датский сын привел флот и свой
и пленный,—
Просяному зернышку
Негде пасть, потому что все прибрежье
Корабельные стеснили бока,
И на каждом и взявшие и взятые.

71 Сколько варварских судов ни спаслось
От нцчного огня и хищной хляби,—
Все к Марселю привел Дудон,
Лишь немногие спаслись без оглядки.
С ним и семь кораблей, а на них семь
королей,
Сдавшихся,
Потеряв своих бойцов и пловцов,
Неподвижны, скорбны и немы.

72 Дудон сходит на прибрежный песок,
Думав здесь найти Великого Карла,
А с собой
Пышно сводит всех взятых и все взятое.
Встал на берегу весь полон,
Встали вкруг гордящиеся нубийцы,
И гремит
По окрестности Дудоново имя.

73 Издали подумал Руджьер,
Что у берега — корабли Аграманта,
И пришпорил коня, чтобы увериться,
И увидел:
Стоят пленными насамонский царь,
Баливерз, Фарурант, Агрикальт,
Манилард, Римедонт, Кларинд,
Все в слезах и все потуплены лбами. *

74 А Руджьеру все они не чужие,
Он не волен оставить их в беде,
И как было ему ведомо,
Ч т о бессильна просьба из праздных рук,
Он берет копье вперевес,
Крушит стражу,
Блещет меч, и в привычный малый миг
Полегли кругом сотня и сверх сотни.

75 Дудон слышит шум, видит брань, Руджьер
Но не ведает бранного виновника; схватывается
Негодует, что бежит его люд, с Дудоном.
Проливая слезы, в страхе и трепете,
Кличет дать ему шлем, коня и щит,
Ибо руки, грудь и ноги уже в железе,
 И в седло, и к копью, и крепко помнит,
Что он подлинно франкский паладин.

76 Всем кричит: «С дороги!»,
Шпорит шпорами конские бока,—
И Руджьер, о ту пору в радость пленникам
Положивший вторую сотню душ,
Понимает, поглядевши, каков
Есть Дудон на коне меж всеми пешими,
Что он подлинно их начальный вождь,—
И горит желанием