Быть ему напутником и вождем,
Настигает его на горном гребне
И зовет его прочь из черных мест.
59 Как увидел вернувшегося Ринальд — Ринальд
Рассыпает тысячу благодарностей пьет
И клянется, что на весь белый свет из ключа
Он восславит его добродеяние, Безлюбовья.
И взыскует его имени,
Чтобы ведать, кем спаслась его жизнь,
И вовеки его превознести
Перед Карлом и Карловыми паладинами.
60 Отвечает рыцарь: «Не обессудь,
Ч т о не вмиг открою свое прозванье;
Пусть лишь тени станут дольше на шаг,
И узнаешь ты все без умедления».
И поехали они, и приехали
Они к светлому свежему ручью,
Журча звавшему пастыря и путника
Испить сладость забвения о любви.
61 Да, мой государь, эти хладные
Струи в сердце гасили страстный жар:
Это к ним припав, Анджелика
Отвратилась от Ринальда навечно;
А когда Ринальд в свой черед
Каменел неприязнию к постылой,
То и это ни от чего иного,
Как хлебнувши из того же ручья.
62 Тут путеводивший Ринальда
Рыцарь сдерживает над светлой влагою
Взгоряченного своего скакуна
И гласит: «Не худо бы и на отдых!»
Отвечает ему Ринальд: «Воистину,
Ибо не полуденный только зной,
Но и тягость от трудного того чудища
Побуждает радоваться прохладе».
63 Оба сходят со своих скакунов,
Отпускают их пастись по поляне
И на зелени в желто-алом цвету
Совлекают с голов тяжкие шлемы.
Побуждаем жаром и жаждою,
Ринальд бросился к студеной струе
И в один глоток
Изгнал сушь из горла и страсть из сердца.
64 Как увидел вожатый рыцарь,
Ч т о приподнял он влажные уста
И встает, угрызаясь и малейшими
Вспоминаньями о столь буйной любви,—
Выпрямился в рост
И гласит ему гордо предобещанное:
«Знай, Ринальд, мое имя есть Презрение,
Я пришел тебя вызволить из ярма».
65 Сказав, исчез,
И исчез скакун;
Изумился Ринальд такому чуду,
Озирается, спрашивает: где он, где?
И решает, что это не иначе
Как один из Малагисовых слуг
Снарядил к нему чародейный призрак
Разбить цепь столь томительного плена;
66 Или вовсе напротив: сам Господь
По бескрайнему своему милосердию
Ниспослал ему, как незрячему Товию,
Помощного ангела из горних сфер.
Но благая ли, но злая ли
Вызволила его дивная сила,—
Он возносит ей благодарные хвалы
За целение сердца от страстных
странностей.
67 Вновь, как встарь, Анджелика ему Ринальд,
постыла, исцеленный,
И спешить ей вслед спешит
Не на край земли, а на час езды на помощь
Он уже вменяет себе в бесчестье. Роланду.
Всякий вздох его теперь — о Баярде,
За которым он пойдет в Сериканию
И до Индии, ибо так велит
Честь и слово, объявленное Карлу.
68 Приезжает он в Базилейский город
И слышит весть,
Будто графу Роланду предстоит
Бой с Градассом и королем Аграмантом.
Это сказывал наверное
Приспешивший из Сицилии человек,
А что граф уже и бился и победил,
Здесь еще не слыхано.
69 Ринальд хочет в том бою
Быть с Роландом, а видит себя вдали;
Скачет к югу, по трижды в сутки
Обновляя коней и провожатых,
Близ Констанции переплыл он Рейн,
Через Альпы нисходит на Италию,
Позади Верона, позади Мантуя,
И он видит По, и он едет через По.
70 А уж солнце наклонилось к закату
И завиделась первая звезда,
Когда стоя Ринальд на берегу
В мыслях, вновь ли менять ему оседланного
Или заночевать,
‘ Пока мрак не растает в раннем свете,
Вдруг увидел:
подъезжает к нему
Рыцарь, вежествен видом и повадкою.
71 И учтиво приветившись, вопрошает:
Есть ли у Ринальда жена?
А Ринальд: «Я и впрямь в узле супружества,
Но мне чуден такой вопрос».
Тот промолвил: «Хорошо, коли так»,—
И во объяснение сказанного
Говорит: «Приглашаю тебя провесть
Эту ночь под моею кровлею,
72 И ужо я покажу тебе то, Он остана-
Что в отраду имущему супружество». вливается
А Ринальд, как желая отдохнуть в замке
От дорожного столького томления, на реке По
Так и отроду имеючи вкус
Знать и видеть всяческие нечаянности,
Принимает рыцарево
Приглашение и едет за ним.
73 За один перелет стрелы
От дороги стоял большой дворец,
Из которого высыпали толпою
Слуги с факелами, осияв им путь.
Взошел Ринальд, озирается Ринальд,
Видит истинную невидаль:
Столько пышности, стройности, красоты,
Что не сладить простому человеку.
74 Из порфирного камня и змеиного
Был над входом огромный свод;
Створы бронзовы, а на них ваянья,
Как живые, вращают лики.
За порогом, как вскинешь голову —
Взор пленится мусийною игрою;
А оттоле вход во двор, вкруг которого
Колоннады длиною во сто локтей —
75 Все четыре ровные, но по-разному
ИСпещрились нескупою рукою;
Посредине каждой — врата,
За вратами — свод,
Из-под свода — вход,
Такой плавный, что хоть взвози поклажу;
А над каждым из всходов — новый свод,
И оттоле путь в большие покои.
76 Верхние вознеслись
Своды, давши простор широким створам,
Что ни вход, то меж двух столпов,
Один бронзовый, другой твердокаменный.
Но ни сил, ни времени
Не достанет исчислить все красы,—
А ведь кроме тех, что в виду,
Неисчетные скрыты в подземельях.
77 Гордые столпы, золотыми главами
Подпиравшие самоцветный кров,
Привозные мраморы,
Иссеченные стообразною резьбою,
И литье, и роспись, и прочий труд,
Многой долей терявшийся во мраке,
Изъясняли, что на столько красот
Двум царям бы недостало сокровищ.
78 Но превыше иных великолепий, Он видит
Столь отрадно ласкавших взор, фонтан с
Был среди двора водомет, изображени
Разливавшийся тысячью свежих струек. ем доброде
Вкруг него были ставлены столы, тельных дам
А стоял он вровень Эсте и
Ото всех четырех колонных врат, родственных
Отовсюду видим и всюду видящий. домов.
79 Твердою и умелою рукою
Изукрашен водомет наподобие
Колоннады или светлой беседки,
Осеняющей на восемь сторон,
А над ним выгибался золотой
Свод, расписанный понизу финифтями,
И держимый, как небеса,
В восемь рук беломраморными статуями:
80 В восемь левых рук,
А из правых роги изобилия
Изливали в срединный алавастровый
Водоем звонкозвучные потоки.
И те восемь опор с восьми сторон
Были в образе прекраснейших дам,
Одеяньем и лицами несхожих,
Но единых во красоте и прелести.
81 Каждое из тех изваяний
Опирало стопы на плечи двух
Нижних статуй, раскрытыми устами
Означавших гармонию и песнь,
И сие знаменовало,
Ч т о представленные в лицах мужи
Посвятили свое рвенье и труд
Славе жен, которым были опорою.
82 А у каждого из нижних мужей
Был в руках пространный и длинный
Свиток, в коем с премногою хвалою
Изъяснялись прозванья прославлаемых,
А пониже были внятно начертаны
Собственные певчие имена.
В свете факелов
Ринальд смотрит на тех мужей и дам.
83 В первой надписи многая хвала
Имени Лукреции Борджии,
Ч ь ю красу и честь превознес
Отчий Рим выше древней соименницы.
А те двое, которым дано
Несть плечами драгоценное бремя,
Суть Антоний Тебальд и Геркул Строцца,
Новый Лин и новый Орфей.
84 И не меньше прекрасна и прелестна
Рядом та, о коей надпись гласит:
«Изабелла, дочь Геркулеса,
О которой Феррарская земля,
Став ее грядущим отечеством,
Будет больше ликовать, чем о прочих
Благах, коими ее одарит
Щедрая судьбина
В легкокрылом полете дальних лет».
85 А те двое, от которых прольется
Многозвонная ей слава в веках,—
Оба Иоанны и оба Иаковы,
Одного зовут Каландра, а другого Барделон.
Третья же и четвертая красавицы,
Из-под свода струительницы влаг,
Суть две равных отчиной, родом, честью,
Ликом и душою —
86 Та — Елисавета,
Эта — Элеонора,
И по слову мрамора, ими
Мантуанский гордиться будет край
Громче, нежели оным древним
Вергилием Мароном, величателем своим.
Стопам первой опорою плечо
Петра Бембо и Якова Садолета,
87 А стопам второй — ученый Муций Арелий
И изысканный Кастильон:
Таковы на мраморе имена,
Тогда темные, ныне знаменитые.
А за ними видится та,
В коей такова добродетель,
Что подобная ни в ком не царила
И не будет в превратностях судьбы.
88 Золотые говорят письмена,
Ч т о ей имя — Лукреция Бентиволия
И знатнейшая ей хвала,
Что ей счастлив быть отцом князь Феррары;
А поют,ей песнь
Сладкозвучный Камилл, чей голос Рейну
И Фельзине столько же чародеен,
Сколь Анфрису голос пастыря Феба;
89 И второй певец, чьей хвалою
От испанских столпов до самой Индии
И от полдня до засеверных стран
Возвеличится земля, где Исавр
Катит сладкие в соленые воды
И где помнят весы о римском золоте,—
Гвидон Постум
В двух венцах — от Паллады и от Феба.
$0 И м я следующей в ряде — Диана:
«Не взирайте на гордый вид
(Гласит мрамор), ибо великодушием
Она столь же прекрасна, как лицом».
А ученейший Целий Кальканьин
Трубным звоном возвестит ее имя
От Инда и до Ибера,
И в Монезовом и в Юбином крае,—
91 Вместе с Марком по прозванию Конь,
От которого выбьется в Анконе
Родник слаще того, который выбит
Геликонским, Парнасским ли конем.
Близ Дианы вскидывает чело
Беатриса, о которой поведано:
«Беатриса, благая, была благом
Мужу вживе и горем по кончине:
92 Вся Италия при ней побеждала,
Вся Италия без нее в полону».
Коррегийский рыцарь
И краса Бендедеев — Тимофей
О ней пишут, словно поют,
Оглашая сладкозвучными плектрами
Тот поток меж брегом и брегом,
Где старинные плескались янтари.
93 А меж этим местом и тем столпом,
Где сияла изваянная Борджия,
Алавастровый означался лик
Дамы
столь возвышенно светлой красоты,
Что без золота, без каменьев, в черном
Платье под белым покрывалом
Меж пышнейшими была она краше,
Чем звезда Киприды меж прочих звезд.
94 Сколько ни смотрись, не досмотришься,
Чем она светилась светлей:
Прелестью ли, красою ли,
Величавостью ли, честью ли, умом ли.
А во мраморе сказано:
Кто восхочет молвить о ней достойно,
Тот предпримет славнейшее деяние,
Но едва ли с ним когда совладеет.
95 Полный сладости, полный прелести
Сей прекрасный, сей стройный истукан
Словно бы гнушался
Низкой песней столь грубого певца,
Каков тот, кто единый, без товарища
Был опорой ее стопам.
Все другие образы именованы,
Эти — нет, неведомо почему.
96 Полным кругом
Обстояли эти статуи сень,
, Овеваемую сладкой прохладой
Водоема из точеных кораллов,
Из которого чистейший кристалл
Растекался живыми ручейками
В радость жаждущим кустам и цветам,
Желтым, белым и лазоревым в зелени.
97 С вежественным своим гостеприимцем Рыцарь-
Долго сидя паладин за столом, хозяин
Не преминул и напоминовения предлога
Обещавши, исполнить свой обет: Ринальду
А поглядывая на него вновь и вновь, чашу.
Примечает в нем Ринальд томность сердца,
Потому что не проходило мгновения,
Чтобы с губ его не срывался вздох.
98 Частым вздымалось желанием
Слово спроса к Ринальдовым устам
И смолкало,
Сдерживаемо учтивою скромностию.
Трапезе конец,
И присущий отрок выносит к вечере
Чашу,
Золотую, в самоцветах, а в ней вино.
99 И тогда хозяин с улыбкою
Глянувши на Ринальда взор во взор,
Хоть и видимо было в его очах
Больше слез, чем смеха,
Говорит: «Вот теперь-то и пора
Мне ответствовать напоминовениям
И явить тебе некоторый показ,
Милый всем, кто в добром живет
супружестве.
100 Всякий ведь из мужей
Зорок думать, любим ли он женою,
И в чести он или во сраме,
Человек он иль некое животное.
Рога на л б у —
Бремя легкое, но куда как стыдное,
Потому что у всех оно на виду,
А носящий и не чувствует.
Песнь XLI1I 321
101 Кому ведомо, что жена верна,
Тот люби ее и держи в почете,
А кто думает или знает, что нет,—
Мучься.
А меж тем не терзаются ли ревностью
И такие мужья, чьи жены чисты,
И не безмятежны ли многие,
У которых давно рога на лбу?
102 Если хочешь ты испытать жену которою
(А наверное ведь хочешь, испыты-
Потому что, не испытав, вается
Очень трудно уладиться душою), верность
То без дальних слов жен.
Испытаешь, испивши из этой чаши:
Для того-то она здесь и стоит,
Чтоб исполнилось мое обещание.
103 Выпей и увидишь:
Если роговой на тебе убор,
То вино твое выплеснется на грудь
И ни каплею не порадует губы;
Если же супруга твоя верна —
Все, что налито, будет выпито:
Убедись!» И промолвивши, глядит,
А расплещется вино или не расплещется.
104 Убежденный было Ринальд
Испытать не весьма ему желанное
Простирает руку, берет сосуд
И готов пригубить,
Но, как будто страшит его питье,
Вдруг задумывается большою думою.
А теперь дозвольте мне отдохнуть:
Что надумалось, со временем скажется.
ПЕСНЬ СОРОК ТРЕТЬЯ1 О проклятая, о неутолимая Вступление.
Алчность,
Мне не в диво видеть твоей добычею
Души низкие, пятнанные пороками;
Но когда в твою сеть, но когда
на твою цепь
Пленены великие дарования,
Всем прекрасные, ежели бы не ты,—
Это мне в досаду.
2 Иной землю, моря и небеса
Мерит мерою, находит причины
Дольнего и горнего естества
И в Господне заглядывает лоно,—
Но, твоею уязвленный отравою,
Ничего
