эту главу входят песни, собранные в пределах личных владений царей Чжоу вокруг города Л о (вблизи современного Лояна в провинции Хэнань), куда в 769 г. до н. э. царь Чэн перенес столицу из города Хао (территория нынешней провинции Шэньси).]
Там просо склонилось теперь
(I, VI, 1)
I
Там просо склонилось теперь к бороздам,
Там всходы взошли ячменя…
И медленно я прохожу по ПОЛЯМ,
В смятении дух у меня.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих ПОЛЯХ?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнес по стране?
II
Там просо склонилось теперь к бороздам,
И медленно я прохожу по ПОЛЯМ,
И сердце смятеньем полно.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих ПОЛЯХ?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнес по стране?
III
Там просо склонилось теперь к бороздам,
Зерно налилось ячменя…
И медленно я прохожу по ПОЛЯМ,
Как тесно в груди у меня!
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
И тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто здесь запустенье разнес по стране?
Тоска о муже
(I, VI, 2)
На службе у князя супруг далеко –
Не знаю, когда он вернется ко мне,
И где он теперь, и в какой стороне?
Уж куры расселись по гнездам в стене,
Склоняется к вечеру день, и с полей
Коровы и овцы бредут в тишине.
На службе у князя супруг далеко –
Как думой к нему не стремиться жене?
На службе у князя супруг далеко…
Не день и не месяц проводит подряд!
Когда же домой возвратится солдат?
Уж куры давно по насестам сидят,
Склоняется к вечеру день, и с холмов
Коровы и овцы вернулись назад.
На службе у князя супруг далеко,
Пусть голод и жажда его пощадят!
Радость возвращения из похода
(I, VI, 3)
Весел супруг мой – нет ни тревог, ни забот.
Вижу: он в левую руку шэн свой берет[86 — Шэн – духовой язычковый музыкальный инструмент, состоящий из многочисленных бамбуковых трубок, вставленных в тыкву.],
Машет мне правой – в дом за собою зовет.
Как наша радость, моя и его, велика!
Весел супруг мой – он мирную радость хранит.
Вижу: для пляски в левой руке его щит[87 — Щит, состоящий из пучка перьев, прикрепленных к древку, являлся обычной принадлежностью танцора.],
Машет мне правой – взойти на площадку велит.
Как наша радость, моя и его, велика!
Думы солдата о доме
(I, VI, 4)
Пускай возмутятся ленивые воды реки,
Но связанным бревнам не страшен их грозный
напор[88 — Людей, связанных узами родства, не разъединят даже самые неблагоприятные обстоятельства.],
Там наши родные от нас далеки, далеки!..
Здесь, в Шэнь[89 — Шэнь – древнее княжество, управлявшееся князьями из рода Цзян. К роду Цзян принадлежала мать чжоуского царя Пина (см. I, II, 13); Шэнь подвергалось нападениям со стороны сильного царства Чу, и поэтому чжоуский Пин-ван послал войска для защиты Шэнь.], одиноки, надолго мы стали в дозор.
Мы думу одну лишь о наших родных бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый свой дом?
Пускай возмутятся ленивые воды реки –
Вязанку ветвей не размечут теченьем они!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
Здесь, в Фу[90 — Фу и Сюй- княжества, расположенные вблизи Шэнь. Их князья также принадлежали к роду Цзян.], мы дозором должны оставаться одни.
Мы думу о них лишь, мы думу о них бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый наш дом?
Пускай возмутятся ленивые воды реки –
Вязанка лозы уцелеет средь бешеных струй!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
Совсем одиноки, мы стали дозором здесь, в Сюй.
Мы думу о них лишь, мы думу о них бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый наш дом?
Глухая крапива
(I, VI, 5)
Глубоко в долине глухая крапива растет,
Но долгою сушью и зноем крапиву сожгло.
Покинуть супруга беда заставляет жену[91 — Древний комментатор полагает, что речь в песне идет о вынужденном расставании мужа и жены из-за наступившей засухи и вызванного ею голода.Переводчик считает, что в песне поется о девушке, которая не решается бежать с тем, кто, одетый в дворцовое платье, сидит в колеснице для царских сановников. Нерешительность той, от чьего имени поется песня, вполне понятна. Многие песни «Шицзина» говорят о печальных для девушки последствиях такого поступка.],
Его покидая, вздыхает она тяжело,
Его покидая, вздыхает она тяжело,
Увидеть пришлось от супруга и горе, и зло.
Глубоко в долине глухая крапива растет,
Она увядает, и листья ее сожжены.
Покинуть супруга беда заставляет жену –
Протяжны стенанья и плач уходящей жены,
Протяжны стенанья и плач уходящей жены,
И, злобу познав, расставаться супруги должны.
Глубоко в долине глухая крапива растет,
А зной и в низинах сырых ту крапиву пожег.
Покинуть супруга беда заставляет жену,
С рыданьями слезы текут – непрерывен их ток…
С рыданьями слезы текут – непрерывен их ток;
Зачем эти слезы? Ужель отвратят они рок?
Заяц медлителен
(I, VI, 6)
Заяц медлителен и осторожен,
Фазан простодушен – попал он в силок.
О, если б от жизни моей начала
Того, что я сделал, не делать я мог!
И вот во второй половине жизни
Все эти печали послал мне рок!
О, если б навеки уснуть без тревог!
Заяц медлителен и осторожен,
Фазан простодушен – он в сеть залетел.
О, если б от жизни моей начала
Вовек бы не делать мне сделанных дел!
И вот во второй половине жизни
Все эти страданья – мой горький удел!
Уснуть, не проснуться б я ныне хотел!
Заяц медлителен и осторожен,
Фазан же… в тенетах запутался он!
О, если б от жизни моей начала
Так службою не был бы я утомлен,
И вот во второй половине жизни
Здесь беды со всех я встречаю сторон!
О, пусть непробудный мне явится сон!
На чужбине
(I, VI, 7)
Сплелись кругом побеги конопли
По берегу речному возле гор…
От милых братьев я навек вдали,
Чужого я зову отцом с тех пор…
Чужого я зову отцом с тех пор –
А он ко мне поднять не хочет взор.
Сплелись кругом побеги конопли,
Где берег ровную раскинул гладь…
От милых братьев я навек вдали,
К совсем чужой я обращаюсь – мать…
К совсем чужой я обращаюсь – мать,
Она ж меня совсем не хочет знать.
Сплелись кругом побеги конопли,
Где берег взрыт рекой подобно рву…
От милых братьев я навек вдали,
Чужого старшим братом я зову…
Чужого старшим братом я зову –
Не хочет он склонить ко мне главу.
Уйду ли, мой милый, на сбор конопли
(I, VI, 8)
Уйду ли, мой милый, на сбор конопли,
Лишь день мы в разлуке, но кажется мне:
Три месяца был ты вдали!
Сбирать ли душистые травы иду,
Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:
Три времени года я жду!
Уйду ль собирать чернобыльник лесной,
Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:
Три года ты не был со мной!
Колесница большая грохочет
(I, VI, 9)
Колесница большая грохочет – гремит на пути,
В ней зеленой осокой дворцовое платье блестит.
Разве я не стремлюсь и душою и думой к тебе?
Да боюсь я тебя и не смею к тебе подойти[8].
Ехал медленно ты – колесница твоя тяжела,
И одежда твоя, точно алая яшма, была.
Разве я не стремлюсь и душою и думой к тебе?
Да тебя побоялась – с тобою бежать не могла.
Хоть с тобою, мой милый, и в разных домах мы живем,
Мы умрем и могилу разделим под общим холмом.
Если скажешь, любимый, что сердцем неискренна я –
Светлым солнцем клянусь: правда в любящем сердце
моем!
(I, VI, 10)
Вижу, вдали конопля поднялась над пологим холмом,
Кто-то Цзы-цзе задержал там – он, верно, с другою вдвоем.
Кто-то Цзы-цзе задержал там – он, верно, с другою вдвоем –
Радость Цзы-цзе обещал, что придет веселиться в мой дом!
Там вдалеке над пологим холмом и пшеница видна,
Кто-то Цзы-го удержал – я его ожидаю одна.
Кто-то Цзы-го удержал – я его ожидаю одна –
Он обещал мне прийти и отведать и явств, и вина!
Слива вдали над холмом – одиноко той сливе расти,
Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути,
Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути –
Яшмы для пояса мне обещали они принести.
VII. Песни царства Чжэн[92 — Чжэн – первоначальное название города, пожалованного чжоуским царем Сюанем (826–781 гг. до н. э.) своему младшему брату князю Хуаню. Город находился в пределах территории нынешней провинции Шэньси. После нападения на царство Чжоу варваров жун и перенесения столицы Чжоу на восток удел Чжэн был перенесен сыном Хуаня в пределы нынешней провинции Хэнань. Впоследствии княжество Чжэн было поглощено княжеством Хань.]
Пригожи вы, князь
(I, VII, 1)
Пригожи вы, князь, в черном платье своем,
Износите это – другое сошьем,
Ваш двор посетим[93 — В стихах о посещении двора царей Чжоу чжэнскими князьями речь, видимо, идет о подворье, отведенном князю в столице Чжоу на время его службы у царя.] и, домой возвратясь,
Отборной едой угостим мы вас, князь.
Как черное платье прекрасно на взгляд,
Износите – новый скроим вам наряд,
Ваш двор посетим и, домой возвратясь,
Отборной едой угостим мы вас, князь.
Как пышен одежд этих черный атлас!
Износите – сыщем другие для вас,
Ваш двор посетим и, домой возвратясь,
Отборной едой угостим мы вас, князь.
Чжуна просила я слово мне дать
(I, VII, 2)
Чжуна просила я слово мне дать
Не приходить к нам в деревню опять,
Веток на ивах у нас не ломать.
Как я посмею его полюбить?
Страшно прогневать отца мне и мать!
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только суровых родительских слов
Девушке нужно бояться, поверь!
Чжуна просила я слово мне дать
К нам не взбираться опять на забор,
Тутов у нас не ломать на позор.
Как я посмею его полюбить?
Страшен мне братьев суровый укор.
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только вот братьев суровых речей
Чжуна просила я слово мне дать
Больше не лазить в наш сад на беду
И не ломать нам сандалы в саду.
Как я посмею его полюбить?
Страшно мне: речи в народе пойдут.
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только недоброй в народе молвы
Шу на охоту поехал
(I, VII, 3)
Шу на охоту поехал, по улице гонит коней –
Улица точно пуста, и людей я не вижу на ней…
Улица разве пуста, и людей ты не видишь на ней?
Нет между них никого, равного Шу моему,
Всех он прекрасней лицом, всех он добрей и умней!
Шу на охоту поехал – его колесница видна.
Нет здесь, на улице нашей, умеющих выпить вина…
Разве на улице нет умеющих выпить вина?
Нет между них никого, равного Шу моему,
Он так благороден и добр – знает про это страна!
Шу по стране разъезжает – он ищет добычи для стрел.
Юношей нет здесь таких, кто бы править конями умел…
Разве здесь юношей нет, кто бы править конями умел?
Нет между них никого, равного Шу моему.
Как он собою пригож, как он отважен и смел!
Шу на охоте
(I, VII, 4)
I
Шу на большую охоту ехать собрался в поля,
Вот в колесницу поднялся, правит четверкой коней.
Вожжи в руках натянул он шелковой ленты ровней,
Пляшут его пристяжные княжьих танцоров плавней.
Шу на охоту поехал – только болото кругом,
Разом вздымается кверху пламя зажженных огней.
Торс обнажил он, руками тигра сжимает сильней;
Князь в колеснице – он тигра прямо сложил перед ней.
Шу я просила: не надо тигров руками ловить;
Ран от когтей берегись ты – ран не бывает страшней!
II
Шу на большую
