дикой далекой стране –
Скорбь о тебе наполняет сердца изгибы во мне!
II
Мощные тучные кони – вся их четверка крепка,
Вместе ременные вожжи держит возницы рука.
Пегий с гнедым черногривым тянут в упряжке одной,
С ними – с боков – черномордый желтый, а с ним –
Верно, с драконом на поле рядом уперты щиты,
В посеребренные пряжки средние вожжи взяты!
Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда,
Там, благородный и нежный, в городе варварском ты!
Скоро ли, скоро ль настанет вам возвращения срок?
Вся я душой истомилась в думах о том, кто далек!
III
Дружных коней покрывает тонкой брони чешуя,
Посеребренная блещет ручка тройного копья[122 — Тройное копье – трезубец, копье с тремя остриями.],
Щит, разукрашенный в перья, длань прижимает твоя.
Кони с резными значками[123 — Кони с резными значками – с металлическими резными пряжками на груди.], в шкуре тигровой твой лук;
В шкуру тигровую накрест всунул два лука супруг,
Чтобы не гнулись, привязан к лукам упругий бамбук.
Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда,
Лягу ль на ложе, встаю ли – в мыслях единственный
друг!
Тверд и спокоен, я знаю, кто благороден и прям, –
Добрая слава о муже, знаю, несется вокруг.
Тростники с осокой сини, сини
(I, XI, 4)
Тростники с осокой сини, сини,
Тот, о ком рассказываю вам я,
Верно, где-нибудь в речной долине.
По реке наверх иду за ним я –
Труден кажется мне путь и длинен;
По теченью я за ним спускаюсь –
Он средь вод – такой далекий ныне.
Синь тростник и зелена осока –
Не обсохли от росы глубокой.
Тот, о ком рассказываю вам я,
Где-нибудь у берега потока.
Но реке наверх иду за ним я –
Путь мой труден, путь лежит высоко;
По теченью я за ним спускаюсь –
Он средь вод на островке далеко.
Блекнет зелень в сини тростниковой.
Тот, о ком рассказываю вам я,
Где-нибудь у берега речного.
По реке наверх иду за ним я –
Труден путь, я вправо взять готова;
По теченью я за ним спускаюсь –
Он средь вод у острова большого.
Песнь о посещении циньским князем чжуннаньских гор
(I, XI, 5)
Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот?
Там слива с каталыгою горной вдвоем.
Муж доблести прибыл на этот хребет,
Он в шубе из лис, под узорным плащом,
И лик, точно киноварь, ал у него!
Его мы своим государем зовем.
Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот?
Утесы да глади широкие плит.
Муж доблести прибыл на этот хребет,
Халат его пестрым узором расшит,
О пояс в подвесках бряцает нефрит.
Пусть век он живет и не будет забыт!
Там иволги[124 — Факт, о котором здесь идет речь, имел место в 621 г. до н. э. Традиция погребения живых людей вместе с покойными князьями держалась в Цинь очень долго. В III в. до н. э. она была соблюдена при погребении первого циньского императора. В других царствах Китая эпохи Чжоу этот обычай сохранился лишь в виде пережитка – захоронения кукол.]
(I, XI, 6)
Там иволги, вижу, летают кругом,
На ветви жужуба слетаясь, кружат.
Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет?
Цзы-цзюйя Янь-си выполняет обряд.
И этот Янь-си, что исполнит обряд,
Был самым храбрейшим из сотен солдат.
Но только к могиле приблизился он,
Как весь задрожал он и был устрашен.
Так губишь ты лучших из нашей земли!
Как выкуп за тех, кто живьем погребен,
Сто жизней мы отдали б, если б могли.
Там иволги, вижу, летают кругом,
Кружат, собираясь на тут под курган.
Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет?
Из рода Цзы-цзюйя могучий Чжун-хан.
О, этот из рода Цзы-цзюйя Чжун-хан!
Он сотню солдат отражал, великан!
Но только к могиле приблизился он,
Как весь задрожал он и был устрашен.
Так губишь ты лучших из нашей земли!
Как выкуп за тех, кто живым погребен,
Сто жизней мы отдали б, если б могли.
Там иволги, вижу, летают кругом,
Садясь меж колючих терновых кустов.
Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет?
Чжэнь-ху с ним в могильный уляжется ров,
И этот Чжэнь-ху, что разделит с ним ров,
Был с сотнею воинов биться готов!
Но только к могиле приблизился он,
Как весь задрожал он и был устрашен.
Так губишь ты лучших из нашей земли!
Как выкуп за тех, кто живым погребен,
Сто жизней мы отдали б, если б могли!
Тоска по мужу
(I, XI, 7)
То сокол, как ветер, летит в небесах,
Он в северных рыщет дремучих лесах.
Великая скорбь в моем сердце и страх.
О, как это сталось? Ужель я одна,
Надолго забытой остаться должна?
Ветвистые вижу дубы над горой,
Шесть вязов я вижу в долине сырой.
И боль безысходная в сердце порой.
О, как это сталось? Ужель я одна,
Надолго забытой остаться должна?
Там сливы на горных вершинах густы,
В низинах там дикие груши часты.
О сердце, от боли как пьяное ты!
О, как это сталось? Ужель я одна,
Надолго забытой остаться должна?
Кто сказал: нет одежды
(I, XI, 8)
Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка?
Плащ с тобой пополам разделю я в походе любой!
Царь сбирается в путь и свои поднимает войска –
Приготовил я дротик и длинную пику и в бой!
Вместе выйдем на битву, ведь враг у нас общий с тобой.
Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка?
Мы разделим с тобою исподнее платье мое.
Царь сбирается в путь и свои поднимает войска –
Приготовил я дротик и с ним боевое копье.
Встанем вместе на битву за дело мое и твое!
Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка?
Есть рубашка у нас, мы рубашку разделим вдвоем.
Царь сбирается в путь и свои поднимает войска –
Латы я приготовил и острым запасся мечом.
Знаю, вместе с тобою мы в битву с врагами пойдем.
Брата матери я провожаю
(I, XI, 9)
Брата матери ныне я в путь провожаю с войсками,
Берег северный Вэй – и здесь предстоит нам проститься.
Чем его одарить, я не знаю, – какими дарами?
Подарю я гнедую четверку с большой колесницей.
Брата матери ныне я в путь провожаю с войсками,
Бесконечная дума о нем в моем сердце сокрыта.
Чем его одарить, я не знаю, – какими дарами?
Подарю самоцветы и пояс с прекрасным нефритом!
О скупости князя
(I, XI, 10)
Жаловал нас
В большой горнице, как подобало:
Ныне ж от яств на пиру ничего но осталось –
Жаловать нас
Не умеет, как в прошлом бывало.
Жаловал нам
От всех яств по четыре сосуда;
Ныне ж не ели мы досыта с каждого блюда.
Жаловать нас
Не умеет, как в прошлом бывало.
XII. Песни царства Чэнь[125 — Чэнь – мелкое удельное княжество древнего Китая в пределах территории нынешней провинции Хэнань. Родовое имя чэньских князей было Гуй, они не принадлежали к роду царей Чжоу.]
Ты стал безрассуден
(I, XII, 1)
Ты стал безрассуден, гуляешь с тех пор,
Поднявшись на холм, на крутой косогор!..
Хоть добрые чувства к тебе я храню,
К тебе не поднять мне с надеждою взор.
Ты бьешь в барабан, и разносится гром,
Внизу ты гуляешь под этим холмом.
Порою ли зимнею, летним ли днем
Там с белым стоишь ты от цапли пером[126 — Перо белой цапли – принадлежность танцора.].
Ты в накры[127 — Накры – ударный музыкальный инструмент, напоминающий литавры.] из глины ударил, опять
Идешь по дороге на холм погулять.
Порою ли зимнею, летним ли днем
Готов с опахалом из перьев плясать!
Там вязы растут у восточных ворот
(I, XII, 2)
Там вязы растут у восточных ворот,
Дубы на вершине крутого холма.
Сегодня, я знаю, Цзычжунова дочь
Под теми дубами нам спляшет сама!
Прекрасное утро избрали – вдали,
По южной долине мы будем гулять…
Сегодня не треплет никто конопли,
От площади рыночной пляски пошли!
В прекрасное утро мы вышли с тобой!
Идем по дороге все вместе гурьбой.
Ты – яркая мальва в цвету по весне,
Душистых дай перечных зернышек мне!
Радость удалившегося от княжеского двора
(I, XII, 3)
За дверью из простой доски
Возможен отдых без тревог;
Я у бегущего ключа,
Голодный, радоваться мог!
Должны быть хэские лещи?[128 — Хэские лещи – лещи из р. Хуанхэ.]
Жену берешь – ужель и здесь
Ты только Цзян из Ци ищи?[129 — Цзян из Ци ищи. – Цзян – родовое имя циских князей. Ужели в жены обязательно брать девушку, принадлежащую к княжескому роду?]
Ужели только Цзы из Сун[130 — Цзы – родовое имя сунских князей.]
Достойна стать твоей женой?
(I, XII, 4)
Есть у восточных ворот водоем,
И коноплю можно вымочить в нем.
Цзи, ты собой хороша и мила, –
Песню я спел бы с тобою вдвоем.
Есть у восточных ворот водоем,
Носим крапиву мочить в этот ров.
Цзи, ты собой хороша и мила –
Речи вести я с тобою готов!
Есть у восточных ворот водоем,
Вымочить можно в том рву камыши.
Цзи, ты собой хороша и мила, –
Поговорить мне с тобой разреши!
Там, у восточных ворот, зеленеют ракиты
(I, XII, 5)
Там, у восточных ворот, зеленеют ракиты –
Пышной густою листвою их ветви покрыты.
Встретиться в сумерки мы сговорились с тобою,
Звезды рассвета блестят, обещанья забыты.
Там, у восточных ворот, зеленеют ракиты –
Ветви их скрыты густою и пышной листвою.
Встретиться в сумерки мы сговорились с тобою,
Звезды рассвета блестят над моей головою.
У врат могильных
(I, XII, 6)
У врат могильных разрослись жужубы;
Срежь их топор – они несут нам беды.
Правитель наш неправый и недобрый,
И нрав его в стране всем людям ведом.
Хоть ведом – нет предела и управы –
Был издавна таков правитель нравом.
У врат могильных разрослись и сливы;
Слетясь на них, грозят бедою совы.
Правитель наш неправый и недобрый,
Все люди князя обличать готовы.
Моим словам не внемлет он, но вскоре,
Поверженный, о них он вспомнит в горе.
(I, XII, 7)
Вьет гнездо сорока на плотине;
Кто сказал прекрасному неправду?
Сердце скорбь наполнила отныне.
Черепицей к храму путь устлали;
Пестр, хорош ятрышник в горных далях.
Кто сказал прекрасному неправду?
Сжалось сердце в страхе и печали.
(I, XII, 8)
Вышла на небо луна и ярка, и светла…
Эта красавица так хороша и мила!
Горечь тоски моей ты бы утешить могла;
Сердце устало от думы, и скорбь тяжела.
Светлая, светлая вышла на небо луна…
Эта красавица так хороша и нежна!
Горечь печали могла бы утешить она;
Сердце устало, душа моя грусти полна.
Вышла луна, озарила кругом облака –
Так и краса моей милой сверкает, ярка.
Путы ослабь, что на сердце связала тоска, –
Сердце устало, печаль моя так велика!
Чем я буду так занят
(I, XII, 9)
Чем же я буду так занят в Чжулинь?
Следом иду, провожаю Ся Нинь.
Это иду я не в город Чжулинь –
Следом иду, провожаю Ся Нинь.
«Вы запрягите четверку коней –
В Чжу отдыхать я поеду на ней.
Сам погоню я коней молодых –
Завтракать в Чжу я поеду на них!»
Там, где плотина
(I, XII, 10)
Там, где плотина сжимает наш пруд,
Лотосы там с тростниками растут.
Есть здесь прекрасная дева одна…
Кто мне поможет? – Печали гнетут;
Встану ль, прилягу ль – напрасен мой труд,
Слезы обильным потоком текут.
Там, где плотина сжимает наш пруд,
Там с валерьяной росли тростники.
Есть здесь прекрасная дева одна,
Стан ее пышен, прекрасны виски.
Встану ль, прилягу ль – напрасен мой труд,
В сердце лишь боль бесконечной тоски.
Там, где плотина сжимает наш пруд,
Лотосы там расцветают меж трав.
Есть здесь прекрасная дева одна,
Стан ее пышен и вид величав.
Встану ль, прилягу ль – напрасен мой труд,
Долго томлюсь, к изголовью припав!
XIII. Песни царства Гуй[131 — Гуй – мелкое удельное княжество в пределах территории нынешней провинции Хэнань; в VIII в.
