над тобой,
Тысячи лет да живи, государь,
Ты, одаренный великой судьбой!
VIII
Как одарен ты судьбой навсегда?
Ты удостоен преславной жены,
Ты удостоен преславной жены –
Внуков отцами да будут сыны!
Ода о наместнике мертвых
(III, II, 4)
I
Утка и чайка на Цзине-реке – над водой[271 — Законный наследник из-за своих пороков отвратил от себя небо и лишился царства.].
Мертвых наместник пришел насладиться едой.
С чистым вином твоим, вижу, сосуды стоят,
Яства твои издалека струят аромат.
Мертвых наместник пирует и пьет у тебя,
Счастье его совершенно, он весел и рад.
II
Утка и чайка сидят на песке у воды.
Мертвых наместник явился отведать еды.
Ты угощаешь его в изобилье вином,
Яства прекрасны на вкус на обеде твоем.
Мертвых наместник пирует и пьет у тебя,
Гостеприимная радость наполнила дом.
III
Утка и чайка на остров садятся средь вод.
Мертвых наместник теперь на пиру отдохнет.
Чисто отцежено, вижу, для гостя вино,
Яства твои – то крошеное мясо одно.
Мертвых наместник пирует и пьет у тебя,
Радость нисходит на гостя, и счастье полно!
IV
Утка и чайка по устью притока плывут.
Мертвых наместнику – пир и почет воздадут!
Ныне едой насладиться явился он в храм[272 — Ван-цзи – отец Вэнь-вана, один из предков дома Чжоу.],
Счастье и радость нисходят с наместником к нам.
Мертвых наместник пирует и пьет у тебя,
Высшим блаженством и счастьем исполнен он сам!
V
Утка и чайка в стремнине потока меж скал.
Мертвых наместник, он радостным, радостным стал!
Вкусно вино твое и веселым-весело,
И ароматами мясо давно изошло!
Мертвых наместник пирует и пьет у тебя,
В будущем минут тебя и несчастье и зло.
Ода царю
(III, II, 5)
I
Счастлив наш государь, прекрасен он,
Достоинством высоким одарен.
От неба принял множество щедрот,
И волей неба верно он храним,
И милость неба непрерывно с ним.
II
Его богатств крупнее не найдешь,
Бессчетно и его потомство тож.
Почтительны державные сыны –
Князья, цари, достойные страны, –
Не умалят того, что сделал он,
Блюдя и помня древний наш закон!
III
У них величья полон строгий вид,
Их слава без ущерба прозвучит,
Чужды им будут ненависть и гнев.
Друзей своих советы рассмотрев,
Они стяжают счастье свыше мер,
Для всей страны кормило и пример!
IV
Кто нам пример, тот явит и закон,
Друзьям и близким мир дарует он.
К царю с любовью взоры обратят.
Кто не ленив на троне будет, тот
В довольстве успокоит свой народ.
Ода князю Лю
(III, II, 6)
I
Великодушен князь – преславный Лю![273 — На берегах рек Ся и Вэй лежало большое княжество Шэнь (в пределах территории нынешней Шэньси).]
Он отдыха не знает от работ:
Межи в полях, черты границ ведет,
С полей в амбары жатву соберет.
Зерно сложил в мешки на этот год,
В тюки припасы: думал он свой род
Во славе успокоить. «Пусть народ
Натянет луки, стрелы припасет,
Секиры, копья и щиты возьмет!»
Князь Лю тогда отправился в поход.
II
Великодушен князь – преславный Лю!
К долине этой обращает лик:
На ней народ числом уже велик.
Народ спокоен: всюду он проник –
Народ вздыхать подолгу не привык!
И вот поднялся князь на горный пик,
Спустился вновь в долину, где родник.
На поясе что было у него?
Редчайшие каменья и нефрит,
И в самоцветных ножнах меч висит.
III
Великодушен князь – преславный Лю!
Идет туда, где сто истоков вод,
Широкою долиною идет;
Поднялся он на южные хребты,
Там место есть для множества жилищ,
Он жителей велел селить на нем.
Для чужеземцев он построил дом,
И здесь за словом слово будет течь,
А там пойдет за мудрой речью речь.
IV
Великодушен князь – преславный Лю!
Себе на горке прочно ставит дом.
Величья полные мужи кругом…
Велит постлать циновки в доме том,
Зовет на пир, и гости входят в дом,
Расселись – приказал он пастухам:
Свинью из хлева выбрали б, – а сам
В простые тыквы льет вино гостям.
И те едят и пьют вино его
И как царя, как предка чтут его[274 — …как предка чтут его – признают его главой рода.].
V
Великодушен князь – преславный Лю!
Его земля обширна – всех сторон
Границы очертил по тени он[275 — Речь идет об определении сторон света по тени, отбрасываемой шестом.];
Где солнечный и где тенистый склон,
Где токи рек, стремится он узнать.
Три легиона – княжеская рать…
Он знает, где возвышенность, где падь.
Межи и подати ввел с этих пор.
Узнал страну он к западу от гор.
Владений Бинь просторным стал простор!
VI
Великодушен князь – преславный Лю!
Лишь временный себе поставил дом.
Как через Вэй устроил он паром,
К себе железо стал возить на нем.
Устроив всех, межи везде ведет –
В довольстве множится его народ.
Строенья сжали весь Хуан-поток,
Достигли мест, где мчится Го-поток, –
Идут они, густы и широки,
До самых до излучин Жуй-реки![276 — Жуй – приток реки Цзин.]
Ода благосклонному государю
(III, II, 7)
Там далёко вода дождевая бежит по дороге –
Зачерпните ее, принесите сюда эту воду:
Можно рис отварить и, обед приготовив, подать.
Государь и счастливый, и вместе любезный народу, –
Для народа он словно отец и родимая мать!
Там далёко вода дождевая бежит по дороге –
Зачерпните ее, принесите сюда эту воду:
Пригодится она, чтобы вымыть в ней винный сосуд,
Государь и счастливый, и вместе любезный народу, –
И народ, прибегая к нему, обретает приют!
Там далёко вода дождевая бежит по дороге –
Соберите скорей, принесите сюда эту воду:
Пригодится, чтоб вымыть сосуды водою такой!
Государь и счастливый, и вместе любезный народу, –
И народ, прибегая к нему, обретает покой!
Ода царю
(III, II, 8)
I
Где холм стоит, в излучину на нем
Донесся с юга теплый ветер вдруг.
Ты, наш счастливый, добрый государь,
Пришел гулять и песни петь вдвоем;
Услышь же песни этой стройный звук.
II
Прогулки – красят твой досуг они;
С приятностью гуляя, отдохни.
Ты наш счастливый, добрый государь,
Да будет долгой жизнь твоя, и ты,
Как прежние цари, окончишь дни!
III
Обширна и славна твоя земля,
И все растет и крепнет день за днем.
Наш благосклонный, мудрый государь,
Да будет долгой жизнь твоя, и ты
Всех духов, как гостей, да вводишь в дом[277 — Да продолжишь ты жертвоприношения духам своих предков, как это надлежит главе рода, да воздашь им почести в храме.].
IV
По воле неба взыскан ты давно
Щедротами[278 — Небо давно уже вручило царство твоему предку, твоему роду.], и благо суждено
Тебе, счастливый, добрый государь!
Да будет долгой жизнь твоя! Тебе
Навеки счастье чистое дано.
V
Да будут же помощники царя
Сыновним долгом, доблестью полны –
От них совет и помощь для царя.
Ты, наш счастливый, добрый государь,
Да будешь ты законом для страны!
VI
Величья полон твой достойный вид,
Будь духом чист, как скипетра нефрит[279 — Нефрит и яшма издавна считались в Китае символом чистоты.],
Пусть слава добрая твоя звучит.
Ты, наш счастливый, добрый государь,
Для всей страны ты – правило и щит!
VII
Четою ныне фениксы летят,
В полете крылья их шумят, шумят,
Вот по местам они расселись вдруг.
Есть у царя немало верных слуг,
Почтительных, готовых для услуг:
Сын неба для таких – любимый друг!
VIII
Четою ныне фениксы летят,
В полете крылья их шумят, шумят,
И неба достигает их полет.
Царь много, много добрых слуг найдет:
Коль царь свои приказы им дает,
Они полюбят весь его народ[280 — Если вы, государь, не будете передоверять свою власть недостойным людям, а будете лично заниматься делами управления, то и ваши слуги будут заботиться о народе и любить его.].
IX
И ныне фениксы поют четой,
На том хребте поют, что так высок…
Растут утунги на горе на той,
Чей склон глядит под солнцем на восток:
Утунги[281 — На яшмовом скипетре (знак царского достоинства) устанавливалась чаша для жертвоприношения предкам.] в зелени густы, густы,
А звуки пенья так чисты, чисты!
χ
В его войсках так много, много их.
И быстр привычный бег коней твоих!
Ты песни пел – и лишь в ответ на них
Сложил и я короткий этот стих.
Народ страждет
(III, II, 9)
I
Народ наш страждет ныне от трудов –
Удел его пусть будет облегчен.
Подай же милость сердцу всей страны[282 — Сердцу всей страны – то есть столице.],
Чтоб мир снискать для четырех сторон.
Льстецам бесчестным воли не давай,
Чтоб всяк недобрый был предупрежден,
Закрой пути злодеям и ворам –
Небесный ведь не страшен им закон.
Дай мир далеким, к близким добрым будь,
Да укрепится этим царский трон!
II
Народ наш страждет ныне от трудов –
Пусть он вздохнет немного от работ.
Подай же милость сердцу всей страны,
Чтоб стал единым ныне наш народ!
Льстецам бесчестным воли не давай,
Чтоб в страхе был смутьянов шумный сброд.
Закрой пути злодеям и ворам,
Избавь народ от горя и забот.
Не оставляй трудов своих – тогда
III
Народ наш страждет ныне от трудов!
Чтоб передышку все же он имел,
Столице нашей милость окажи,
И в мире будет каждый наш удел.
Льстецам бесчестным воли не давай,
Чтоб тот был в страхе, кто забыл предел.
Закрой пути злодеям и ворам,
Пусть зло они отныне не творят.
Блюди всегда достойный, строгий вид,
И те придут, кто доблестью богат.
IV
Народ наш страждет ныне от трудов,
Пусть он немного отдохнет пока.
Подай же милость сердцу всей страны,
Чтоб скорбь людей была не так горька.
Льстецам бесчестным воли не давай,
Зло обуздай, смири клеветника,
Закрой пути злодеям и ворам,
И пусть теперь ты сам и мал, и слаб,
Твоя заслуга будет велика!
V
Народ наш страждет ныне от трудов,
Он мог бы в мире жить, но мира нет.
Подай же милость сердцу всей страны,
И царство не узнает больше бед!
Льстецам бесчестным воли не давай,
Чтоб вечно в страхе подлый был клеврет,
Закрой пути злодеям и ворам,
Чтоб истине не причиняли вред.
Как яшму, будет царь любить тебя, –
Прими же этот строгий мой совет.
Ода в поучение беспечному царедворцу
(III, II, 10)
I
Милость верховный владыка сменил на грозу:
Страждет от гнева его весь народ наш внизу.
Сходное с истинным слово не выйдет из уст,
Так и расчет недалек, что ты строишь, и пуст.
«Нет мудреца и опоры!» – ты скажешь в ответ?
Только воистину правды в речах твоих нет –
Этот расчет, что построил ты, вновь недалек!
В слове моем оттого и великий упрек.
II
В дни, когда небо лишь беды нам шлет с высоты,
Не подобает быть вовсе веселым, как ты.
В дни, когда небо колеблет всю землю, – пред ним
Не подобает быть вовсе беспечным таким!
Если в согласие с истиной слово придет,
Будет в согласии добром отныне народ.
Речь твоя доброю будет – от речи такой
Будут в народе устойчивы мир и покой.
III
Службы хотя и различны у нас, говорю:
Мы, как товарищи, оба на службе царю.
Ныне пришел я, чтоб дать тебе добрый совет,
Слушаешь ты, а к словам и внимания нет.
Ныне о важных делах я веду свою речь –
Этим с усмешкой такою нельзя пренебречь.
Древний народ говорил, что разумен лишь тот,
Кто и у сборщика сучьев советы берет!
IV
В дни, когда небо являет жестокость и гнев,
Не подобает над этим шутить, обнаглев.
Правдою правда в словах у меня, старика, –
Ты же хоть молод, а гордость твоя велика;
Так не считай же безумными сказанных слов! –
Горе в забаву себе обратить ты готов.
Видишь: пожар все сильней и опасней везде,
Только лекарства не сыщешь ты в помощь беде!
V
В дни, когда ярости неба народу не снесть,
Не подобают тебе ни зазнайство, ни лесть.
Вид и достоинство ныне теряешь ты сам!
Добрые люди подобны теперь мертвецам[283 — …подобны… мертвецам – то есть совершенно беспомощны.].
В дни, когда плач и стенанье – народа удел,
Вникнуть в причину стенанья никто не посмел!
Смута везде, разоренье и гибель, и вот:
Нет никого, кто б утешил наш бедный народ!
VI
Небо людей просветляет, им радость дарит.
С флейтою нежной согласно сюань так звучит,
Княжеский жезл так слагался из яшм – так оно
