как чистого ветра порыв,
Чтоб, Чжун Шаньфу, среди долгих раздумий твоих,
В сердце вошел и печали утишил сей стих.
Ода ханьскому князю[318 — Хань – княжество в пределах нынешней провинции Шэньси.]
(III, III, 7)
I
Мощные, мощные Лянские горы[319 — Лянские горы служили как бы естественным укреплением княжеству Хань.],
Юй лишь один их измерил просторы.
Ханьский наш князь на великом пути,
Должен к царю за указом идти[320 — Ханьский князь после смерти своего отца должен явиться к царю за получением указа, утверждающего его наследственное право на его княжество, и яшмового скипетра.].
Княжеский жезл царь вручает и званье:
«Дабы продолжил ты предков деянья.
Долг не нарушив пред нами, о князь,
Денно и нощно трудись, не ленясь.
Если ты долг свой исполнишь исправно,
Мы не изменим указ наш державный[321 — Ты не будешь лишен княжеского достоинства и власти.].
Дань ко двору не несущих смиря,
Будешь помощником верным царя».
II
Кони в четверке прекрасны и ровны,
Длинны тела их и ростом огромны.
Ханьский наш князь к государю спешит,
С ним его скипетр – чистый нефрит.
Принят был князь государем, потом
Сделаны были подарки царем:
Знамя узорное с перьями птицы,
Верх и резное ярмо к колеснице,
В сбруе чеканные пряжки горят,
Тут же тигровая шкура лежала,
Вожжи из кожи с кольцом из металла.
III
Жертву приносит всех путников богу
Князь этот ханьский, пускаясь в дорогу.
В Ту ночевал князь, и там для него
Сянь-фу[322 — Сянъ-фу – советник царя Сюань-вана, дававший от имени государя прощальный пир ханьскому князю.] готовил уже торжество.
С чистым вином сто кувшинов могли бы
Всех напоить, черепахи и рыбы,
И для приправы к ним поданы лишь
В нежных побегах бамбук и камыш.
Был он одарен, пред тем как проститься,
Царской упряжкой с большой колесницей.
Блюд было множество там, на пиру
Были князья, что пришли ко двору.
IV
Князь избирает супругой желанной
Дочку сестры государя Фэнь-вана[323 — Фэнь-ван – царь реки Фэнь. Так был назван чжоуский царь Ли-ван (878–827 гг. до н. э.), свергнутый с престола за жестокости и поселившийся на берегах р. Фэнь.],
Гуй-фу, советника царского, дочь.
Ханьский наш князь, чтобы делу помочь,
К Гуй-фу поехал за девою тою:
Сто колесниц – красота красотою,
Восемь бубенчиков звоном звенят –
Блеск этот разве не радует взгляд?
Вышла невеста и с нею сестрицы –
Словно как туча по небу стремится;
Ханьский наш князь оглядел их в упор –
Словно бы блеском наполнился взор!
V
Гуй-фу с великой отвагою, смело
Все объезжает на свете уделы
И не находит для Хань-цзи[324 — Ханъ-цзи – дочь Гуй-фу и сестры Ли-вана, жена ханьского князя.] своей
Ханьского славного царства милей.
В ханьской земле этой радуют взоры
Реки большие, большие озера,
Жирны здесь окуни, жирны лещи,
Ланей же – сколько угодно ищи,
Тут и медведи – большой есть и малый,
Диких котов здесь и тигров достало.
Доброму месту был Гуй-фу наш рад:
Будет для Хань-цзи премного услад.
VI
Ханьский был город велик и достоин,
Некогда яньским народом построен[325 — Город построен был жителями княжества Янь (в нынешнем Хэбэе). В «Шицзине» есть ряд упоминаний о том, как население различных княжеств сгонялось к границам царства Чжоу для постройки укрепленных городов.].
Предкам указ был торжественно дан:
Править народами варварских стран.
Снова обласкан был князь государем:
Чжуй ему дарим и Мо ему дарим.
Севера земли преемствуя, он
Станет главой для окрестных племен.
Стены да строит со рвами и башни,
Пусть собирает он подати с пашни,
В дань представляя, другим не в пример,
Бурых медведей и рыжих пантер.
Ода шаоскому князю Ху[326 — Шаоский князь Ху (Шао Ху) – выдающийся полководец и строитель укрепленных городов на границах царства Чжоу в годы царствования Сюань-вана.]
(III, III, 8)
I
В Цзяне и Хань высока, высока вода…
Мощным потоком, солдаты, спешим сюда.
Отдых неведом нам вовсе и чужд покой:
Ищем мы варваров там, за Хуай[327 — Цзян (Янцзыцзян), Хань (приток Янцзы) и Хуай – крупные реки на юге древнего Китая.] рекой.
Вышли уже колесницы у нас в поход,
С соколом знамя расшитое вновь встает.
Ни отдохнуть не могу, ни замедлить шаг:
Стройное войско сразится и дикий враг.
II
Воды и в Хань, и в Цзяне кипят, кипят…
Грозный из грозных вид у моих солдат!
И, успокоив пределы своей страны,
Мы известить о победе царя должны.
«Мирны теперь пределы твоей земли,
Царским владеньям твердый оплот нашли».
Нынче у нас надолго окончен спор…
В сердце царя нисходит покой с тех пор.
III
…Там возле Хань и Цзяна, где рать у нас,
Вновь Шао Ху получает царя приказ:
«Наши расширить земли мы слали рать,
Здесь, на границах, подать с земли собрать,
Мы не тесним с обидою наш народ,
Пусть, как у нас, и всюду налог идет!
Земли межуйте, делите поля скорей,
Так поступайте до самых южных морей!»
IV
Вновь Шао Ху получает приказ царя:
«Так поступайте всюду, указ творя.
В дни, когда Просвещенный престол снискал[328 — …когда Просвещенный престол снискал – когда основателю дома Чжоу, царю Просвещенному (Вэнь-вану), небо передало власть над страной.],
Шаоский князь для Чжоу опорой стал.
Нас ты теперь дитятей считать забудь!
Шаоский князь, ты предку подобен будь.
Славны твои заслуги, и по трудам
Счастьем великим ныне тебе воздам!
V
Дам я скипетр из яшмы и кубок в нем[329 — Такие скипетры употреблялись для возлияний при торжественных жертвоприношениях предкам.],
Для возлияний предкам кувшин с вином.
В храме, где Просвещенный, – его спросив[330 — Готовясь к торжественной церемонии в храме предков и как бы испрашивая на нее одобрения перед таблицей основателя династии – царя Просвещенного.], –
Много я дам тебе гор, земель и нив!
Ныне от Чжоу получишь ты мой указ,
Примешь, как предок Шао, свой сан от нас».
Ху поклонился в землю, сказав в ответ:
«Царь да живет наш долгие тысячи лет!»
VI
Ху поклонился в землю, обряд творя
И восхваляя милость и дар царя.
Запечатлел князь Шао свои дела –
Тысячи лет Сыну неба, царю – хвала!
Светлый-пресветлый принял владыка вид,
Добрая слава о нем без конца гремит,
Доблести дух высокий он нам несет,
Благом исполнив царства и свой народ!
Ода подвигам царя Сюань-Вана
(III, III, 9)
I
Грозный из грозных и светлый-пресветлый у нас
Царь Сюань-ван! Он советнику отдал приказ –
То Хуан-фу, достославного Нань-чжуна внук,
Царского дома великий наставник и друг[331 — Хуан-фу – царский советник и великий наставник при жестоком царе Ю-ване (781–770 гг. до н. э.), внук Нань-чжуна, усмирителя гуннов (см. II, I, 8).]:
«В строй расположишь ты ныне шесть ратей моих.
Наше оружье сперва приготовив для них,
С должной опаской (дабы не узнали враги)
Южным уделам скорее в беде помоги».
II
Инь господину[332 — Инь-господин – Инь Цзифу.] наш царь говорит, торопясь:
«Сю-фу, приказ напиши, чтобы чэнский тот князь
Войско и справа и слева расставил в ряды,
Рати свои остерег бы в пути от беды.
Следуя вдоль по Хуай, по ее берегам,
Сюйские земли[333 — Сюйские земли считались варварскими. Населявшие их племена часто опустошали южные княжества царства Чжоу.] как надо разведал бы сам;
Чтобы не ставил солдат, не держал их в пути,
Дабы три рода работ продолжали идти».
III
Грозный из грозных, великий, великий был царь –
Полный величия, истинный наш государь!
Рати царя, мы неспешно, спокойно идем,
В ком не сжимаясь и не разбредаясь кругом.
Сюйскую землю тревога объемлет – и вот
Страхом объятый трепещет весь сюйский народ,
В молниях будто, обрушился грома раскат,
Сюйский народ весь трепещет – он страхом объят!
IV
Наш государь проявил свой воинственный пыл:
Весь встрепенулся – так гнев его яростен был.
Двинул он воинов, храбрых, как тигры, вперед,
Тигру подобный, что в ярости гневной ревет!
Густо отряды усеяли берег реки,
Пленных хватают – их толпы уже велики.
В добром порядке отныне Хуай берега,
Царские рати здесь встали на место врага.
V
Царские рати спешат за отрядом отряд –
Словно на крыльях, вперед устремляясь, летят,
Точно как Цзян и как Хань, велики и быстры,
Несокрушимые, будто подножье горы,
Будто струит свои воды могучий поток!
Строй их порвать и нарушить никто бы не мог.
Неизмеримы и непобедимы никем! –
Сюйское царство они покорили совсем.
VI
Были стремленья царя и честны и ясны –
Вот и склонился народ этой Сюйской страны.
Сюйские земли едины становятся вдруг –
Это плоды государевых были заслуг!
Мирны уже все четыре предела с тех пор;
Сюйские люди теперь посещают наш двор[334 — …посещают наш двор – являются данниками царя.].
Сюйские страны уже не изменят свой путь!
Царь приказал по домам наши рати вернуть.
Царю Ю-Вану[335 — Царь Ю-ван, согласно китайской исторической традиции, вновь привел в упадок царство Чжоу.]
(III, III, 10)
I
Я взор подъемлю к небесам,
Но нет в них сожаленья к нам.
Давно уже покоя нет,
И непосильно бремя бед!
Мы страждем, гибнет наш народ:
Как червь, его грызете вы,
Мученьям нет конца, увы!
Ждет жертв – и нечем им помочь!
II
Но ты их отнял, захватив;
Другой имел людей и слуг –
Ты силой их похитил вдруг;
Кто был безвинен, чист и прав,
Того схватил ты, в узы взяв;
Того простил и обласкал.
III
Да женщиной разрушен он!
В жене прекрасной есть, увы,
Коварство злобное совы.
Коль с длинным языком жена,
Все беды к вам влечет она.
Не в небесах источник смут,
А в женщине причина тут.
Ни поучений, ни бесед
Для евнухов и женщин нет.
IV
Пред ложью жен молчат мужи:
Лгут, отрекаясь ото лжи!
Как скажешь: «Вам преграды нет!»
«Что ж тут плохого?» – их ответ.
Как благородным на базар
Сбывать за три цены товар, –
Так не к лицу жене твоей
Оставить кросна и червей![336 — Женщине так же не пристало вмешиваться в государственные дела, оставив свое ткачество и уход за шелкопрядом, как человеку знатному торговать на рынке втридорога.]
V
Презрев набеги диких орд,
Ты лишь со мной гневлив и горд[337 — Не принимая мер против усиливающихся варварских племен, которые свободно вторгаются в нашу страну, ты умеешь гневаться только на меня за мое правдивое слово.],
Перед несчастьем не скорбя!
И нет величья у тебя,
И верных нет людей – и вот,
Все царство к гибели идет!
VI
Увы, уж им потерян счет.
Нет праведных людей в стране
А небеса нам беды шлют,
Они близки, они грядут.
Нет, нет людей, день ото дня
Печальней сердце у меня!
VII
Коль бьет и брызжет водный ток –
Коль в сердце горечь так сильна –
Сейчас ли началась она?
Зачем пришел не раньше нас,
О небо! Так ли сильно зло,
На предков стыд не навлекай –
Своих потомков, царь, спасай!
Ода бесчестным советникам царя
(III, III, 11)
I
Небо благое взъярилось и гнева полно –
Щедро нам смерти теперь посылает оно,
Нас удручая, послало нам голод и мор.
Весь наш народ, погибая, разбрелся кругом,
В царстве до самых границ запустенье с тех пор.
II
Карами небо как неводом нас облекло!
Черви, грызущие нивы! Вы сеете зло.
Долга не помня, и мрак и насилье творя,
Злые смутьяны, вы призваны править страной,
Нашу страну успокоить по воле царя!
III
Горды-прегорды, клевещут, клевещут на всех –
Царь и не знает, каков их губительный грех!
Нас же, имеющих совесть, преследует страх…
Очень давно мы покоя совсем лишены:
Нас понижают, однако, все время в чинах.
IV
Это подобно тому, как в засушливый год
Пышно-зеленой трава никогда не растет;
В птичьем гнезде засыхает цветок водяной…
Как посмотрю я на нашу родную страну –
Смуты повсюду, повсюду над этой страной!
V
Были богаты мы в древние те времена…
Что же, богата, – но только несчастьем страна!
Горя такого, как ныне скопилося в ней,
Горя такого еще не бывало сильней!
Вы – будто в рисе отборном плохое зерно! –
Сами от службы зачем не откажетесь вы,
Чтобы не длилось несчастье, не крепло оно?
VI
Если
