типичен по своей
спокойной рассудительности, умеренности, постепеновщине и т. д. Недаром Энгельс назвал Скалдина
liberalhonservaliv (умеренным консерватором. Ред.)170. Однако взять представителя наследства с более
типичным тоном было бы, во-1-х, неудобно по разным причинам, а во-2-х, могло бы породить недоразу-
мение при параллели с современным народничеством171. По самому характеру нашей задачи, тон (в про-
тивоположность пословице) не делает музыки, и не типичный тон Скалдина тем резче выделяет его «му-
зыку», т. е. содержание его взглядов. А нас только это содержание и интересует. Только по содержанию
взглядов (отнюдь не по тону писателей) мы и намерены провести параллель между представителями на-
следства и народниками современной эпохи.
ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 521
видели, что и воззрения его и характер его аргументации во многом повторяют тезисы
этого великого идеолога передовой буржуазии.
И вот если мы сопоставим практические пожелания Скалдина, с одной стороны, с
взглядами современных народников, а с другой стороны, с отношением к ним «русских
учеников», то мы увидим, что «ученики» всегда будут стоять за поддержку пожеланий
Скалдина, ибо эти пожелания выражают интересы прогрессивных общественных клас-
сов, насущные интересы всего общественного развития по данному, т. е. капиталисти-
ческому, пути. То же, что изменили народники в этих практических пожеланиях Скал-
дина или в его постановке вопросов, — является минусом и отвергается «учеником».
Ученики «накидываются» не на «наследство» (это — вздорная выдумка), а на романти-
ческие и мелкобуржуазные прибавки к наследству со стороны народников. К этим при-
бавкам мы теперь и перейдем.
II
ПРИБАВКА НАРОДНИЧЕСТВА К «НАСЛЕДСТВУ»
От Скалдина перейдем к Энгельгардту. Его письма «Из деревни» — тоже публици-
стические очерки деревни, так что и содержание и даже форма его книги очень похожи
на книгу Скалдина. Энгельгардт гораздо талантливее Скалдина, его письма из деревни
написаны несравненно живее, образнее. У него нет длинных рассуждений солидного
автора «В захолустье и в столице», но зато у него гораздо больше метких характери-
стик и других образов. Неудивительно, что книга Энгельгардта пользуется такой проч-
ной симпатией читающей публики и недавно еще была переиздана вновь, тогда как
книга Скалдина почти совсем забыта, хотя письма Энгельгардта начали печататься в
«Отечеств. Записках» всего через два года спустя после выхода книги Скалдина. По-
этому нам нет никакой надобности знакомить читателя с содержанием книги Энгель-
гардта, а мы ограничимся лишь краткой характеристикой двух сторон его воззрений:
во-1-х, воззрений,
522 В . И . ЛЕНИН
свойственных «наследству» вообще и в частности общих Энгельгардту и Скалдину; во-
2-х, воззрений специфически народнических. Энгельгардт — уже народник, но в его
взглядах так много еще черт, общих всем просветителям, так много того, что отброше-
но или изменено современным народничеством, что затрудняешься, куда отнести его: к
представителям ли «наследства» вообще без народнической окраски или к народникам.
С первыми Энгельгардта сближает прежде всего замечательная трезвость его взглядов,
простая и прямая характеристика действительности, беспощадное вскрывание всех от-
рицательных качеств, «устоев» вообще и крестьянства в частности, — тех самых «усто-
ев», фальшивая идеализация и подкрашивание которых является необходимой состав-
ной частью народничества. Народничество Энгельгардта, будучи выражено чрезвычай-
но слабо и робко, находится поэтому в прямом и вопиющем противоречии с той карти-
ной действительности деревни, которую он нарисовал с такой талантливостью, и если
бы какой-нибудь экономист или публицист взял за основание своих суждений о дерев-
не те данные и наблюдения, которые приведены Энгельгардтом*
, то народнические вы-
воды из такого материала были бы невозможны. Идеализация крестьянина и его общи-
ны — одна из необходимых составных частей народничества, и народники всех оттен-
ков, начиная от г-на В. В. и кончая г-ном Михайловским, принесли обильную дань это-
му стремлению идеализации и подкрашивания «общины». У Энгельгардта нет и следа
такого подкрашивания. В противоположность ходячим фразам об общинности нашего
крестьянина, ходячим противопоставлениям этой «общинности» — индивидуализму
городов, конкуренции в капиталистическом хозяйстве
* Мимоходом сказать: это было бы не только чрезвычайно интересно и поучительно, но и вполне за-
конным приемом экономиста-исследователя. Если ученые доверяют материалу анкет — ответам и отзы-
вам многих хозяев, сплошь и рядом пристрастных, малосведущих, не выработавших цельного воззрения,
не продумавших своих взглядов, — то отчего не доверять наблюдениям, которые целые 11 лет собирал
человек замечательной наблюдательности, безусловной искренности, человек, превосходно изучивший
то, о чем он говорит.
ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 523
и т. д., Энгельгардт вскрывает поразительный индивидуализм мелкого земледельца с
полной беспощадностью. Он подробно показывает, что наши «крестьяне в вопросах о
собственности самые крайние собственники» (стр. 62, цит. по изд. 1835 г.), что они
терпеть не могут «огульной работы», ненавидя ее по мотивам узко личным и эгоисти-
ческим: при огульной работе каждый «боится переработать» (стр. 206). Эта боязнь пе-
реработать доходит до высшей степени комизма (пожалуй, даже трагикомизма), когда
автор рассказывает, как живущие в одном доме и связанные общим хозяйством и род-
ством бабы моют каждая отдельно свою дольку стола, за которым обедают, или пооче-
редно доят коров, собирая молоко для своего ребенка (опасаются утайки молока) и при-
готовляя отдельно каждая для своего ребенка кашу (стр. 323). Энгельгардт так подроб-
но выясняет эти черты, подтверждает их такой массой примеров, что не может быть и
речи о случайности этих фактов. Одно из двух: или Энгельгардт — никуда не годный и
не заслуживающий доверия наблюдатель или россказни об общинности и общинных
качествах нашего мужика — пустая выдумка, переносящая на хозяйство черты, отвле-
ченные от формы землевладения (причем от этой формы землевладения отвлечены еще
все ее фискально-административные стороны). Энгельгардт показывает, что тенденция
мужика в его хозяйственной деятельности — кулачество: «известной дозой кулачества
обладает каждый крестьянин» (стр. 491), «кулаческие идеалы царят в крестьянской
среде»… «Я не раз указывал, что у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм,
стремление к эксплуатации»… «Каждый гордится быть щукой и стремится пожрать ка-
рася». Тенденция крестьянства — вовсе не к «общинному» строю, вовсе не к «народ-
ному производству», а к самому обыкновенному, всем капиталистическим обществам
свойственному, мелкобуржуазному строю — доказана Энгельгардтом превосходно.
Стремления зажиточного крестьянина пускаться в торговые операции (363), раздавать
под работу хлеб, покупать работу мужика бедного (стр. 457, 492 и др.), т. е., говоря
524 В . И . ЛЕНИН
экономическим языком, превращение хозяйственных мужичков в сельскую буржуазию,
Энгельгардт описал и доказал бесповоротно. «Если крестьяне не перейдут к артельно-
му хозяйству, — говорит Энгельгардт, — и будут хозяйничать каждый двор в одиноч-
ку, то и при обилии земли между земледельцами-крестьянами будут и безземельные и
батраки. Скажу более: полагаю, что разница в состояниях крестьян будет еще значи-
тельнее, чем теперь. Несмотря на общинное владение землей, рядом с «богачами» бу-
дет много обезземеленных фактически батраков. Что же мне или моим детям в том, что
я имею право на землю, когда у меня нет ни капитала, ни орудий для обработки? Это
все равно, что слепому дать землю — ешь ее!» (стр. 370). «Артельное хозяйство» с ка-
кой-то грустной иронией одиноко стоит здесь, как доброе, невинное пожелание, не
только не вытекающее из данных о крестьянстве, но даже прямо опровергаемое и ис-
ключаемое этими данными.
Другая черта, сближающая Энгельгардта с представителями наследства без всякой
народнической окраски, это — его вера в то, что главная и коренная причина бедствен-
ного положения крестьянства лежит в остатках крепостного права и в свойственной
ему регламентации. Устраните эти остатки и эту регламентацию — и дело наладится.
Безусловно отрицательное отношение Энгельгардта к регламентации, его едкое вы-
смеивание всяких попыток путем регламентации сверху облагодетельствовать мужика
— стоят в самой резкой противоположности с народническими упованиями на «разум и
совесть, знания и патриотизм руководящих классов» (слова г-на Южакова в «Р. Б—ве»,
1896, № 12, стр. 106), с народническим прожектерством насчет «организации производ-
ства» и т. п. Напомним, как саркастически обрушивался Энгельгардт на правило о том,
что на мельнице нельзя продавать водку, правило, имеющее в виду «пользу» мужика; с
каким негодованием говорит он об обязательном постановлении нескольких земств в
1880 г. не сеять рожь раньше 15 августа, об этом — вызванном тоже соображениями о
пользе мужика —
ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 525
грубом вмешательстве кабинетных «ученых» в хозяйство «миллионов земледельцев-
хозяев» (424). Указав на такие правила и распоряжения, как запрещение курить в хвой-
ном лесу, стрелять щук весной, рубить березки на «май», разорять гнезда и т. п., Эн-
гельгардт саркастически замечает: «… забота о мужике всегда составляла и составляет
главную печаль интеллигентных людей. Кто живет для себя? Все для мужика живут!..
Мужик глуп, сам собою устроиться не может. Если никто о нем не позаботится, он все
леса сожжет, всех птиц перебьет, всю рыбу выловит, землю испортит и сам весь перем-
рет» (398). Скажите, читатель, мог ли бы этот писатель сочувствовать хотя бы излюб-
ленным народниками законам о неотчуждаемости наделов? Мог ли бы он сказать что-
либо подобное вышевыписанной фразе одного из столпов «Рус. Богатства»? Мог ли бы
он разделить точку зрения другого столпа того же журнала, г. Н. Карышева, упрекаю-
щего наши губернские земства (в 90-х годах!) в том, что они «не находят места» «для
систематических крупных, серьезных трат на организацию земледельческого труда»?*
Укажем еще одну черту, сближающую Энгельгардта с Скалдиным: это — бессозна-
тельное отношение Энгельгардта к многим чисто буржуазным пожеланиям и меро-
приятиям. Не то чтобы Энгельгардт старался подкрашивать мелких буржуа, сочинять
какие-нибудь отговорки (a la** г. В. В.) против применения к тем или другим предпри-
нимателям этой квалификации, — совсем нет. Энгельгардт просто, будучи практиком-
хозяином, увлекается всякими прогрессами, улучшениями в хозяйстве, совершенно не
замечая того, что общественная форма этих улучшений дает лучшее опровержение его
же собственных теорий о невозможности у нас капитализма. Напомним, напр., как ув-
лекается он успехами, достигнутыми им в своем хозяйстве благодаря системе сдельной
платы рабочим (за мятье льна, за молотьбу и т. п.). Энгельгардт и не подозревает как
будто, что
«Русское Богатство», 1896 г., № 5, май. Статья г-на Карышева о затратах губернских земств на эко-
номические мероприятия. Стр. 20. ** — вроде. Ред.
526 В . И . ЛЕНИН
замена повременной платы штучного есть один из самых распространенных приемов
развивающегося капиталистического хозяйства, которое достигает этим приемом уси-
ления интенсификации труда и увеличения нормы сверхстоимости. Другой пример. Эн-
гельгардт высмеивает программу «Земледельческой Газеты»172: «прекращение сдачи
полей кругами, устройство батрачного хозяйства, введение усовершенствованных ма-
шин, орудий, пород скота, многопольной системы, улучшение лугов и выгонов и проч.
и проч.». — «Но ведь это только все общие фразы!» — восклицает Энгельгардт (128).
И, однако, именно эту программу и осуществил Энгельгардт в своей хозяйственной
практике, достигши технического прогресса в своем хозяйстве именно на основании
батрачной организации его. Или еще: мы видели, как откровенно и как верно разобла-
чил Энгельгардт настоящие тенденции хозяйственного мужика; но это нисколько не
помешало ему утверждать, что «нужны не фабрики и не заводы, а маленькие (курсив
Энгельгардта) деревенские винокурни, маслобойни» и пр. (стр. 336), т. е. «нужен» пе-
реход сельской буржуазии к техническим сельскохозяйственным производствам, — пе-
реход, который везде и всегда служил одним из важнейших симптомов земледельче-
ского капитализма. Тут сказалось то, что Энгельгардт был не теоретиком, а практиком-
хозяином. Одно дело — рассуждать о возможности прогресса без капитализма, другое
дело— хозяйничать самому. Задавшись целью рационально поставить
