типичен по своей

спокойной рассудительности, умеренности, постепеновщине и т. д. Недаром Энгельс назвал Скалдина

liberalhonservaliv (умеренным консерватором. Ред.)170. Однако взять представителя наследства с более

типичным тоном было бы, во-1-х, неудобно по разным причинам, а во-2-х, могло бы породить недоразу-

мение при параллели с современным народничеством171. По самому характеру нашей задачи, тон (в про-

тивоположность пословице) не делает музыки, и не типичный тон Скалдина тем резче выделяет его «му-

зыку», т. е. содержание его взглядов. А нас только это содержание и интересует. Только по содержанию

взглядов (отнюдь не по тону писателей) мы и намерены провести параллель между представителями на-

следства и народниками современной эпохи.

ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 521

видели, что и воззрения его и характер его аргументации во многом повторяют тезисы

этого великого идеолога передовой буржуазии.

И вот если мы сопоставим практические пожелания Скалдина, с одной стороны, с

взглядами современных народников, а с другой стороны, с отношением к ним «русских

учеников», то мы увидим, что «ученики» всегда будут стоять за поддержку пожеланий

Скалдина, ибо эти пожелания выражают интересы прогрессивных общественных клас-

сов, насущные интересы всего общественного развития по данному, т. е. капиталисти-

ческому, пути. То же, что изменили народники в этих практических пожеланиях Скал-

дина или в его постановке вопросов, — является минусом и отвергается «учеником».

Ученики «накидываются» не на «наследство» (это — вздорная выдумка), а на романти-

ческие и мелкобуржуазные прибавки к наследству со стороны народников. К этим при-

бавкам мы теперь и перейдем.

II

ПРИБАВКА НАРОДНИЧЕСТВА К «НАСЛЕДСТВУ»

От Скалдина перейдем к Энгельгардту. Его письма «Из деревни» — тоже публици-

стические очерки деревни, так что и содержание и даже форма его книги очень похожи

на книгу Скалдина. Энгельгардт гораздо талантливее Скалдина, его письма из деревни

написаны несравненно живее, образнее. У него нет длинных рассуждений солидного

автора «В захолустье и в столице», но зато у него гораздо больше метких характери-

стик и других образов. Неудивительно, что книга Энгельгардта пользуется такой проч-

ной симпатией читающей публики и недавно еще была переиздана вновь, тогда как

книга Скалдина почти совсем забыта, хотя письма Энгельгардта начали печататься в

«Отечеств. Записках» всего через два года спустя после выхода книги Скалдина. По-

этому нам нет никакой надобности знакомить читателя с содержанием книги Энгель-

гардта, а мы ограничимся лишь краткой характеристикой двух сторон его воззрений:

во-1-х, воззрений,

522 В . И . ЛЕНИН

свойственных «наследству» вообще и в частности общих Энгельгардту и Скалдину; во-

2-х, воззрений специфически народнических. Энгельгардт — уже народник, но в его

взглядах так много еще черт, общих всем просветителям, так много того, что отброше-

но или изменено современным народничеством, что затрудняешься, куда отнести его: к

представителям ли «наследства» вообще без народнической окраски или к народникам.

С первыми Энгельгардта сближает прежде всего замечательная трезвость его взглядов,

простая и прямая характеристика действительности, беспощадное вскрывание всех от-

рицательных качеств, «устоев» вообще и крестьянства в частности, — тех самых «усто-

ев», фальшивая идеализация и подкрашивание которых является необходимой состав-

ной частью народничества. Народничество Энгельгардта, будучи выражено чрезвычай-

но слабо и робко, находится поэтому в прямом и вопиющем противоречии с той карти-

ной действительности деревни, которую он нарисовал с такой талантливостью, и если

бы какой-нибудь экономист или публицист взял за основание своих суждений о дерев-

не те данные и наблюдения, которые приведены Энгельгардтом*

, то народнические вы-

воды из такого материала были бы невозможны. Идеализация крестьянина и его общи-

ны — одна из необходимых составных частей народничества, и народники всех оттен-

ков, начиная от г-на В. В. и кончая г-ном Михайловским, принесли обильную дань это-

му стремлению идеализации и подкрашивания «общины». У Энгельгардта нет и следа

такого подкрашивания. В противоположность ходячим фразам об общинности нашего

крестьянина, ходячим противопоставлениям этой «общинности» — индивидуализму

городов, конкуренции в капиталистическом хозяйстве

* Мимоходом сказать: это было бы не только чрезвычайно интересно и поучительно, но и вполне за-

конным приемом экономиста-исследователя. Если ученые доверяют материалу анкет — ответам и отзы-

вам многих хозяев, сплошь и рядом пристрастных, малосведущих, не выработавших цельного воззрения,

не продумавших своих взглядов, — то отчего не доверять наблюдениям, которые целые 11 лет собирал

человек замечательной наблюдательности, безусловной искренности, человек, превосходно изучивший

то, о чем он говорит.

ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 523

и т. д., Энгельгардт вскрывает поразительный индивидуализм мелкого земледельца с

полной беспощадностью. Он подробно показывает, что наши «крестьяне в вопросах о

собственности самые крайние собственники» (стр. 62, цит. по изд. 1835 г.), что они

терпеть не могут «огульной работы», ненавидя ее по мотивам узко личным и эгоисти-

ческим: при огульной работе каждый «боится переработать» (стр. 206). Эта боязнь пе-

реработать доходит до высшей степени комизма (пожалуй, даже трагикомизма), когда

автор рассказывает, как живущие в одном доме и связанные общим хозяйством и род-

ством бабы моют каждая отдельно свою дольку стола, за которым обедают, или пооче-

редно доят коров, собирая молоко для своего ребенка (опасаются утайки молока) и при-

готовляя отдельно каждая для своего ребенка кашу (стр. 323). Энгельгардт так подроб-

но выясняет эти черты, подтверждает их такой массой примеров, что не может быть и

речи о случайности этих фактов. Одно из двух: или Энгельгардт — никуда не годный и

не заслуживающий доверия наблюдатель или россказни об общинности и общинных

качествах нашего мужика — пустая выдумка, переносящая на хозяйство черты, отвле-

ченные от формы землевладения (причем от этой формы землевладения отвлечены еще

все ее фискально-административные стороны). Энгельгардт показывает, что тенденция

мужика в его хозяйственной деятельности — кулачество: «известной дозой кулачества

обладает каждый крестьянин» (стр. 491), «кулаческие идеалы царят в крестьянской

среде»… «Я не раз указывал, что у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм,

стремление к эксплуатации»… «Каждый гордится быть щукой и стремится пожрать ка-

рася». Тенденция крестьянства — вовсе не к «общинному» строю, вовсе не к «народ-

ному производству», а к самому обыкновенному, всем капиталистическим обществам

свойственному, мелкобуржуазному строю — доказана Энгельгардтом превосходно.

Стремления зажиточного крестьянина пускаться в торговые операции (363), раздавать

под работу хлеб, покупать работу мужика бедного (стр. 457, 492 и др.), т. е., говоря

524 В . И . ЛЕНИН

экономическим языком, превращение хозяйственных мужичков в сельскую буржуазию,

Энгельгардт описал и доказал бесповоротно. «Если крестьяне не перейдут к артельно-

му хозяйству, — говорит Энгельгардт, — и будут хозяйничать каждый двор в одиноч-

ку, то и при обилии земли между земледельцами-крестьянами будут и безземельные и

батраки. Скажу более: полагаю, что разница в состояниях крестьян будет еще значи-

тельнее, чем теперь. Несмотря на общинное владение землей, рядом с «богачами» бу-

дет много обезземеленных фактически батраков. Что же мне или моим детям в том, что

я имею право на землю, когда у меня нет ни капитала, ни орудий для обработки? Это

все равно, что слепому дать землю — ешь ее!» (стр. 370). «Артельное хозяйство» с ка-

кой-то грустной иронией одиноко стоит здесь, как доброе, невинное пожелание, не

только не вытекающее из данных о крестьянстве, но даже прямо опровергаемое и ис-

ключаемое этими данными.

Другая черта, сближающая Энгельгардта с представителями наследства без всякой

народнической окраски, это — его вера в то, что главная и коренная причина бедствен-

ного положения крестьянства лежит в остатках крепостного права и в свойственной

ему регламентации. Устраните эти остатки и эту регламентацию — и дело наладится.

Безусловно отрицательное отношение Энгельгардта к регламентации, его едкое вы-

смеивание всяких попыток путем регламентации сверху облагодетельствовать мужика

— стоят в самой резкой противоположности с народническими упованиями на «разум и

совесть, знания и патриотизм руководящих классов» (слова г-на Южакова в «Р. Б—ве»,

1896, № 12, стр. 106), с народническим прожектерством насчет «организации производ-

ства» и т. п. Напомним, как саркастически обрушивался Энгельгардт на правило о том,

что на мельнице нельзя продавать водку, правило, имеющее в виду «пользу» мужика; с

каким негодованием говорит он об обязательном постановлении нескольких земств в

1880 г. не сеять рожь раньше 15 августа, об этом — вызванном тоже соображениями о

пользе мужика —

ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 525

грубом вмешательстве кабинетных «ученых» в хозяйство «миллионов земледельцев-

хозяев» (424). Указав на такие правила и распоряжения, как запрещение курить в хвой-

ном лесу, стрелять щук весной, рубить березки на «май», разорять гнезда и т. п., Эн-

гельгардт саркастически замечает: «… забота о мужике всегда составляла и составляет

главную печаль интеллигентных людей. Кто живет для себя? Все для мужика живут!..

Мужик глуп, сам собою устроиться не может. Если никто о нем не позаботится, он все

леса сожжет, всех птиц перебьет, всю рыбу выловит, землю испортит и сам весь перем-

рет» (398). Скажите, читатель, мог ли бы этот писатель сочувствовать хотя бы излюб-

ленным народниками законам о неотчуждаемости наделов? Мог ли бы он сказать что-

либо подобное вышевыписанной фразе одного из столпов «Рус. Богатства»? Мог ли бы

он разделить точку зрения другого столпа того же журнала, г. Н. Карышева, упрекаю-

щего наши губернские земства (в 90-х годах!) в том, что они «не находят места» «для

систематических крупных, серьезных трат на организацию земледельческого труда»?*

Укажем еще одну черту, сближающую Энгельгардта с Скалдиным: это — бессозна-

тельное отношение Энгельгардта к многим чисто буржуазным пожеланиям и меро-

приятиям. Не то чтобы Энгельгардт старался подкрашивать мелких буржуа, сочинять

какие-нибудь отговорки (a la** г. В. В.) против применения к тем или другим предпри-

нимателям этой квалификации, — совсем нет. Энгельгардт просто, будучи практиком-

хозяином, увлекается всякими прогрессами, улучшениями в хозяйстве, совершенно не

замечая того, что общественная форма этих улучшений дает лучшее опровержение его

же собственных теорий о невозможности у нас капитализма. Напомним, напр., как ув-

лекается он успехами, достигнутыми им в своем хозяйстве благодаря системе сдельной

платы рабочим (за мятье льна, за молотьбу и т. п.). Энгельгардт и не подозревает как

будто, что

«Русское Богатство», 1896 г., № 5, май. Статья г-на Карышева о затратах губернских земств на эко-

номические мероприятия. Стр. 20. ** — вроде. Ред.

526 В . И . ЛЕНИН

замена повременной платы штучного есть один из самых распространенных приемов

развивающегося капиталистического хозяйства, которое достигает этим приемом уси-

ления интенсификации труда и увеличения нормы сверхстоимости. Другой пример. Эн-

гельгардт высмеивает программу «Земледельческой Газеты»172: «прекращение сдачи

полей кругами, устройство батрачного хозяйства, введение усовершенствованных ма-

шин, орудий, пород скота, многопольной системы, улучшение лугов и выгонов и проч.

и проч.». — «Но ведь это только все общие фразы!» — восклицает Энгельгардт (128).

И, однако, именно эту программу и осуществил Энгельгардт в своей хозяйственной

практике, достигши технического прогресса в своем хозяйстве именно на основании

батрачной организации его. Или еще: мы видели, как откровенно и как верно разобла-

чил Энгельгардт настоящие тенденции хозяйственного мужика; но это нисколько не

помешало ему утверждать, что «нужны не фабрики и не заводы, а маленькие (курсив

Энгельгардта) деревенские винокурни, маслобойни» и пр. (стр. 336), т. е. «нужен» пе-

реход сельской буржуазии к техническим сельскохозяйственным производствам, — пе-

реход, который везде и всегда служил одним из важнейших симптомов земледельче-

ского капитализма. Тут сказалось то, что Энгельгардт был не теоретиком, а практиком-

хозяином. Одно дело — рассуждать о возможности прогресса без капитализма, другое

дело— хозяйничать самому. Задавшись целью рационально поставить