прогрессивность данного об-

щественного развития, с их беспощадной враждой, всецело и исключительно направ-

ленной против остатков старины, с их убеждением, что стоит только вымести дочиста

эти остатки,

ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 533

и дела пойдут как нельзя лучше, — это «наследство» не только ни при чем в указанных

воззрениях народничества, но прямо противоречит им.

Вторая черта народничества — вера в самобытность России, идеализация крестья-

нина, общины и т. п. Учение о самобытности России заставило народников хвататься за

устарелые западноевропейские теории, побуждало их относиться с поразительным лег-

комыслием к многим приобретениям западноевропейской культуры: народники успо-

каивали себя тем, что если мы не имеем тех или других черт цивилизованного челове-

чества, то зато «нам суждено» показать миру новые способы хозяйничанья и т. п. Тот

анализ капитализма и всех его проявлений, который дала передовая западноевропей-

ская мысль, не только не принимался по отношению к святой Руси, а, напротив, все

усилия были направлены на то, чтобы придумать отговорки, позволяющие о русском

капитализме не делать тех же выводов, какие сделаны относительно европейского. На-

родники расшаркивались пред авторами этого анализа и… и продолжали себе преспо-

койно оставаться такими же романтиками, против которых всю жизнь боролись эти ав-

торы. Это общее всем народникам учение о самобытности России опять-таки не только

не имеет ничего общего с «наследством», но даже прямо противоречит ему. «60-ые го-

ды», напротив, стремились европеизировать Россию, верили в приобщение ее к обще-

европейской культуре, заботились о перенесении учреждений этой культуры и на нашу,

вовсе не самобытную, почву. Всякое учение о самобытности России находится в пол-

ном несоответствии с духом 60-х годов и их традицией. Еще более не соответствует

этой традиции народническая идеализация, подкрашивание деревни. Эта фальшивая

идеализация, желавшая во что бы то ни стало видеть в нашей деревне нечто особенное,

вовсе непохожее на строй всякой другой деревни во всякой другой стране в период до-

капиталистических отношений, — находится в самом вопиющем противоречии с тра-

дициями трезвого и реалистического наследства. Чем дальше и глубже развивался ка-

питализм, чем сильнее

534 В . И . ЛЕНИН

проявлялись в деревне те противоречия, которые общи всякому товарно-

капиталистическому обществу, тем резче и резче выступала противоположность между

сладенькими россказнями народников об «общинности», «артельности» крестьянина и

т. п., с одной стороны, — и фактическим расколом крестьянства на деревенскую бур-

жуазию и сельский пролетариат, с другой; тем быстрее превращались народники, про-

должавшие смотреть на вещи глазами крестьянина, из сентиментальных романтиков в

идеологов мелкой буржуазии, ибо мелкий производитель в современном обществе пре-

вращается в товаропроизводителя. Фальшивая идеализация деревни и романтические

мечтания насчет «общинности» вели к тому, что народники с крайним легкомыслием

относились к действительным нуждам крестьянства, вытекающим из данного экономи-

ческого развития. В теории можно было сколько угодно говорить о силе устоев, но на

практике каждый народник прекрасно чувствовал, что устранение остатков старины,

остатков дореформенного строя, опутывающих и по сю пору с ног до головы наше кре-

стьянство, откроет дорогу именно капиталистическому, а не какому другому развитию.

Лучше застой, чем капиталистический прогресс — такова, в сущности, точка зрения

каждого народника на деревню, хотя, разумеется, далеко не всякий народник с наивной

прямолинейностью г-на В. В. решится открыто и прямо высказать это. «Крестьяне,

прикованные к наделам и обществам, лишенные возможности употреблять свой труд

там, где он оказывается производительнее и для них выгоднее, как бы застыли в той

скученной, стадообразной, непроизводительной форме быта, в которой они вышли из

рук крепостного права». Так смотрел один из представителей «наследства» с своей ха-

рактерной точки зрения «просветителя»174. — «Пускай лучше крестьяне продолжают

застывать в своей рутинной, патриархальной форме быта, чем расчищать дорогу для

капитализма в деревне» — так смотрит, в сущности, каждый народник. В самом деле,

не найдется, вероятно, ни одного народника, который бы решился отрицать, что со-

словная замкну-

ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 535

тость крестьянской общины с ее круговой порукой и с запрещением продажи земли и

отказа от надела стоит в самом резком противоречии с современной экономической

действительностью, с современными товарно-капиталистическими отношениями и их

развитием. Отрицать это противоречие невозможно, но вся суть в том, что народники

как огня боятся такой постановки вопроса, такого сопоставления юридической обста-

новки крестьянства с экономическою действительностью, с данным экономическим

развитием. Народник упорно хочет верить в несуществующее и романтически сфанта-

зированное им развитие без капитализма, и поэтому… поэтому он готов задерживать

данное развитие, идущее путем капиталистическим. К вопросам о сословной замкнуто-

сти крестьянской общины, о круговой поруке, о праве крестьян продавать землю и от-

казываться от надела народник относится не только с величайшей осторожностью и бо-

язливостью за судьбу «устоев» (устоев рутины и застоя); мало того, народник падает

даже до такой степени низко, что приветствует полицейское запрещение крестьянам

продавать землю. «Мужик глуп, — можно сказать такому народнику словами Энгель-

гардта, — сам собою устроиться не может. Если никто о нем не позаботится, он все ле-

са сожжет, всех птиц перебьет, всю рыбу выловит, землю попортит и сам весь перем-

рет». Народник здесь уже прямо «отказывается от наследства», становясь реакцион-

ным. И заметьте притом, что это разрушение сословной замкнутости крестьянской об-

щины, по мере экономического развития, становится все более и более настоятельной

необходимостью для сельского пролетариата, тогда как для крестьянской буржуазии

неудобства, проистекающие отсюда, вовсе не так значительны. «Хозяйственный мужи-

чок» легко может арендовать землю на стороне, открыть заведение в другой деревне,

съездить куда угодно на любое время по торговым делам. Но для «крестьянина», жи-

вущего главным образом продажей своей рабочей силы, прикрепление к наделу и к

обществу означает громадное стеснение его хозяйственной деятельности, означает не-

возможность

536 В . И . ЛЕНИН

найти более выгодного нанимателя, означает необходимость продавать свою рабочую

силу именно местным покупателям ее, дающим всегда дешевле и изыскивающим вся-

ческие способы кабалы. — Поддавшись раз во власть романтическим мечтаниям, за-

давшись целью поддержать и охранить устои вопреки экономическому развитию, на-

родник незаметно для самого себя скатился по этой наклонной плоскости до того, что

очутился рядом с аграрием, который от всей души жаждет сохранения и укрепления

«связи крестьянина с землей». Стоит вспомнить хотя бы о том, как эта сословная замк-

нутость крестьянской общины породила особые способы наемки рабочих: рассылку

хозяевами заводов и экономии своих приказчиков по деревням, особенно недоимоч-

ным, для наиболее выгодного найма рабочих. К счастью, развитие земледельческого

капитализма, разрушая «оседлость» пролетария (таково действие так называемых от-

хожих земледельческих промыслов), постепенно вытесняет эту кабалу вольным най-

мом.

Другое, пожалуй, не менее рельефное подтверждение нашего положения о вреде со-

временных народнических теорий дает тот факт, что среди народников обычное явле-

ние — идеализация отработков. Мы выше привели пример того, как Энгельгардт, со-

вершивши свое народническое грехопадение, дописался до того, что «хорошо было

бы» развивать в деревне отработки! То же самое находили мы в знаменитом проекте г.

Южакова о земледельческих гимназиях («Русское Богатство», 1895, № 5)*

. Такой же

идеализации предавался в серьезных экономических статьях сотрудник Энгельгардта

по журналу, г. В. В., который утверждал, что крестьянин одержал победу над помещи-

ком, желавшим будто бы ввести капитализм; но беда состояла в том, что крестьянин

брался обработать земли помещика, получая за это от него землю «в аренду», — т. е.

восстановлял совершенно тот же самый способ хозяйства, который был и при крепост-

ном праве. Это — самые резкие примеры реакционного отношения народников к во-

просам на-

* См. настоящий том, стр. 61—69 и 471—504. Ред.

ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 537

шего земледелия. В менее резкой форме вы встретите эту идею у каждого народника.

Каждый народник говорит о вреде и опасности капитализма в нашем земледелии, ибо

капитализм, изволите видеть, заменяет самостоятельного крестьянина батраком. Дей-

ствительность капитализма («батрак») противопоставляется вымыслу о «самостоя-

тельном» крестьянине: основывается этот вымысел на том, что крестьянин докапитали-

стической эпохи владеет средствами производства, причем скромно умалчивается о

том, что за эти средства производства надо платить вдвое против их стоимости; что эти

средства производства служат для отработков; что жизненный уровень этого «само-

стоятельного» крестьянина так низок, что в любой капиталистической стране его отне-

сли бы к пауперам; что к беспросветной нищете и умственной инертности этого «само-

стоятельного» крестьянина прибавляется еще личная зависимость, неизбежно сопрово-

ждающая докапиталистические формы хозяйства. Третья характерная черта народниче-

ства — игнорирование связи «интеллигенции» и юридико-политических учреждений

страны с материальными интересами определенных общественных классов — находит-

ся в самой неразрывной связи с предыдущими: только это отсутствие реализма в во-

просах социологических и могло породить учение об «ошибочности» русского капита-

лизма и о возможности «свернуть с пути». Это воззрение народничества опять-таки не

стоит ни в какой связи с «наследством» и традициями 60-х годов, а, напротив, прямо

противоречит этим традициям. Из этого воззрения, естественно, вытекает такое от-

ношение народников к многочисленным остаткам дореформенной регламентации в

русской жизни, которое ни в каком случае не могли бы разделить представители «на-

следства». Для характеристики этого отношения мы позволим себе воспользоваться

прекрасными замечаниями г. В. Иванова в статье «Плохая выдумка» («Новое Слово»,

сент. за 1897 г.). Автор говорит об известном романе г. Боборыкина «По-другому» и

изобличает непонимание им спора народников с «учениками». Г-н Боборыкин вклады-

вает в уста героя своего романа,

538 В . И . ЛЕНИН

народника, такой упрек по адресу «учеников», что они-де мечтают «о казарме с нестер-

пимым деспотизмом регламентации». Г-н В. Иванов замечает по поводу этого: «О не-

стерпимом деспотизме «регламентации» в качестве «мечты» своих противников они

(народники) не только не говорили, но и говорить, оставаясь народниками, не могут и

не будут. Суть их спора с «экономическими материалистами» в этой области заклю-

чается именно в том, что сохранившиеся у нас остатки старой регламентации могут, по

мнению народников, послужить основанием для дальнейшего развития регламентации.

Нестерпимость этой старой регламентации заслоняется от их глаз, с одной стороны,

представлением, будто сама «крестьянская душа (единая и нераздельная) эволюциони-

рует» в сторону регламентации, — с другой, убеждением в существующей или имею-

щей наступить нравственной красоте «интеллигенции», «общества» или вообще «руко-

водящих классов». Экономических материалистов они обвиняют в пристрастии не к

«регламентации», а, наоборот, к западноевропейским порядкам, основанным на отсут-

ствии регламентации. И экономические материалисты действительно утверждают, что

остатки старой регламентации, выросшей на основе натурального хозяйства, становят-

ся с каждым днем все «нестерпимее» в стране, перешедшей к денежному хозяйству,

вызывающему бесчисленные изменения как в фактическом положении, так и в умст-

венной и нравственной физиономии различных слоев ее населения. Они убеждены по-

этому, что условия, необходимые для возникновения новой благодетельной «регламен-

тации» экономической жизни страны, могут развиться не из остатков регламентации,

приноровленной к натуральному хозяйству и крепостному праву, а лишь в атмосфере

такого же широкого и всестороннего отсутствия этой старой регламентации, какое су-

ществует в передовых странах Западной Европы и Америки. В таком положении нахо-

дится вопрос о «регламентации» в споре между народниками и их противниками» (стр.loco citato — в цитированном месте. Ред.

ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 539

Это отношение народников к «остаткам старой регламентации» представляет из себя

самое, пожалуй, резкое отступление народничества от традиций «наследства». Пред-

ставители этого наследства, как мы видели, отличались бесповоротным и ярым осуж-

дением всех и всяческих остатков старой регламентации. Следовательно, с этой сторо-

ны «ученики» стоят