Стихотворения 1908-1937. Осип Эмильевич Мандельштам
***
Только детские книги читать, Только детские думы лелеять, Все большое далеко развеять, Из глубокой печали восстать.
Я от жизни смертельно устал, Ничего от нее не приемлю, Но люблю мою бедную землю, Оттого, что иной не видал.
Я качался в далеком саду На простой деревянной качели, И высокие темные ели Bспоминаю в туманном бреду.
1908
***
Звук осторожный и глухой Плода, сорвавшегося с древа, Среди немолчного напева Глубокой тишины лесной…
1908
***
Сусальным золотом горят В лесах рождественские елки, В кустах игрушечные волки Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль, О, тихая моя свобода И неживого небосвода Всегда смеющийся хрусталь!
1908
***
Дано мне тело — что мне делать с ним, Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок, В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло Мое дыхание, мое тепло.
4
Запечатлеется на нем узор, Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть Узора милого не зачеркнуть.
1909
***
Сквозь восковую занавесь, Что тихо так сквозит, Кустарник из тумана весь Заплаканный глядит. Простор, канвой окутанный, Безжизненней кулис, И месяц весь опутанный Беспомощно повис. Темнее занавеситься; Все небо охватить: И пойманного месяца Назад не отпустить.
1909
***
Мне стало страшно жизнь отжить И с дерева, как лист, отпрянуть, И ничего не полюбить, И безымянным камнем кануть; И в пустоте, как на кресте, Живую душу распиная, Как Моисей на пустоте, Исчезнуть в облаке Синая. И я слежу — со всем живым Меня связующие нити, И бытия узорный дым На мраморной сличаю плите; И содроганья теплых птиц Улавливаю через сети, И с истлевающих страниц Притягиваю прах столетий.
1909-1910 ?
***
Озарены луной кочевья Бесшумной мыши полевой. Прозрачными стоят деревья, Овеянные темнотой, Когда рябина, развивая Листы, которые умрут, Завидует, перебирая
5
Их выхоленный изумруд, Печальной участи скитальцев И нежной участи детей; И тысячи зеленых пальцев Колеблет множество ветвей. На влажный камень возведенный, Амур, печальный и нагой, Своей младенческой ногой Переступает, удивленный
Тому, что в мире старость есть, Зеленый мох и влажный камень, И сердца незаконный пламень Его ребяческая месть.
И начинает ветер грубый В наивные долины дуть; Нельзя достаточно сомкнуть Свои страдальческие губы.
1909-1910 ?
***
Дыханье вещее в стихах моих Животворящего их духа, Ты прикасаешься сердец каких Какого достигаешь слуха?
Или пустыннее напева ты Тех раковин, в песке поющих, Что круг очерченной им красоты Не разомкнули для живущих?
1909-1910 ?
***
В изголовье черное распятие, B сердце жир и в мыслях пустота И ложится тонкое проклятье Пыльный след — на дерево креста.
Ах, зачем на стеклах сон морозный Так похож на мозаичный сон! Ах, зачем молчанья голос грозный Безнадежной негой растворен!
И слова евангельской латыни Прозвучали, как морской прибой; И волной нахлынувшей святыни Поднят был корабль безумный мой.
6
Нет, не парус, распятый и серый, С неизбежностью меня влечет Страшен мне «подводный камень веры», Роковой ее круговорот!
ноябрь 1910
***
……………………….. ……..На пальмовой верхушке Отмечает листья ветер тонкий. Неразрывно связанный с другими, Каждый лист колеблется отдельно. Но в порывах ткани беспредельно И мирами вызвано иными Только то, что создано землею. Длинные трепещущие нити, В тщетном ожидании наитий Шелестящие своей длиною.
1910
***
Ни о чем не нужно говорить, Ничему не следует учить, И печальна так и хороша Темная звериная душа: Ничему не хочет научить, Не умеет вовсе говорить И плывет дельфином молодым По седым пучинам мировым.
1909
SILЕNTIUM
*********
Она еще не родилась, Она — и музыка, и слово, И потому всего живого Ненарушаемая связь. Спокойно дышат моря груди, Но, как безумный, светел день И пены бледная сирень В черно-лазоревом сосуде. Да обретут мои уста Первоначальную немоту, Как кристаллическую ноту, Что от рождения чиста! Останься пеной, Афродита, И,слово,в музыку вернись, И,сердце,сердца устыдись, С первоосновой жизни слито!
7
***
Когда удар с ударами встречается, И надо мною роковой, Неутомимый маятник качается И хочет быть моей судьбой,
Торопится и грубо остановится, И упадет веретено, И невозможно встретиться, условиться, И уклониться не дано.
Узоры острые переплетаются, И,все быстрее и быстрей Отравленные дротики взвиваются В руках отважных дикарей…
И вереница стройная уносится С веселым трепетом, и вдруг Одумалась и прямо в сердце просится Стрела, описывая, круг.
1910
***
Слух чуткий парус напрягает, Расширенный пустеет взор, И тишину переплывает Полночных птиц незвучный хор.
Я также беден, как природа, И также прост, как небеса, И призрачна моя свобода, Как птиц полночных голоса.
Я вижу месяц бездыханный И небо, мертвенней холста, Твой мир, болезненный и странный, Я принимаю, пустота!
1910
***
Анне Aхматовой
Как черный ангел на снегу, Ты показалась мне сегодня, И утаить я не могу, Есть на тебе печать господня.
Такая странная печать Как бы дарованная свыше
Что, кажется, в церковной нише Тебе назначено стоять.
Пускай нездешняя любовь С любовью здешней будут слиты, Пускай бушующая кровь Не перейдет в твои ланиты.
8
И пышный мрамор оттенит Всю призрачность твоих лохмотий, Всю наготу нежнейшей плоти, Но не краснеющих ланит.
1910
***
Ты прошла сквозь облако тумана. На ланитах нежные румяна. Светит день холодный и недужный. Я брожу свободный и ненужный… Злая осень ворожит над нами, Угрожает спелыми плодами, Говорит вершинами с вершиной И в глаза целует паутиной. Как застыл тревожной жизни танец! Как на всем играет твой румянец! Как сквозит и в облаке багряна Ярких дней зияющая рана.
****
Осенний сумрак — ржавое железо Скрипит, поет и разъедает плоть… Что весь соблазн и все богатства креза Пред лезвием твоей тоски, господь! Я как змеей танцующей измучен И перед ней, тоскуя, трепещу, Я не хочу души своей излучин, И разума, и музы не хочу. Достаточно лукавых отрицаний Распутывать извилистый клубок; Нет стройных слов для жалоб и признаний, И кубок мой тяжел и неглубок. К чему дышать? На жестких камнях пляшет Большой удав, свиваясь и клубясь, Качается, и тело опояшет, И падает, внезапно утомясь. И бесполезно, накануне казни, Видением и пеньем потрясен, Я слушаю, как узник, без боязни Железа визг и ветра темный стон!
1910
9
***
Aнне Aхматовой
Вы хотите быть игрушечной, Но испорчен ваш завод, К вам никто на выстрел пушечный Без стихов не подойдет.
1911
***
Дождик ласковый, тихий и тонкий, Осторожный, колючий, слепой, Капли строгие скупы и звонки И отточен их звук тишиной.
То — так счастливы счастием скромным, Что упасть на стекло удалось; То, как будто, подхвачена темным Ветром, струя уносится вкось.
Тайный ропот, мольба о прощеньи; Я люблю непонятный язык! И сольются в одном ощущеньи Bся жестокость, вся кротость, на миг.
В цепких лапах у царственной скуки Сердце сжалось, как маленький мяч: Полон музыки, музы и муки Жизни тающей сладостный плач!
22 августа 1911
***
Смутно дышащими листьями Черный ветер шелестит, И трепещущая ласточка B темном небе круг чертит.
Тихо спорят в сердце ласковом Умирающем моем Наступающие сумерки С догорающим лучом.
И над лесом вечереющим Стала медная луна. Отчего так мало музыки И такая тишина?
1911
10
Pаковина
********
Быть может, я тебе не нужен, Ночь; из пучины мировой, Как раковина без жемчужин, Я выброшен на берег твой. Ты равнодушно волны пенишь И несговорчиво поешь, Но ты полюбишь, ты оценишь Ненужной раковины ложь. Ты на песок с ней рядом ляжешь, Оденешь ризою своей, Ты неразрывно с нею свяжешь Огромный колокол зыбей, И хрупкой раковины стены, Как нежилого сердца дом, Наполнишь шепотами пены, Туманом, ветром и дождем…
1911
***
Воздух пасмурный влажен и гулок. Хорошо и нестрашно в лесу. Легкий крест одиноких прогулок Я покорно опять понесу. И опять к равнодушной отчизне Дикой уткой взовьется упрек, Я участвую в сумрачной жизни, Где один к одному одинок! Bыстрел грянул. Над озером сонным Крылья уток теперь тяжелы, И двойным бытием отраженным Одурманены сосен стволы. Небо тусклое с отсветом странным Мировая туманная боль О, позволь мне быть также туманным И тебя не любить мне позволь.
1911
11
***
О небо, небо, ты мне будешь сниться! Не может быть, чтоб ты совсем ослепло, И день сгорел, как белая страница: Немного дыма и немного пепла!
1911
***
Как кони медленно ступают, Как мало в фонарях огня! Чужие люди, верно, знают, Куда везут они меня.
А я вверяюсь их заботе. Мне холодно, я спать хочу. Подбросило на повороте Навстречу звездному лучу.
Горячей головы качанье И нежный лед руки чужой, И темных елей очертанья, Еще невиданные мной.
1911
***
Я ненавижу свет Однообразных звезд. Здравствуй, мой древний бред,Башни стрельчатой рост!
Кружевом, камень, будь, И паутиной стань, Неба пустую грудь Тонкой иглою рань!
Будет и мой черед, Чую размах крыла. Так, но куда уйдет Мысли живой стрела?
Или, свой путь и срок, Я, исчерпав, вернусь: Там — я любить не мог, Здесь — я любить боюсь…
1912
12
*******
Целый день сырой осенний воздух Я вдыхал в смятеньи и тоске. Я хочу поужинать,и звезды Золотые в темном кошельке! И,дрожа от желтого тумана, Я спустился в маленький подвал. Я нигде такого ресторана И такого сброда не видал! Мелкие чиновники, японцы, Теоретики чужой казны… За прилавком щупает червонцы Человек,- и все они пьяны. «будьте так любезны,разменяйте, Убедительно его прошу, Только мне бумажек не давайте Трехрублевок я не выношу!» Что мне делать с пьяною оравой? Как попал сюда я, боже мой? Если я на то имею право, Разменяйте мне мой золотой!
1912
***
Образ твой, мучительный и зыбкий, Я не мог в тумане осязать. «господи!» — Сказал я по ошибке, Сам того не думая сказать. Божье имя, как большая птица, Bылетело из моей груди. Bпереди густой туман клубится, И пустая клетка позади.
1912
***
Нет, не луна, а светлый циферблат Сияет мне, и чем я виноват, Что слабых звезд я осязаю млечность? И Батюшкова мне противна спесь: «который час?» — Его спросили здесь, А он ответил любопытным: «вечность».
13
Петербургские строфы
********************
H. Гумилеву
Над желтизной правительственных зданий Кружилась долго мутная метель, И правовед опять садится в сани, Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке Зажглось каюты толстое стекло. Чудовищна, — как броненосец в доке, Россия отдыхает тяжело.
А над Невой — посольства полумира, Адмиралтейство, солнце, тишина! И государства жесткая порфира, Как власяница грубая,бедна.
Тяжка обуза северного сноба Онегина старинная тоска; На площади сената — вал сугроба, Дымок костра и холодок штыка…
Черпали воду ялики, и чайки Морские посещали склад пеньки, Где, продавая сбитень или сайки, Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница. Самолюбивый,скромный пешеход, Чудак Евгений бедности стыдится Бензин вдыхает и судьбу клянет!
1913
***
B таверне воровская шайка Всю ночь играла в домино. Пришла с яичницей хозяйка; Монахи выпили вино.
На башне спорили химеры: Которая из них урод? А утром проповедник серый B палатки призывал народ.
На рынке возятся собаки, Менялы щелкает замок. У вечности ворует всякий, А вечность — как морской песок.
14
Он осыпается с телеги, Не хватит на мешки рогож. И, недовольный, о ночлеге Монах рассказывает ложь.
1913
***
