Пастернак. Письма 1922—1936. — Автограф (РГАЛИ, ф. 1991, оп. 3, ед. хр. 157).
1 Ни в черновых набросках писем Цветаевой, ни в копиях, сделан¬ных А. Крученых, известия о смерти Рильке нет; понять, откуда взялся этот ложный слух не удалось. Пастернак запрашивал об этом сестру: «Жо-ничка, золото, писала мне Цветаева, что Рильке скончался, но только вскользь и так, точно это всем известно. Когда это случилось, и что ты об этом знаешь? Не надо говорить, что я почувствовал, это прочитав. А я-то еще думал побывать у него когда-нибудь в Швейцарии, и жил этой меч¬той» (3 авг. 1925; Переписка с родителями и сестрами. Кн. I. С. 59).
2 Речь идет о намерении С. Я. Эфрона издать сб. прозы Пастернака по-чешски.
3 С. П. Либерман — сотрудник издательства И. Ладыжникова в Бер¬лине. Текст анкеты неизвестен.
263. О. Э. МАНДЕЛЬШТАМУ
16 августа 1925, Александровское
16/VIII. 25
Дорогой Осип Эмилиевич!
В свое время Вы, конечно, были правы, не отвечав мне ни на письма, ни на присылку прозы с моей глупой надписью1. Вышла Ваша2, и не дело было дожидаться книжки от Вас, это было с моей стороны просто бестактно. Теперь забудьте все и будем снова дру¬зьями.
«Шум времени» доставил мне редкое, давно не испытанное наслажденье. Полный звук этой книжки, нашедшей счастливое выраженье для многих неуловимостей, и многих таких, что совер¬шенно изгладились из памяти, так приковывал к себе, нес так уве¬ренно и хорошо, что любо было читать и перечитывать ее, где бы и в какой обстановке это ни случилось. Я ее перечел только что, переехав на дачу, в лесу, то есть в условьях, действующих убий¬ственно и разоблачающе на всякое искусство, не в последней сте¬пени совершенное. Отчего Вы не пишете большого романа? Вам он уже удался. Надо его только написать. Что мое мненье не оди¬ноко и не оригинально, я знаю по собственному опыту, то есть так же, как я, судят о Вашей прозе и другие, между прочим Бобров. Ваш в этом отношении шире, и тем большим повтореньем слы¬шанных похвал и благодарностей покажется Вам мой отзыв. Слы¬хал, что Вы в Луге. Как здоровье Надежды Яковлевны?3
Читали ли Вы «Города и годы»? Молодец Федин4. Не правда ли? Мне за лето ничем путным позаняться не пришлось. Дернула меня нелегкая за детские стихи взяться. Одно ничего, сошло, с другим случилась заминка5, и поехало, неудача за неудачей. Я за¬метался вовсю, и один месяц у меня начисто впустую вышел, и весь в долг стал. Как-то среди этих метаний напал я на работу ре¬дакционную, бывшую для меня совершенной новостью. Вот за¬работок чистый и верный! Мне бы очень хотелось на зиму сделать редактуру основным и постоянным своим делом, не знаю, удаст¬ся ли6. Вы бы хоть раз-то написали мне, что Вы и как, какие у Вас виды и намеренья, что делали или собираетесь делать. У меня было много планов к весне. Помните, я Вам писал еще тогда, что по-старому стал чувствовать и что вера в дело вернулась7. И надо же было этой задержке с детскою вещью случиться и на целый месяц меня выгнать из дому с глупой и озадаченной рожей в редакции, где такая мина никогда к добру не ведет и припоминается потом как цепь унижений. Ощущений, среди которых заваривался и уже не на шутку варился роман, как не бывало. Печально. Прощайте. Да скажите же, наконец, прямо, почему не пишете и чем я против Вас оплошал?
Ваш Б. Пастернак
Впервые: Вестник РСХД, Париж-Нью-Йорк, 1972, № 104-105. — Автограф.
1 Пастернак послал Мандельштаму свой сб. «Рассказы» (М., «Круг», 1925).
2 Осип Мандельштам. «Шум времени». Л., «Время», 1925.
3 У Н. Я. Мандельштам обнаружили туберкулез. Часть лета 1925 г. Мандельштамы провели в Луге.
4 Конст. Федин. «Города и годы». Л., ГИЗ, 1924.
5 «Зверинец» не удалось издать в Ленинграде, он был напечатан в кон¬це года в журн. «Огонек» (1925, JSfe 52).
6 Об этой работе ничего не известно, она была вскоре вытеснена на¬пряженной работой над поэмой «Девятьсот пятый год».
7 Письмо № 254.
264. Р. Н. ЛОМОНОСОВОЙ
17 августа 1925, Москва
Глубокоуважаемая Раиса Николаевна!
Крайне тронут Вашей отзывчивостью. Корней Иванович по¬казал мне Ваше письмо1. Переводить на иностранные языки я бы и в крайности не взялся, хотя по-немецки говорю довольно свободно. По той же причине придется отказаться и от обзоров для Nation и New Republic2. Правда можно было бы эту работу с кем-нибудь разделить, но я никогда не буду уверен в качестве переводов.
Горячо благодарю Вас за желанье авансировать меня из Ваше¬го запаса. Хотя это и недопустимо и я и слышать об этом не хочу, это нисколько не умаляет моей признательности за одну готовность.
Зато за вашу мысль перевести Epistola3 я ухватился с радос¬тью, написал К. И. и жду от него ответа и книги.
Не знаю, как Вас и благодарить. Всего хорошего. Не на Lietzenburger ли Str
Ваш Б. Пастернак
Впервые: «Минувшее», JSfe 15. — Автограф (Russian Archive, Leeds University). Датируется по почтовому штемпелю. Р. Н. Ломоносова — жена известного инженера, бывшего заместителем министра путей сообщения, посланного в Берлин главой Российской железнодорожной миссии. Ос¬новала литературное бюро для налаживания связей между современной западной литературой и советской.
1 Р. Н. Ломоносова весной 1925 г. познакомилась в Москве с К И. Чу¬ковским, который согласился стать консультантом организованного ею бюро. Чуковский рекомендовал ей в качестве переводчика Пастернака: «Я считаю его одним из самых выдающихся русских поэтов, и мне больно, что он так беспросветно нуждается» (22 июля 1925; «Минувшее», JSfe 15. С. 195).
2 Нью-йоркские журналы либерально-критического направления, в которых Ломоносова предполагала публиковать обзоры советских лите¬ратурных журналов.
3 «Epistola: In сагсеге et vinculis» (Письма. В тюрьме и оковах. — лат.) — немецкий перевод М. Мейерфельда посмертно опубликованных сочинений Оскара Уайльда «De profundis», 1905 («Из глубины воззвах») и «The Supressed Portion of «De profundis»», 1913 (Пропущенная часть книги «Из глубины воззвах» — англ.). Эту книгу Пастернак получил от Чуковс¬кого, но перевод сделан не был.
4 На конверте писем Ломоносова указывала номер почтового ящика, жили они с мужем на Lizenburgerstrasse, 11.
265. С. П. ЛИБЕРМАНУ
19 августа 1925, Москва
19/VIII. 25
Бгубокоуважаемый Семен Петрович!
Получил Ваще извещенье о выборе стихов1. Буду Вам очень признателен за присылку журнала. Если набежит что-нибудь го¬норарное сейчас или в дальнейшем, Вы известите меня о его раз¬мере и препроводите его родным, находящимся в Берлине. Я тог¬да попрошу сестру или кого-нибудь из своих купить на месте, что нужно будет. Сумма ведь, наверное, будет невелика, а до пе¬ревода прозы и совсем ничтожная. Простите, что не ответил во¬время на Ваше милое и обстоятельное письмо, и не сердитесь на промедленье. Адрес родителей. Bayreutherstr. 17 bei Dr. v. Niederhoffer. Prof. L. Pasternak. Да, кстати. He перешлете ли Вы им рукописи Спекторского? Я уже старшей сестре в Швейцарию писал, что она может получить ее у Вас2, а ей прочитать может быть будет любопытно.
Крепко жму Вашу руку.
Ваш Б. Пастернак
Если Вы встречаетесь с Groeger’oM3, и будет к тому повод, скажите ему, что я его люблю и считаю себя свиньей перед ним, но что двухлетний срок моего молчанья так велик, и в смысле вины — тяжел, что и прерывать-то его как-то неловко. Если знае¬те что-нибудь о нем, сообщите. Издает ли он оригинальные (свои) книги?
Впервые. — Автограф (собр. А С. Либермана, Париж).
1 В издательстве И. Ладыжникова С. Либерман составлял сб. стих. Па¬стернака по-немецки.
2 Из письма 3 авг. 1925 Жозефине Пастернак: «Если ты еще в Герма¬нии, а в особенности если в Берлине, и тебе интересно, что я начал писать (увы пришлось пока бросить), то начало этого романа в стихах (покамест называется «Спекторский») ты можешь получить у Семена Петровича Либермана по следующему адресу: Rankestr. 33,1.Ladyschnikov-Verlag (тел. Steinplats 7960; 7927). Позвони, чтобы зря не ходить, вызови его, скажись моей сестрой и попроси иметь на руках рукопись, когда придешь. Она ему не нужна, они собираются, кажется, мелкие стихотворенья переводить» (Письма к родителям и сестрам». Кн. I. С. 58—59).
3 Вольфганг Е. Грёгер, немецкий поэт и переводчик, послал несколь¬ко своих переводов Пастернаку; в его бумагах сохранились переводы на немецкий двух стих, из книги «Сестра моя жизнь»: «Из суеверья» и «Давай ронять слова…».
266. Р. Н. ЛОМОНОСОВОЙ
16 сентября 1925, Москва
16/IX/25
Глубокоуважаемая Раиса Николаевна!
Я у Вас не прошу извиненья, потому что мне его нет. Я хо¬тел, мог и должен был ответить Вам в день привоза этих денег женою из города в деревню, но у меня не было там Вашего адре¬са (номера почтового сейфа)1, и оттого что я этого не сделал, когда нужно было и хотелось, — а я только спустя неделю попал в го¬род, чувство стало намереньем, то есть со свежего горячего следа сошло на ту трясину, которая по счастью кажется незнакома Вам, и является второю родиной людей, запускающих дела тем боль¬ше, чем они ближе и дороже им, а за ними и самую жизнь. Но мне хочется рассказать Вам, как все случилось. В тот Женин на¬езд в город за гонорарами, задолженными издательствами, у нее с ними ничего не сварилось. Вероятно Ваша курьерша пришла с Вашим письмом вечером2, в ее отсутствие из дому, соседи по квартире положили пакет на стол в неосвещенном коридоре, и жалко, что не в чулок, а то бы это совсем было рождественским чудом (по-французски) на другое утро, когда, в намереньях на¬чать новый дневной обход олицетворенной безнадежности, она натолкнулась на эту «почту» и, вскрыв конверт, нашла в нем ра¬достное и прямое, как ей казалось, разрешенье от всех забот, по¬тому что не знала ни истории этих билетов3, ни их происхожде-нья, ни своих прав на них. Она побежала в банк, разменяла их, расплатилась за 4 месяца за квартиру, успела еще много другого и в то же утро поехала на дачу сообщить мне о своем успехе. Как ни отвратительны вообще, по бесполезности и анемии, всякие полаганья и предположенья, твердо знаю одно. Я был бы в это утро настолько же медленен и подавлен, насколько быстра и при-поднята она. Я даже решусь сказать, что денег бы вероятно не взял, и не из щепетильности, как пишете Вы, а оттого, что у меня так много долгов, так много, что теперь, когда это распечатан¬ное письмо примкнуло к ним и завершило их ряд, я боюсь ду¬мать о том, когда, т. е. как скоро я смогу их Вам возвратить. Вы мне очень помогли, как-то странно,
