конечно. Все еще в дороге и по делам. На большое письмо твое отвечу при первой возможности. Получил сегодня «Солнце на излете» от тебя и от Большакова. Спасибо. Ему не говори, что от меня письмо получил, обидится. А ему сейчас писать ни малейшей возможности не имею, и голова у меня не тем занята, меня тронула его посылка. Не успел еще как следует прочитать. «Поэма событий» кажется посвежей «Солнца» будет. Хотя moulage* там во многом от Маяковского4. — Вообще — разочаровательный какой-то он. Характеристика его прежде все¬го исключает всякое подозрение в холодной и бесстрастной все-приимчивости эклектика й 1а Шершеневич. Он несомненный ли¬рик и как таковой, a priori, оригинален должен быть (ты понима¬ешь, конечно). Между тем, при повышенной сложности эпизоди¬ческого образа в духе «Мезонина»5 (пример: образец невозможной «новой художественной прозы» Шершеневича) он этой искусст¬венной мерой часто ничего, кроме разоблачения пустой ее искус¬ственности, не дает — дремлют губами на ругани люди!6 Многое, многое еще — почти все этими вычурными протоколизмами ис¬порчено. Мне душа этого протоколизма непонятна и незнакома. Уж на что я «сложно» начинал: «загорают дни как дыни за земли¬стым детством с корью», «как будто мимо захолустной станции — <товарные>» вагоны тянутся… мертвого дождя»7. А Маяков¬ский? — Но потенциал этих истуканных сложностей отзывоспо-собен по отношению) ко мне. А искусственность Большакова ча¬сто грешит чисто Шершеневическим грехом. Часто фактура его такова, что так бы мыслил человек, с затхлостью поэтических тайн незнакомый, сочиняя пародию на современность. В построении
* копия, слепок (фр.). ** В тексте: товарнорные.
его много механического следованья какой-то рецептуре сложно¬сти quand mime*. Ну, слушай, Сергей, я лучше кончу письмо. А то не видать тебе его. Прости, что пишу поверхностно. Знаешь, в ка¬кой обстановке и при каких условиях я его строчу тебе? На так называемой приезжей квартире для приезжающих по делам на за¬вод Любимова — Соева и К°. Перед окном — Кама — сбоку ма¬ленькая промышленная Бельгия — элеваторы, трубы, бетонные скелеты, подъездные пути, исполинские цистерны Т-ва Мазут и т. д. Завтра мне в контору к ним за получением денег — уголь мы им поставляли, невозможное число вагонов, потом мне к дирек¬тору с новым предложением. Но во Вс. Вильву я уже больше не поеду и после Уфы и Самары месяца на два приеду к своим. Пиши мне уже и сейчас по адресу ст. Столбовая М.-Курской или «Моло¬ди» Бородина. По дороге к своим, разумеется, с тобой повидаюсь. Привет Марии Ивановне.
Пиши и теперь уже в «Столбовую», не заказным по возмож¬ности (за заказными за 14 верст ездить надо), мне перешлют ро¬дители, когда адрес мой установится.
Впервые: «Встречи с прошлым». Вып. 8, 1996. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2554, on. 1, ед. хр. 55). Написано на бланках конторы заводов Резвой. Дата получения, поставленная Бобровым, — 29 июня 1916 г.
1 Сергей Бобров. Записки стихотворца. М., 1916.
2 Неточная цитата из стих. Ф. И. Тютчева «Поэзия» (1850): «Среди гро¬мов, среди огней, /Среди клокочущих страстей, / В стихийном, пламенном раздоре, / Она с небес слетает к нам — / Небесная к земным сынам, / С лазур¬ной ясностью во взоре—/ И на бушующее море /Льет примирительный елей».
3 Книга Божидара «Распевочное единство» была издана с предислови¬ем и комментариями Боброва.
4 Константин Большаков. Солнце на излете. Вторая книга стихов. 1913-1916. М., 1916; Константин Большаков. Поэма событий. М., 1916. Ср. слова И. А. Аксенова из письма Боброву 23 июля 1916 г.: «»Поэму событий» я люблю больше «Солнца»» (РГАЛИ, ф. 2554, on. 1, ед. хр. 5, л. 45 об.). Пер¬вую книгу стихов Большакова «Сердце в перчатке» (1913) Пастернак полу¬чил от автора в январе 1915 г. с надписью: «Борису Леонидовичу Пастер¬наку в знак свершившейся дружбы» (собр. Л. М. Турчинского).
5 «Мезонин поэзии» — издательство московских эгофутуристов, в котором сотрудничали В. Шершеневич, Хрисанф (Л. Зак), К. Большаков, Р. Ивнев, Б. Лавренев и др. Были выпущены сборники: «Вернисаж», «Пир во время чумы», «Крематорий здравомыслия» (1913).
* несмотря ни на что (фр.). 257
6 Первая строчка второй строфы стих. Большакова «Вечер» («Огни Портовой таверны…») из книги «Солнце на излете».
7 Этот текст Пастернака неизвестен.
128. Б. И. и Ф. Н. ЗБАРСКИМ
Начало июля 1916, Самара
Мои родные!
Одно письмо уже умчалось в Столбовую на имя Пепы1. Сей¬час в четвертый раз заходил на телеграф. Какое счастье! Телеграм¬ма от вас. Меня она взволновала — спасибо, спасибо. В Уфе я ме¬ста себе не находил от тоски (несмотря на массу знакомых) и чув¬ствовал себя брошенным на произвол… своей собственной при¬роды. Писал совершенно негодные болезненные и жалкие письма, из которых одному — не миновать Пепы (в Столбовой), другому Вас, Фанни, здесь, в Тихих Горах. Сейчас я — на седьмом небе от счастья, что может быть встречусь с ним в Столбовой. Я второй день в Самаре и один еще. О том, что сознательно в Уфе среди род¬ных не остался, конечно, не жалею. Рассказы мои все время вок¬руг пережитого вертелись и только подливали масла в огонь, еще и сейчас наверное не потушенный на А. Ржевине2. Но что, не рас¬считав, в Перми не остался лишний день, об этом сильно жалею.. Я ведь тогда со свежей истерикой пришел с пристани на вокзал, ничего не мог в толк взять, ко мне еще Бурштейн пристал с рас¬спросами о Леви, а все это стало уже таким полинявшим и про¬шлым для меня! Я буквально прятался от Бурштейна и бегал его по всему вокзалу, а он меня отыскивал и несмотря на то, что я ни слова ему не отвечал, потому что потерял билет и никак не мог найти его, Бурштейн не унимался и полуночным сонным голосом рассказывал мне о том, как кто-то где-то тоже что-то когда-то потерял, как я — свой билет. Я был шесть часов в Екатеринбурге, где великолепный вокзал, широкие улицы, кинематографы, кон¬церт-холлы и т. д. — В Уфе, где прекрасный парк и, по словам од¬ного высланного из Москвы, — памятник Е. Пугачеву, бывшему Уфимскому губернатору, проведшему воду в городе и выстроив¬шему дом имени К. Аксакова (ничего подобного, разумеется3), в Уфе пробыл двое с половиной суток, узнал много свежих ново¬стей о своих. Перегон между Челябинском и Уфою — Урал в рас¬цвете своих размеров. Непременно потащу будущую весну отца в Златоуст. Самара — лучший, греховнейший, элегантнейший и бла-гоустроеннейший кусок Москвы, выхваченный и пересаженный
на берега Волги. Прямые асфальтированные бесконечные улицы, электричество, трамвай, Шанковские-Бишковские витрины, кафе, лифты, отели на трех союзных языках с английской обли¬цовкой, пятиэтажные дома, книжные магазины и т. д. Дороговиз¬на ужасающая. Пароходы переполнены, и я наверное сокращу водный свой путь до Сызрани4.
Впервые. — Автограф. Датируется по содержанию.
1 Б. И. Збарский собирался навестить Пастернаков в Молодях (Стол¬бовой). Пастернак направился в Уфу навестить Федю, потом в Самару, где было назначено свидание с Н. М. Синяковой.
2 А. Ржевин и упоминаемые далее Бурштейн и Леей — неизвестные лица.
3 Это выдумка одного высланного из Москвы о несуществовавшем гу¬бернаторе Емельяне Пугачеве и его благодеяниях Уфе.
4 Вместо предполагаемого путешествия по Волге до Нижнего Пас¬тернак с Н. М. Синяковой доплыли до Сызрани, где пересели на москов¬ский поезд.
129. С. П. БОБРОВУ
18 сентября 1916, Москва
Дорогой Сергей!
С приездом тебя, ложись же и выздоравливай1.
Вчера был у Вермеля, сдал ему весь подвижной состав2. Что до заглавия — колеблюсь. Колеблюсь оттого, что самостоятель¬ной ценности в отдельном стихотворении не могу сейчас видеть. Старое понятие техничности в книжке тоже не соблюдено, и если подчеркнуть заглавием этот момент, произойдет легко предвос-хитимое недоразумение.
Новая техничность, поскольку она у других на практике осу¬ществляется, а у меня в теории существовала — (Черный бокал3) — тоже с очевидностью целым рядом вещей нарушена в сторону ста¬рейших даже, чем наши, — привычек. В книжке — с десяток ве¬щей невиннейшего и наивнейшего свойства & 1а Жадовская4, что¬бы не сказать хуже. Войдут в хрестоматии. Вот предположитель¬ные заглавия:
Gradus ad Parnassum*.
44 упражнения.
* Ступень к Парнасу (лат.). 259
Поверх барьеров, Налеты, Раскованный голос, До четырех, Осатаневшим и т. д. и т. д. — Раскованный голос кажется мне 1е moins mauvais*. От тебя на ушко, конечно, что заглавия эти приду¬маны не столько мною, сколько вот этим пе<ром>. О, негодное, оно расщепилось в самую нужную минуту, и я вставил новое. Если эти названия тебе не по душе, сообщи мне, я тебе в следующем письме предложу на выбор лучшие, их еще нет у меня, а там, за письмом, в строку и вытанцуются. (Примат начертательное™ над мышлением всухомятку.) C’est 9а**.
0 Николае ничего не слыхал. Марья Ивановна сообщила мне о выходе «Елисаветинцев»5, и завтра я ее проведаю и книжку захва¬чу. Спасибо. Сергей, это чудесно, что мы вместе опять. Вермель не нахвалится, говоря о тебе, о Цфуге, Николаевой книжке, — словом обо всем Царицыном переулке6. Вообще, он очень мил и засыпал меня, не знаю, насколько искренними, комплиментами. Ближай¬шее будущее мое никому еще, а стало быть и мне — не ясно. Жду ответа от Збарского. Возможно, — в скорости уеду на Каму. Локс в Москве, и я приспособляю его к новым взглядам на Центрифугу и ее позицию относительно МГУ7 и других незыблемостей.
Выздоравливай же и пиши.
Вермель просит объем книжки, поелику возможно, увеличить. Есть у меня кое-что в резерве, да дрянь. Ну, да там видно будет.
Впервые: «Встречи с прошлым». Вып. 8, 1996. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2554, on. 1, ед. хр. 55). Дата получения, поставленная Бобровым, — 20 сент. 1916 г.
1 Письмо послано в Железноводск, куда Бобров уехал лечиться.
2 Самуил Матвеевич Вермель, поэт, издатель и режиссер, финансиро¬вал наряду с И. А. Аксеновым издания «Центрифуги», выходившие в кон¬це 1916 — в 1917 гг. Пастернак сдал ему собранную вторую книгу стихов «Поверх барьеров», далее предлагаются ее предположительные названия.
3 Название статьи Пастернака во Втором сборнике «Центрифуги» (1916).
4 Ю. В. Жадовская — популярная писательница и поэтесса.
5 Сб. переводов И. А. Аксенова из английской драматургии елизаве¬тинской эпохи (М., «Центрифуга», 1916).
6 В «Центрифуге» печаталась вторая книга стихов Асеева «Оксана»; Царицын переулок на Пречистенке — адрес редакции. «Свист Центрифуги
* наименее плохим (фр.). ** Так-то (фр.).
действительно оглушителен, — писал Пастернак Боброву 24 сент. 1916. — Более всего меня радует, что Цфг уже и сейчас издательство серьезное, со¬лидное, перворазрядное и передовое, и обещает преуспеть в этих отноше¬ниях еще и больше. Радует меня также и то, что мы опять вместе все» (там же. С. 239).
7 Смысл аббревиатуры неясен. Бобров спрашивал Пастернака 23
