сент.: «Что Локс. Проникся ли ЦФГ-альным духом. Кланяйся ему от меня» (там же. С. 241).
130. С. П. БОБРОВУ
25 сентября 1916, Москва
Милый Сергей!
На твое почтенное за № 480 письмо1 спешу поставить тебя в известность, что большинство моих стихов объемисты и много-частны. Частей я не считал, а то вышло бы значительно большее число вещей. Да их и так уже около 50 (48 или 49 штук). Из них вновь перепечатанных только штук 5 или 6, все остальное — пе¬чатается впервые. Я мог бы и еще с десяток вещей предложить, да может быть и сделаю так, пока же их 50 штук. Если давать еще что, я бы пустил вновь в набор 2 вещи из «Лирики» (Февраль, Как бронзовой золой жаровень) и несколько вещей предшествующе¬го периода2. Мне почти не пришлось выбирать — весной прошло¬го года, как ты помнишь, вероятно, я горел, и у меня ничего не осталось3. Книжка и так выходит объемистая, до 4-х — 5-ти пе¬чатных листов. Впрочем, я в типографском деле мало что смыслю и может быть вру. Об этом тебе Вермель отрапортует. Что скажешь ты? Стоит ли старое трогать. Оно мне по-своему дорого и, навер¬ное, многим свежей моих последних вещей. Вот и не знаю, как поступить.
Рад, что ты о Локсе заговорил. Вчера отправил тебе заказное письмо, где много о нем говорил4. Адрес его: Пречистенка. Мерт¬вый пер. д. 11, кв. 2.
Тяжел он на подъем; это правда, но тяжеловесность эта сей¬час работы его не касается, книжка, на мой взгляд, совсем готова и закончена, да и он в тяжелоподъемности много потерял; я ду¬маю, он с радостью на твое письмо откликнется. А то, что ты о нем пишешь, дает мне смелость с Вермелем о нем поговорить, — повторяю, книжка его — находка для нас. Николай прокорректи¬рован Ф<илиппом> М<атвеевичем> — младшим Вермелем5 — и сдан в типографию — вот и все, что могу тебе о Цфге сообщить. Был вчера в Камерном на «Виндзорских проказницах». Прости за мазню — в этом больше «Виндзорские» виноваты. Слабо как иг¬рают! Работы Экстер очень мне понравились. Хороши Лентулов-ские ширмы6. Но театр «как таковой»!7 О, ужас! А может быть и мы таковы. Сколько таланта надо, чтобы хоть крупицу нового в оборот ввести. Тогда оно действительно ново. Если есть природа первая, и есть вторая натура — привычка, то гениальность — на¬тура третья. И в одной из этих природ — должен найти человек свою природу соответственно своей собственной. Ну, да эти соображе¬ния до дела не касаются нисколько. Получил от Кушнера письмо и сборник Бриковский по теории поэтического языка8. Не читал еще. На днях буду у Вермеля. Он окончательно переутомился и даже у врача на днях был. Говорят, скоро за нас, белобилетников, возьмут¬ся. Пока ничего еще не опубликовали, одни газетные слухи. Ну, будь здоров, судя по твоим письмам, в Железноводске еще лето, — достойно зависти. Здесь мразь, слякоть и вифлеенция9.
Итак, «Поверх барьеров»?10 Будто это осуществлено? Само¬уверенно это, а посему и наивно. Самоуверенность бы и ничего — а вот наивность — нет уж лучше как-нибудь иначе. Ну, да увидим еще — заглавие дело последнее.
Твой Б. И
Впервые: «Встречи с прошлым». Вып. 8, 1996. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2554, on. 1, ед. хр. 55). Дата получения, поставленная Бобровым, — 27 сент. 1916 г.
1 Бобров вел делопроизводство «Центрифуги» и нумеровал коррес¬понденцию.
2 Более ранние стихи не вошли в книгу «Поверх барьеров». В оконча¬тельном тексте — 49 номеров.
3 Имеется в виду пожар дома Филиппов во время антинемецкого по¬грома.
4 В письме 24 сент. 1916 Пастернак писал Боброву о Локсе: «Есть у него теоретическая книжка здравая, зрелая, сжатая, содержательная, фор-мулятивно краткая — как катехизис — словом, как раз то, чего ты от меня все время требуешь и, если я советую тебе написать ему об этой «Филосо¬фии Искусства» с целью издать ее в Цфге, то говорю как член центрифу-гальной семьи, заранее гордясь тем, что к полнопробности нашего комп¬лекта присоединится и эта вещь — полновесная, компактная, затронув¬шая все вопросы, случайно или неслучайно сцепленные с проблемами творчества в наши дни. Каждая тема — параграф, формула за формулой, отчетливые, по-своему глубокие, там, где своя глубина без претензии — редкость в наши дни. Лучше всего то, что это Traite лаконично не по-со¬временному, картезиански просто, исчерпывающе» (Traite—трактат. — фр.;
там же. С. 240). Речь идет о книге Локса «Катехизис незабываемостей». В кн. Боброва «Восстание мизантропов» (М., 1922) работа Локса названа в числе готовящихся книг «Центрифуги».
5 Имеется в виду Филипп Матвеевич Вермель. 2 октября 1916 г. он пи¬сал Боброву: «Насколько я знаю, Ваши книжки набираются, однако кор¬ректур я еще не исправлял и не видал. Что же касается Асеева, то он был весь лично мною прокорректирован и вновь отдан в «Автомобилист». Книга Пастернака названия еще не имеет — возможно, что будет назы¬ваться «Раскованный голос» (между прочим, необыкновенные и удиви¬тельные стихи — гениальные)» (РГАЛИ, ф. 2554, on. 1, ед. хр. 22). «Авто¬мобилист» — название типографии, где печатались книги «Оксана» Асее¬ва и «Поверх барьеров» Пастернака.
6 Художница А. А. Экстер в 1916—1921 гг. работала в Камерном театре. Для спектакля по комедии Шекспира «Виндзорские проказницы» офор¬мила фойе и занавес. А. В. Лентулов был художником этого спектакля.
7 Здесь очевидна отсылка к книге Н. Н. Евреинова «Театр как тако¬вой. Обоснование театральности в смысле положительного начала сцени¬ческого искусства в жизни» (СПб., 1912).
8 «Сборник по теории поэтического языка» (Пг., 1916). О. М. Брик в 1916 г. переписывался с Бобровым по поводу его стиховедческих работ. Для Третьего сборника «Центрифуги» предлагал стихи Маяковского (Письма Брика к Боброву — ф. 2554, on. 1, ед. хр. 16).
9 Искаженное: инфлуэнца, название гриппа.
10 Из перечисленных в письме № 129 заглавий книги Бобров выбрал «Поверх барьеров».
131. С. П. БОБРОВУ
1 октября 1916, Москва
Сергей! В твоем письме (от 28-го с<его> м<есяца>), получен¬ном мною сегодня, есть несколько пунктов, требующих немедлен¬ного ответа. Как дико ты все понял и истолковал! Неужели о таком понимании «метаморфозы» я стал бы писать тебе, радуясь этому и думая тебя этим порадовать1. Зачем ты становишься перед Локсом якобы, а в сущности, косвенно предо мною в такую незаслуженно нелепую позу! Ты ведь слишком умен, чтобы не предвидеть заранее того, что я тебе на все это скажу. Дело ясно, речь идет как раз о том, о чем и ты не раз речь заводил и заводишь. О количестве Цфгаль-ных изданий, о непрерывном и порывистом их появлении, о каче¬стве этих изданий с книгоиздательской точки зрения. (Веда «Ели-саветинцев» не Вермель же издавал!!) Что ты в самом деле дурака разыгрываешь? Причем тут Вермель? Отношение твое к Локсовой книге естественно и с моей стороны ничего, кроме сочувствия, встретить не может. Я и по отношению к себе хотел бы тебя видеть настолько же беспристрастно-хладнокровным. Мне могло и не быть известным все то, что тебе в воображении твоем или фактически ведомо. Не знаю, подчиняется ли Локс тому тону, в котором я иногда говорю с ним о тебе, но у него выходит это тем искреннее, что не¬искренности его со мною я и вообще в основе не допускаю. В от¬сутствии чутья меня тоже, не взяв греха на душу, — обвинить нельзя, — и раз я пишу тебе о нем — то этого достаточно уже. При тех условиях недоброжелательства его к тебе и т. д., о которых ты пишешь, этого, поверь, не произошло б. Что же касается до твоего к нему строгого и разборчивого подхода — то, повторяю, ничего в этом для Локса обидного я не вижу. Разборчивость эта твоя и неко¬торое недоверие относительно его — мне известны, известны и ему самому — однако это препятствием послужить не могло к тому, что¬бы о нем с тобой заговорить. Очень тороплюсь, пропускаю слова и повторяюсь — сам виноват. Твой сегодняшний комментарий к моим письмам мог бы* меня и обидеть, допусти я хоть на минуту мысль, что ты серьезно все это пишешь, не оставив про себя лучшего и ес-тественнейшего — единственно возможного и прямого толкования моих слов. A propos. Может быть, Вермель сообщил тебе о том, что я за книжку 150 р. взял, и ты находишь это чрезмерным? В таком случае 1) издание книжки — необязательно и «сделку» еще можно расторгнуть; 2) назначил я эту цену не тебе, а Вермелю, думая, что тяжесть этой цифры на тебя не ляжет. Вообще, я думаю, что сноше¬ний моих с Центрифугой с моими сношениями с тобою смешивать не следует и последние от первых не проиграют нисколько. А? Не так ли? Если это не так, то я от первых отказываюсь совершенно. Меня страшно обрадовало бы, если б ты лично мне подтвердил, что это разграничение натурально и возможно. Спешу это письмо от-править сейчас же.
Относительно твоих книг справлюсь, равно как и относитель¬но моей и Николаевой. Вермель совершенно неуловим и действи¬тельно занят по горло. Звонился к нему в течение недели — он с утра до поздней ночи в театре. К вечеру выясню все; зайду, если позво¬лишь, к «Автомобилисту». Словом, завтра либо послезавтра жди письма от меня. Это же, как видишь, устраняет ряд недоразумений и создает одно новое, с моей стороны — которое и прошу тебя, по воз¬можности поскорее — рассеять.
1/Х. Москва
* В тексте описка: мы.
Впервые: «Встречи с прошлым». Вып. 8, 1996. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2554, on. 1, ед. хр. 55).
1 Ответ на письмо Пастернака 24 сент. 1916, в котором он радовался солидности, которую приобретало издательство, и писал: «Локс востор¬женно относится к метаморфозе Центрифуги» (там же. С. 240).
132. К. А. БОЛЬШАКОВУ
11 октября 1916, Тихие Горы Милый Константин Аристархович.
Дико немножко благодарить Вас за книги с таким серьезным запозданием. Целый ряд обстоятельств затруднил мне прямой контакт с поэзией, по крайней мере, лишил его естественности и равновесия. Если я сегодня взялся за «Солнце на излете»1, то это потому, что он впервые восстановлен.
Очень хороша у Вас метафорическая материальность содер¬жания — она высоко поэтична более, чем во многих местах. Ваш новый синтаксис почти всегда достигает цели — в этом у Вас со¬перников нет и по моим понятиям не будет. Лиризм ломаной вы¬разительности становится формой Вашего выражения, а это дос¬тижение оригинальное и немаловажное, поскольку все иные из¬вестные мне примеры таких же приемов механистичны, произ-водны и отрицательны2.
Более всего по душе мне: отделы 11,3,9. II1,5,6,9,13,14,15.
