скажет, верно: «что за свинья, не я ли говорил ему, что надо издаваться, что на изданье я могу денег достать» и т. д.; скажет и был бы прав, если бы только мои слова о «советах», относились к нему; но в том-то и дело, что к нему они ни в малейшей мере не относятся, и не о нем, поминая советчи¬ков, я говорю. А просто резкое различие прошлого и настоящего года у меня перед глазами; что будет в дальнейшем с ЦФГ, я не знаю, пока же, это самое художественное и цветущее книгоизда¬тельство. Правда С. Бобров черномаз, как сапожный ёжик, т. е. пичужный ножик то есть, как говорит профессор Каблуков1 (спро¬си у Шуры нашего), но он славный товарищ, знает и ценит меня и пользуется взаимностью.
Да, говорю я, как славно! Скоро выходит III сборник ЦФГи. Там будут мои: сказка о Карпе; две статьи: об Асеевской книжке, о Мая¬ковском — в сторону папы: я душой не кривлю, пишу только о тех, в ком есть искра Божья; посланные Боброву стихотворные пустячки я
* зверь, подруга (фр.). 325 опротестовал вслед за посылкой же, так что Бобров долго успоко¬иться не мог, что стихов-де моих в сборнике не будет. А потом при-мирился. И только недавно телеграммой меня запросил и добился наконец; телеграфно же я разрешил ему две безделицы напечатать2; и кончили мы на том, что больше у него со мной разговоров о III сборнике не будет. И вот, как это уже второй раз здесь со мною (пер¬вый — повесть й 1а Апеллес, писал папе), пишучи по расписанью сле¬дующую по счету новеллу (3-ю: «Карета герцогини»3) — должен был бросить эту прозу, подвигнутый на этот шаг каким-то крепчавшим во мне замысловым побужденьем (оно было порождено одним здесь разговором, развернувшим передо мной такую, приблизительно, нео¬жиданность, как если бы вдруг за чаем, после первого стакана, вы¬питого в обществе N, которого ты знаешь, как отца родного, после беседы с ним, второй стакан ты бы начала и бросила, став вместо дочери, в молниеносном озарении вывода из его слов, чем-то неиз¬вестным, невыясненным и потрясающе новым раз навсегда). — Но это к делу не относится и мне, пожалуй, за этакие сравненья от папы влетит. Словом, начал я в стихах набрасывать широкую вещь; места¬ми вроде Петербурга и Метели (в начале) — вроде «Марбурга» в не¬которых местах, и по строению — вроде «Паганини» и «Баллады»4. Я сейчас же телеграфировал Боброву о задержании III сборника, по¬тому что хочу этот набросок как набросок же и напечатать; дело в том, что печать, как элемент, входит в состав лабораторного опыта над словом, а не следует за ним, за его пределами не находится.
Третьи сутки сучу эту нить; завтра верно будет телеграмма от Боброва5, завтра же или послезавтра вышлю ему, за чем застанет меня его депеша, и буду продолжать. Совместить писанье стихов (как я это понимаю) с писаньем прозы — нет возможности: раз¬ные два человека пишут во мне: один одно, другой другое.
Ну, Лидок золотой, расцелуй Жоню, маму, папу, Шуру. В моем письме вам, дорогие, так и не пришлось папе передать своего вос¬хищенья по поводу «отца земного» и «Отца Небесного»6. Вообще, не пришлось ни о чем том поговорить, о чем завел ты, папа, речь. Оттого и боюсь я трудности писем. Вы может быть, раскрывая их, не находите того, что ждете.
Целую. Боря
Уехала ли уже Маруся? Если нет, поздравьте от меня и поце¬луйте. Если да, то куда именно, если знаете.
В Барьерах — куча опечатков. Пошлю вам правленый экзем¬пляр без надписи (всей семье). Примирились ли с ней П<авел> Д<авыдович>, Левины; Бари и пр. и пр.?
«Барьеры» первая, пусть и тощая моя книга. Этим я и занима¬юсь сейчас. Учусь писать не новеллы, не стихи, но книгу новелл, книгу стихов и т. д.
Впервые: «Знамя», 1998, № 5. — Автограф.
1 Профессор математики С. П. Каблуков был ославлен за свою рассе¬янность и стал «героем» многочисленных анекдотов.
2 Речь идет о «Двух посвящениях», посланных Боброву для альманаха.
3 Текст повести не сохранился.
4 Перечисляются стихи из книги «Поверх барьеров», объяснявшие сложную композицию «Поэмы о ближнем», наброски к которой должны были заменить в альманахе Боброва прежде посланные «Два посвящения».
5 Пастернак послал запрос Боброву по поводу «Поэмы о ближнем» и ждал ответа: «Успеешь ли включить <в> Альманах набросок страницы две? Телеграфируй. Получишь <в> двадцатых числах февраля» (8 февр. 1917; «Встречи с прошлым». Вып. 8, 1996. С. 269).
6 Текст письма Л. О. Пастернака неизвестен, но сопоставление «Отца Небесного» и «отца родного» потом повторялось в разных его письмах к сыну.
161. С. П. БОБРОВУ
И февраля 1917, Тихие Горы
Дорогой Сергей!
Получил ли ты уже заказным письмом мои «Наброски» и как они тебе нравятся? Я тебе выслал их вчера, о чем дал тебе сегодня телеграмму1. В ней же прошу извинения за тот налет резкости, ко¬торому причина — телеграфический лаконизм. Сейчас все тебе объясню. Писал (и продолжаю писать) я эту вещь с большим на-пряжением, сейчас у меня голова болит, тоска, не знаю, куда деть¬ся, хотелось бы выспаться, обновить силы и за дело опять. Совсем как сумасшедший. Посланное тебе — половина приблизительно того, что у меня уже в черновике имеется; пишу разрозненно, на¬метил части, то одно придет в голову, то другое. Как было в теле-грамме тебе выразить всю настойчивость моих пожеланий насчет «Набросков»? А теперь ты об этой настойчивости некоторое по-нятье составишь. С большой неохотой согласился на печатанье «Посвящений» — это не ново: телеграфировалось и писалось. Ты требовал стихов. Их не было у меня. На твой взгляд лучше пред¬ставить себя малохарактерно и слабо, чем остаться вовсе не пред¬ставленным. Я держусь мненья противоположного. Я уступил про¬тив желанья. Хорошо. Начинаю писать вещь (поэму), в которой узнаю себя самого и тотчас тебе телеграфирую. Твой ответ уклон¬чив и малоприятен. Ты прав в одном. Где я раньше был и чего зе¬вал. Но, дорогой друг, что пришло мне в голову (под впечатлени¬ем действительного событья) в этот, скажем, вторник и стало с ночи на среду быстро выписываться, не могло ни днем раньше на меня найти. Ты скажешь, вещь можно издать отдельной книжеч¬кой. Что ж, это мне улыбается. Это заманчиво и приятно. Но ты просил у меня стихов в Альманах; — только то, что я послал тебе вчера, я называю (в границе моих собственных попыток, конеч¬но, как это ясно из статей моих о Николае и о Маяковском) — стихами; остальное — версификация, не знаю что; таковы «По-священья». Почему «Наброски» как раз? Потому что не законче¬ны, может быть будут изменены, представляют собой и теперь уже — половину всего намеченного целого. Дожидаться печата¬нья всей поэмы не хочу. Я писал тебе уже, как тронул меня заголо-вок одной из статей твоих в III ЦФГе2. Если это обо мне, то «На¬броски к поэме о ближнем» —- я сам; следовательно — кстати в 3 Ц<ентрифуге>. Дорогой Сергей, прошу тебя, выкинь (исклю¬чая сонет — из-за посвященья) всю мою стихотворную дребе¬день — (слава Богу, всего две штучки) из лирического отдела и, пожалуйста, сделай милость, напечатай «Наброски». Статьи и Карп остаются. Затем ряд просьб. 1) Умоляю тебя, прокорректи¬руй как следует «Наброски»; опечатки в них страшно меня огор¬чат. Если к выходу 3-ей Ц. у тебя может быть времени не станет, привлеки к этому делу Костю; напишу ему о том. Ах нет, вспом¬нил, Костя корректировать не умеет. Неужели нельзя было на от¬дельном листке «Опечатки, замеченные в «Барьерах»», напечатать, хотя бы с опозданием, и разослать в книжные магазины и те мес¬та, куда все эти «мне» вместо «мига», «описки», «восточные на¬кидки» и т. д. и т. д. розданы и разосланы? Все это очень печально было мне видеть, хотя чувство живейшей благодарности тебе за твой порыв, который во всем, в письмах твоих, в предложениях и т. д. сквозит — пересиливало, и я тебе об той досаде, с какой я ис-правлял «Барьеры», рассылая и раздавая их здесь, — ничего не писал. В особенности же мысль о том, что в редакциях разные кри¬тики увидят в этих досадных курьезах признак моей эстетической «недалекости», меня возмущала.
Кстати о «Барьерах»: не заметил, как все у меня разошлись. Если не можешь прислать мне еще 5 экземпляров, то пришли по крайней мере свой и Локсов, хотел тебе и ему сделать надпись и послать — у меня всего один свой остался; пожертвовал бы им, да пошлю тебе, Костя обидится, пошлю Косте — ты, а ссорить вас мне не хочется. Еще просьба. Поставь дату у Карпа: 1913 г. (не по¬мню, конец самый 1913 или январь 1914). Когда жты наконец «Ал¬мазные Леса» мне пришлешь? Давно мне о них пишешь, а все не пришли еще. Сообщаешь, что отослал, спасибо. Как получу, на-пишу.
P. S. Шли скорей, вслед за «Алмазными Лесами» «Лиру лир» и «Пикассо». Сейчас принесли почту, но «Алмазных Лесов» еще нет. Не забудь об опечатках, пожалуйста, прокорректируй как сле¬дует. Неужто же ты статьи о Маяковском не получил? Странно. Выслал ее недели уже две назад.
Не сердись на меня, Сергей. Пиши побольше. Кланяйся Ко¬сте. Большое ему спасибо за хорошее письмо. На днях ему отвечу. Сейчас чувствую себя ужасно, не сплю, закрываю глаза, и какие-то фильмы мчатся. Страшно меня интересует, что ты о Поэме ска¬жешь. А пока твой отзыв о ней до меня дойдет, я уж, верно, забуду о том волнении, которое и сейчас меня не покидает и в котором я находился, отсылая тебе отдельные ее кусочки. Прошу тебя, на¬печатай ее в 3-ей Ц.; да протелеграфируй мне о согласии или не¬согласии своем ее в 3 Ц. поместить, как только ты посылку полу-чишь. В том ли, в другом ли случае два стишка: Посвящения от¬правь к черту.
Дружески обнимаю тебя.
Твой Боря
Впервые: «Встречи с прошлым». Вып. 8, 1996. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2554, on. 1, ед. хр. 56). Датируется временем отправки телеграммы; Боб¬ров получил письмо 20 февр. 1917 г.
1 «Выслал прозу. Статьи даю при условии непременно напечатать по¬сылку. Извини за краткость: Телеграфирую. Объяснение <в> письмах» (11 февр. 1917; «Встречи с прошлым». Вып. 8, 1996. С. 271).
2 Третий сборник «Центрифуги», далее — «3-й Ц». Имеется в виду назв. статьи Боброва «Казначей последней планеты» (см. конец письма № 159).
162. К. Г. ЛОКСУ
13 февраля 1917, Тихие Горы
13/II
Дорогой Костя!
Простите, что так долго не отвечал Вам на доброе Ваше пись¬мо. Карповы привезли его 3-го, и
