мере человеческой за¬бывчивости и степени этого полного исчезновения из памяти це¬лого ряда вещей больше, чем самим вещам. Далее, даже и при до¬роговизне, дошедшей тут до 30 ООО за готовый мужской костюм и до 500 марок в день за пансион (second class); при паритете даже, который часто почти что получается с русскими ценами, при пе¬реводе некоторых местных цен на наши, — надо сказать, что де¬шевизна тут абсолютная, почти трансцендентная, то есть трудно объяснимая и в изживании проистекающая из того ощущенья, что платя хозяйке, платя по магазинам и платя целый ряд налогов на иностранцев, ты все еще не видишь, чтобы ты платил за существо¬ванье этих разнообразных товаров, за существованье этих велико¬лепно оборудованных магазинов, книгоиздательств, кафе, путей сообщенья и т. д. И ты конечно всего меньше платишь за суще¬ствованье Германии, Германии XVIII—XIX в. или Германии XV в., с ее уже не относительными и абсолютными достоинствами, куда попасть тебе в любой час и миг легче и приятнее, чем из Москвы в Пушкино — 100—150 марок — экспресс, салон-вагон, широкие светлые окна, поезд шпарит по 90—100 км в час, жарит 21/2 часа без остановки, короткая трехминутная остановка в Halle, это уже давно Саксония, 21 /2 часа назад был дождь, серое небо, равнина шкиперско-померанского, — петрово-прусского порядка, — те¬перь гористая местность, Саксония, закат солнца, виноградники,

* Штеттинский вокзал (нем.). ** Внимание! (нем.) *** метро (нем.).

леса, замки и BurgV, что ни поворот головы, то в светлом стекле, слизывая горлышко Fachingen’a», скользя по десятку плакеток, ко¬жаных и медных штук и частей, покачиваясь, проплывают, пово¬рачиваясь вбок и ребром к рельсовому закругленью — города, го¬рода, города — готика, черепицы, ратуши, крошечные разнооб¬разные, фруктовые сады, сливы, груши, уголь, известняк и вновь город, тут черт являлся Лютеру — Виттенберг, Эльбах, мимо, мимо. — Так, на 11/2 дня мы съездили в Веймар. В эти полтора дня я прожил больше, чем за целый месяц своего переезда и впервые за долгий срок, вобрав воздуха безотносительно прекрасного, аб-солютно действительного, вспомнил об искусстве, о книгах, о мо¬лодости, о существованьи мысли на земле и т. д.4 В этом тоне и ритме, который удалось мне удержать и по возращении в Берлин хотелось бы мне повести свою жизнь теперь и свою работу. Не пре¬увеличивая говорю: это первое безотносительное переживанье с 1914 г. (если исключить лето 1917 г., тоже абсолютное, как и пере¬межкою, период между 14 и 17 г., еще по инерции временами аб¬солютный, по инерции, еще встречавшийся «в тылу»). А в осталь¬ном: революция относительно лучше Х*а или Га, коммунизм срав¬нительно лучше «демократии», имевшейся у нас; Берлин по удоб-ствам и дешевизне сравнительно лучше России; я сравнительно лучше Кусикова; Германия человечнее по сравнению с Францией, как страдающая и т. д. и т. д. И, сколько будет в моих силах, я рас¬пространю на это дивное море современной полуторадневной или полуторадесятилетней сравнительное™5 безразлично единообраз¬ное отношенье — стенающей и несчастной пренебрежительнос¬ти. Гоняться за оттенками этой сравнительности; глядеть на то, как она складывается в буржуазной Франции или в демократи¬ческой Германии или коммунистической России; как выписыва¬ется эта относительность тут и какие расписки (художественно-идеологические) дает там — довольно, довольно, довольно.

Довольно, впрочем, и с нас обоих, на сей раз. Очень уж я рас¬писался и главное вдался в ненужную детальность. Хотел же я глав¬ным образом коснуться некоторых психологически невесомых сторон поездки, имея в виду тебя, и — вот что. Левины чудно съез¬дили и поездка их, и главным образом культурно-незадержавший-ся полноправный отъезд, как при открытых границах меня про¬сто восхитили. Это уже не 20-й и не 21-й год. Это — наш

* крепости (нем.).

» минеральной воды (нем.).

Oberburgermeister Haken* (сели в Петербурге, заплатили и вот и все), это вторая часть Накеп’а, — пожили, закупили, достали раз¬решенье на вывоз и — в Мамоновский6. Просто и без «того света» как звена в цепи, — не невежественно фантастично. Молодцы. Кланяйся им от нас, я их очень люблю. Так вот. Съездил бы и ты так. Месяц на Волхонке, с точки зрения квартиры — сущий пус¬тяк: представь себе не заграницу, а в Петербург или на дачу на ме¬сяц — вообще мысли в этом — Левински простом, образованно-позитивном, полноправно-подвижном роде. Что может грозить квартире в течение месяца? Ведь это абсурд. Сколько таких меся¬цев прошло и пройдет против Храма7 незаметнейшим образом? Как часто более чем на месяц откладывались со дня на день дела однодневной срочности, вроде домкомовских очисток, поручений, исправленья водопровода, уборок, ответов на залежавшиеся пись¬ма?! То есть месяц в Москве это неделимый временной атом, даже не атом, а та Демокритова пустота, которая их отделяет: хб щ6 — несуществующее, нуль. Я говорю о домохозяйстве, о тебе, как о хранителе. А между тем в Веймаре можно прожить в полтора дня целую неописуемую вечность. У тебя значит есть возможность прожить 10-15 вечностей плюс недели две с родителями в отно¬сительно превосходном Берлине, накупить кучу изумительных вещей, — пойдешь на вокзал, да нет, тут рядом есть Reisebiireau», между делом купишь в D zug’e»* билет в Гарц, в Гамбург, в какую-нибудь древнюю дыру вроде Вимпрена, в Гейдельберг, наконец в Базель; съездил (а в окне-то что делается!), вернулся и в другой го¬род, и в третий (а передвиженье дешевле жизни). — Я бы очень тебе советовал. Главное — разрешенье. Выездное тебе ведь устроят (Ры¬ков, Богданов!8) — въездное же выхлопочу тебе я, хоть и сейчас, с Wohnungsamt’oM**** (наши на редкость наивны и сами хлопотали, как написано, а так только в очередях стоять) на Берлин. Главное напиши, сейчас еще можно, и я себе представляю, как это сделать, позднее может быть труднее станет. Ни за что не покупай марок. Представь, я в Петербурге еще продал (много потеряв) все марки, которые мне С. С. Фришман дал. Я их получил по 12,5, а продал едва по 7, то есть почти за половину! Продал и даже при такой конъ¬юнктуре не пожалел; правда, не взяв их в Москве, а расплатившись

* Обербургомистр Хакен (название парохода) (нем.). ** Бюро путешествий (нем.). *** Дешевый класс поезда (нем.). **** Жилищное управление (нем.).

русскими деньгами, я имел бы вдвое больше долларов, чем полу¬чил их (покупка — продажа — покупка! тройная потеря не говоря о половинном уменьшении марки). Но даже и так, даже оставшись и при половине тех долларов, что я бы мог иметь в Москве, я все же опередил то внезапное паденье марки, которое шло еще быстрее9. В море я вышел с одною тысячей марок! — обратив все остальное в доллары. — Итак скорее напиши о разрешении, — доставать ли.

Теперь вкратце о деле. Я не знаю, о каком моем долге Виль¬яму ты говоришь? Деньги от Воронского (получил ли ты их?) должны сплошь пойти на уплату Пепе10. В таком духе я и пере¬дал это ведь тебе. Вильяму платить ничего я тебе не поручал и твой вопрос относительно этого вызывает у меня полное недо¬уменье. Уплатить 300 миллионов Пепе, вот все, что я тебе по¬ручил. Звонить Воронскому (Националь, доб. 217), получить с него эти деньги и отдать их Пепе, вот все мои порученья. С Ви-льямом у меня дела, тебя нисколько не касающиеся и связыва¬ющие его с Равделем. Если у него какие-нибудь недоразуменья, пусть напишет сам. Ни Воронскому, ни Ник. Ник. не говори об этом письме, они обидятся, что им не пишу. Николаю же Ни-колаевичу, которого очень люблю и о котором часто вспоми¬наю, передай прилагаемую открытку: не знал его адреса, помню Машков, а № не помню. Да кстати напиши его адрес и адрес Брюсова (посмотри в телефонной книжке), я тебе уже об этом кажется из Питера писал, получил ли ты письмо? Что касается академических денег или тех, что потом, по издании Госизда¬том Сакса и Гомбурга11 мне придется получить, то бери их себе и как хочешь ими распоряжайся. Удосужился бы ты как-нибудь зайти в Акцентр12. Не пропадать же этим деньгам и пайку, жал¬ко! А сбереженье, которое таким образом у тебя получится — и в Москве кажется нестоящим — здесь даст тебе чемоданы, не¬сессеры, галстухи, поездки в старинные города, костюмы, кни¬ги, пальто, трости, ботинки и пр. и пр. Как ни занят ты, это сделать можно; так как и я очень нерешителен, анимично пре¬дан всяким устанавливающимся препятствиям, как ты, то я знаю, чтб тебе и при военной мобилизованности мешает туда сходить, и знаю, как это можно сделать. Хотелось бы очень передать по¬клоны Буданцевым и Боброву и всем друзьям, но поклоны пред-полагают письмо, а о нем, как сказано — ни слова. Только пусть Ник. Ник. напишет, если у него что неладно. Крепко тебя обни¬маю, напиши скорее о своих намереньях (разрешеньи) и о том, что может меня интересовать.

Твой Боря

Впервые. — Автограф.

1 Вероятно, марка папирос.

2 Это описание вошло в стих. «Отплытие» (1922).

3 Эвфемизм «тошноты».

4 Одновременно с письмом брату 16 сент. 1922 Пастернак посылает открытку с фотографией дома Гете в Веймаре А. Л. Штиху: «Берлин отно¬сительно хорош, превосходен и сногсшибателен. Мы тут прожили (и опять живем) больше месяца. Но тот день (ровно один день), что мы провели в Weimar’e, изумителен абсолютно, отбрасывает в лучшее прошлое и луч¬шее будущее, и кажется целым годом в сравнении с Берлинским месяцем» («Россия». Venezia, 1993, № 8. С. 227).

5 Пастернак отсчитывает время с 1906 г., проведенного в Германии.

6 В Мамоновском переулке жили Левины.

7 Дом на Волхонке стоял напротив Храма Христа Спасителя.

8 А. И. Рыков — председатель ВЦИК, П. А. Богданов — председатель ВСНХ. Л. О. Пастернак сделал портрет Рыкова, они оба были изображе¬ны на картине Л. О. Пастернака «Заседание президиума ВСНХ» (1920).

9 Германия после окончания Первой мировой войны переживала об¬вальную инфляцию.

10 У А. К. Воронского Пастернак взял аванс под корреспонденцию в «Красную новь». «Когда я у Пепы занял 300 миллионов, равнявшиеся 64 долларов (по 4.500.000), — писал Пастернак брату через два дня, — то такую сумму обещался выплатить тебе по моей доверенности Воронский».

11 Переводы Пастернака из Ганса Сакса и трагедии Клейста «Принц Гомбургский» не вышли в Госиздате.

12 Центр по распределению академических пайков. Пастернак писал брату 18 сент. 1922 по поводу «акпайковых денег»: «Ак. паек, и деньги по нему причитающиеся я просто решил передоверить Вильяму ничуть не в погашенье долгов моих ему (это должен был Равдель сделать), а просто для поддержки его, так как он очень молод, способен и