в послании «К друзьям»:

Но музы — женщины, не нужны объясненья!

Смешон, кто с первых ласк им ввериться готов;

Как часто вас они коварно задирают,

Когда вы их не ищете даров!

А там еще коварней покидают (…)

Ст. 81. Но нет! Потомство не мечта!..— Ср. этот же мотив славы в грядущих по-колениях в посланиях Жуковского «К кн. Вяземскому и В. Л. Пушкину», «Вот прямо одолжили…».

Ст. 115. Давно в развалинах Сабинский уголок…— Имеется в виду поместье в Са-бинах (Италия), подаренное Меценатом римскому поэту Квинту Горацию Флакку (65—8 гг. до н. э.).

Ст. 118. И, мнится, не забыл их звука тот поток…— Источник Бандузии, по пре-данию находившийся недалеко от Венузии, родины Горация, или же от его Са-бинского поместья. Источнику Бандузии посвящена ода 13 книги III од Горация.

Ст. 132—136. Вдруг разливается как будто тихий звон ~ И путник, погружен в уны-лость, слышит глас…—Образная реминисценция из послания «Евгению. Жизнь

Званская» Г. Р. Державина. Ср.: «Шепнешь вслух страннику, вдали как тихий гром: // «Здесь Бога жил певец, Фелицы».

Ст. 137—139. «О смертный! жизнь стрелою мчится! ~ Он, улетев, не возвратит-ся»— Парафраз известнейшего афоризма Горация из оды 11 книги I «К Левко-ное» — «Carpe diem». Этот же афоризм Горация Жуковский цитирует, но в проти¬воположном смысле, в письме к А. П. Елагиной (Киреевской) от 17 декабря 1815 г.: «Настоящая минута—вот жизнь. Я говорю здесь не так, как Гораций, который ве¬лит ловить летящий миг и посвящать его наслаждению, потому что жизнь скоро¬течна, и за собою ничего не оставит. Нет! Всякую настоящую минуту (если можно) прекрасному делу, мысли, чувству» (УС. С. 21).

О. Лебедева

Младенец (В альбом графини О. П.)

(«В бурю, в легком челноке…») (С. 363)

Автограф (РГАЛИ, оп. 1, № 13, л. 14) — черновой, без заглавия, с датой: «17 ноября». В списке долбинских стихотворений (РГАЛИ, оп. 3, № 8, л. 1) имеет заглавие: «Ребенок в челноке».

Впервые: РМ. 1815. №5. С. 132—133 — с заглавием: «Стансы» и подписью: «Жуковский».

В прижизненных изданиях: С 3—4 (отдел «Романсы и песни»)—с за¬главием: «Младенец» и подзаголовком: «В альбом графини О. П.» Печатается по тексту С 4, с уточнением по автографу. Датируется: 17 ноября 1814 г.

Творческая история стихотворения, созданного в долбинскую осень 1814 г., позволяет говорить о его второй жизни после первой публикации в РМ. Первона-чально стихотворение существовало как авторская рефлексия на тему судьбы. В черновых набросках отчетливо звучит мотив противопоставления поэзии и жиз¬ни. Ср.: «Лучше прозы и стихов // Взгляд на мир нас ободряет»; «Вкруг тебя цве¬тущий мир // Полон жизни и отрады, // Он прекрасней звука лир, // Убедительней баллады»; «Вкруг тебя прекрасный свет // Полон жизни и отрады, // Что пред сей красой поэт, // Что пред ней его баллады!» Эти варианты, появившиеся после пер¬вой строфы, зачеркнуты поэтом, но они актуализировали столь важную для Жу¬ковского-романтика тему мечты и действительности. Балладный контекст сти¬хотворения (Жуковский параллельно работал над «Эоловой арфой», «Вадимом», «Ахиллом», «Алиной и Альсимом», «Эльвиной и Эдвином», «Варвиком») получает свой отзвук в отвергнутых набросках второй строфы. При первой публикации Жуковский вообще снимает первую строфу:

Можно ль в жизни молодой Сердце мучить лживой тенью? Нет, считай мечту мечтой, Остальное ж — Провиденью!

7i8

Заглавием «Стансы» Жуковский подчеркнет философский подтекст своего раз-мышления о Судьбе и Провидении.

Вторая жизнь стихотворения начинается с публикации его текста в С 3 (Т. 1. С. 362). Жуковский не только дает ему новое заглавие, но и снабжает подзаголов¬ком: «В альбом графине О. П.» Как удалось установить уже первым комментато¬рам, речь идет о гр. Ольге Станиславовне Потоцкой (1802—1861), дочери графа С. С. Потоцкого, обер-церемониймейстера польского двора; с 1 ноября 1823 г. жены ген.-майора Л. А. Нарышкина (Черейский. С. 284). Пока нет возможности сказать, когда и при каких обстоятельствах появилась запись стихотворения в альбоме. Невозможно убедительно объяснить, почему Жуковский изъял это про¬изведение из последнего прижизненного издания (С 5), но именно вариант стихо¬творения в С 3—4 станет последней авторской волей.

Очевидны переклички стихотворения Жуковского с появившимся одновре¬менно в 1815 г. стих. Батюшкова «Любовь в челноке» (Пантеон российской по¬эзии. М., 1815. Ч. 4. С. 186—188). Возможно, именно этот факт и определил изме¬нение заглавия в РМ: вместо «Ребенок в челноке» — «Стансы».

А. Янушкевич

Любовная карусель или Пятилетние меланхолические стручья сердечного любления

Тульская баллада («В трактире тульском тишина..») (С. 364)

Автограф (РГАЛИ, оп. 3, № 8, л. 11—11 об.) — черновой, без заглавия, с да¬той: «20 ноября».

Копия (РНБ, оп. 1, № 15, л. 67—67 об.) — рукою В. И. Губарева, с заглавием: «Любовная карусель, или Пятилетние меланхолические стручья сердечного люб-ления».

При жизни Жуковского не печаталось.

В п е р в ы е: С 8. Т. 1. С. 526—527, первая и последняя строфы. Впервые полностью: ПСС. Т. 2. С. 86, с заглавием: «Любовная карусель. Тульская баллада».

Печатается по тексту первой полной публикации, со сверкой по автографу. Датируется: 20 ноября 1814 г.

Пародийная баллада Жуковского, посвященная свадьбе Е. П. Юшковой и В. А. Азбукина (см. комментарий к стихотворению «Добрый совет. В альбом В. А. А(збукину)»), является образцом соединения «домашней семантики» с эсте¬тической насыщенностью. Еще Ц. С. Вольпе заметил, что «Любовная карусель…» представляет собой один из опытов Жуковского создать жанр русской бытовой баллады путем пародийного переосмысления балладного стиха» (Стихотворения. Т. 2. С. 521). Будучи совершенно справедливым в целом, это замечание не совсем точно в частностях: как раз стих «Тульской баллады» восходит не к балладной, а к гимнической лирике Жуковского, являясь полным метрическим (и строфическим)

719

адекватом стиха и строфы «Певца во стане русских воинов» (1812)—а также «Пев-ца в Кремле», работу над текстом которого Жуковский начнет через несколько дней после создания «Тульской баллады» (по данным хронологической роспи¬си долбинских стихотворений, начало работы над «Певцом в Кремле» отнесено к 1—4 декабря 1814 г.— РНБ, ф. 286, оп. 1, № 77, л. 25). Таким образом, автопаро¬дия Жуковского является смелым жанровым экспериментом по объединению трех жанровых форм лирики и лироэпоса поэта: панегирической поэзии, домаш¬него экспромта и баллады.

Балладное начало воплощено в сюжете стихотворения, почерпнутом из облас¬ти частной жизни близкородственного Жуковскому круга людей. Стихотворение озаглавлено «Любовная карусель…» далеко не случайно. А. С. Архангельский, впервые попытавшийся прокомментировать название, счел «не совсем понятным» упоминание в заглавии о карусели, но при этом точно соотнес название с реалией 1810-х гг.: «проходившим в Москве, в 1811 г., в июне каруселем». Московский кару-сель был подробно описан в ВЕ: «В последней половине минувшего июня в Моск¬ве, у Калужской заставы (…), два раза дано было прекрасное и великолепнейшее зрелище каруселя (…). Благородные рыцари показывали искусство свое в верхо¬вой езде, меткость рук и уменье управлять оружием. Богатый убор церемоний¬мейстеров и кавалеров, устройство кадрилей, порядок шествия, самые игры (…), все это выше всякого описания (…)» (ВЕ. 1811. Ч. 58. № 13. Июль. С. 62—65). По этому же случаю В. Л. Пушкин издал особую брошюру, содержащую не только описание московского каруселя, но и исторические сведения о каруселях и ры¬царских турнирах: «О каруселях. Благородному московскому обоего пола собра¬нию посвящает кавалерского карусельного собрания член Василий Пушкин. М., 1811, июня 20 дня». «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля дает следующее значение слова: «карусель — представление в подражание рыцар¬скому турниру» (СПб.; М., 1881. Т. 2. С. 94). И если учесть, что, по точному наблю¬дению И. М. Семенко, текст «Тульской баллады» «изобилует бытовыми деталями и намеками на соперничество двух сестер (Екатерины и Анны)» в любви к В. А Аз¬букину, «закончившееся великодушной уступкой со стороны Анны» (СС 2. Т. 1. С. 427), то направление пародийной реализации балладного сюжета становится совершенно очевидным. При том, что высокое понятие рыцарского благородства сохраняет свое этическое достоинство, сюжетная ситуация классической рыцар¬ской баллады оказывается пародийно перевернута; в турнире благородства участ¬вуют не рыцари-мужчины, кавалеры прекрасной дамы, а наоборот, прекрасные дамы соперничают в благородстве перед своим избранником.

Ст. 1—2. В трактире тульском тишина, II И на столе уж свечки…— Ср. первые два стиха «Певца во стане русских воинов»: «На поле бранном тишина, // Огни ме¬жду шатрами…»

Ст. 3. Като на канапе одна…— Имя «Като» — галлицизм, уменьшительное от фр. Catherine. Като или Катошей родные называли Екатерину Петровну Юшкову.

Ст. 5—6. Авдотья, Павлов Николай // Тут с ними—нет лишь Анны…—Авдотья — А. П. Киреевская; Анна—А. П. Юшкова (Зонтаг). Кто такой Павлов Николай, не установлено (возможно, шафер В. А. Азбукина).

720

Ст. 13. Катошка милого комшит…— «Комшить: мять, уминать, заминать; есть» — Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. СПб.; М., 1881. Т. 2. С. 149.

Ст. 22—24. Катпоша тотчас: здравствуй ~ И нежно: благодарствуй…— «Здравст-вуй— благодарствуй» — цитата из либретто волшебной оперы А. А. Шаховского «Русалка» (см. комментарий к стих. (А. А. Воейковой) («Сашка, Сашка…»).

Ст. 25. Близ них Плезирка-пес кружит…— Ср. в балладе «Пустынник» (1812): «Кружится резвый кот пред ними».

Ст. 37. «О милый! милый! что с тобой?»—ср. в балладе «Людмила» (1808): «Где ты, милый! что с тобою?»

Ст. 44. И прочие конжеты…— «Конжеты» здесь: атрибуты супружества (от французского conjoint—соединенный, супруг; возможно также от congenere — однородный, подобный, т. е.: и тому подобное).

Ст. 81—84. «Кто наш—для счастья тот живи ~ И киселя терпенью» — Ср. в «Певце по стане русских воинов»: «Тот наш, кто первый в бой летит». Заключи¬тельные четыре стиха баллады, в которых упоминаются «Провидение», «надеж¬да», «любовь» и «терпение» представляют собой парафраз четверостишия В. А. Аз¬букина, которое в начале октября 1814 г. послужило Жуковскому поводом для создания стихотворения «Добрый совет. В альбом В. А. А.(збукину)»:

Живу без страха меж людей, Мой кров —святое Провиденье, А спутники грядущих дней — Любовь, надежда и терпенье

(опубликовано П. А. Ефремовым в С 7. Т. 1. С. 508).

О. Лебедева

Императору Александру

(«Когда летящие отвсюду шумны клики…») (С. 366)

Автографы:

1) РНБ, оп. 1, № 78, л. 11, 17 об., 26—26 об.— отдельные фрагменты плана и общий план, рукою Жуковского, с заглавием: «План послания к Государю».

2) РГАЛИ, оп. 1, № 13, л. 15—18 об.— черновой, без заглавия, с датой в нача¬ле: «10 ноября», в конце: «н.(оября) 24»; разбито на стихи и пронумеровано.

Копи и:

1) РГАЛИ, оп. 1, №30, л. 23—31 об.— рукою неустановленного лица, с прав¬кой Жуковского.

2) РГАЛИ, оп. 2, № 8, л. 2 об.—15 — рукою В. И. Губарева, с посвящением им-ператрице Марии Федоровне, с заглавием: «Стихотворение Жуковского Василия Андреевича „Послание императору Александру», преподнесенное императрице Марии Федоровне», с подписью: «Василий Жуковской» и датой: «1814».

7″

3) РНБ, оп. 2, №3, л. 37 об.— 50—рукою В. И. Губарева, рукописный экземп¬ляр первой части стихотворения