могилы предо мной.

Смотрю ли, как заря с закатом угасает —

Так, мнится, юноша цветущий исчезает;

Внимаю ли рогам пастушьим за горой,

Иль ветра горного в дубраве трепетанью,

Иль тихому ручья в кустарнике журчанью,

3° Смотрю ль в туманну даль вечернею порой,

К клавиру ль преклонясь, гармонии внимаю —

Во всем печальных дней конец воображаю.

Иль предвещание в унынии моем?

Или судил мне рок в весенни жизни годы,

Сокрывшись в мраке гробовом,

Покинуть и поля, и отческие воды,

И мир, где жизнь моя бесплодно расцвела?..

Скажу ль?.. Мне ужасов могила не являет;

И сердце с горестным желаньем ожидает,

4° Чтоб промысла рука обратно то взяла,

Чем я безрадостно в сем мире бременился,

Ту жизнь, в которой я столь мало насладился,

Которую давно надежда не златит.

К младенчеству ль душа прискорбная летит,

Считаю ль радости минувшего — как мало!

Нет! счастье к бытию меня не приучало;

Мой юношеский цвет без запаха отцвел.

Едва в душе своей для дружбы я созрел —

И что же!., предо мной увядшего могила;

Душа, не воспылав, свой пламень угасила.

Любовь… но я в любви нашел одну мечту,

Безумца тяжкий сон, тоску без разделенья

И невозвратное надежд уничтоженье.

Иссякшия души наполню ль пустоту?

Какое счастие мне в будущем известно?

Грядущее для нас протекшим лишь прелестно.

Мой друг, о нежный друг, когда нам не дано

В сем мире жить для тех, кем жизнь для нас священна,

Кем добродетель нам и слава драгоценна,

Почто ж, увы! почто судьбой запрещено

За счастье их отдать нам жизнь сию бесплодну?

Почто (дерзну ль спросить?) отъял у нас Творец

Им жертвовать собой свободу превосходну?

С каким бы торжеством я встретил мой конец,

Когда б всех благ земных, всей жизни приношеньем

Я мог —о сладкий сон! —той счастье искупить,

С кем жребий не судил мне жизнь мою делить!..

Когда б стократными и скорбью и мученьем

За каждый миг ее блаженства я платил:

Тогда б, мой друг, я рай в сем мире находил

И дня, как дара, ждал, к страданью пробуждаясь;

Тогда, надеждою отрадною питаясь,

Что каждый жизни миг погибшия моей

Есть жертва тайная для блага милых дней,

Я б смерти звать не смел, страшился бы могилы.

О незабвенная, друг милый, вечно милый!

Почто, повергнувшись в слезах к твоим ногам,

Почто, лобзая их горящими устами,

От сердца не могу воскликнуть к небесам:

„Все в жертву за нее! вся жизнь моя пред вами!»

Почто и небеса не могут внять мольбам?

О безрассудного напрасное моленье!

Где тот, кому дано святое наслажденье

За милых слезы лить, страдать и погибать?

Ах! если б мы могли в сей области изгнанья

Столь восхитительно презренну жизнь кончать —

Кто б небо оскорбил безумием роптанья!

СЧАСТИЕ

Блажен, кто, богами еще до рожденья любимый,

На сладостном лоне Киприды взлелеян младенцем;

Кто очи от Феба, от Гермеса дар убеждения принял,

А силы печать на чело от руки громовержца.

Великий, божественный жребий счастливца постигнул;

Еще до начала сраженья победой увенчан;

Любимец Хариты, пленяет, труда не приемля.

Великим да будет, кто, собственной силы созданье,

Душою превыше и тайныя Парки и Рока;

10 Но счастье и Граций улыбка не силе подвластны.

Высокое прямо с Олимпа на избранных небом нисходит;

Как сердце любовницы, полное тайныя страсти,

Так все громовержца дары неподкупны; единый

Закон предпочтенья в жилищах Эрота и Зевса;

И боги в послании благ повинуются сердцу:

Им милы бесстрашного юноши гордая поступь,

И взор непреклонный, владычества смелого полный,

И волны власов, отенивших чело и ланиты.

Веселому чувствовать радость; слепым, а не зрящим

20 Бессмертные в славе чудесной себя открывают:

Им мил простоты непорочныя девственный образ;

И в скромном сосуде небесное любит скрываться;

Презреньем надежду кичливой гордыни смиряют;

Свободные, силе и гласу мольбы неподвластны.

Лишь к избранным с неба орлу-громоносцу Кронной

Велит ниспускаться — да мчит их в обитель Олимпа;

Свободно в толпе земнородных заметив любимцев,

Лишь им на главу налагает рукою пристрастной

То лавр песнопевца, то власти державной повязку;

з° Лишь им предлетит стрелоносный сразитель Пифона,

Лишь им и Эрот златокрылый, сердец повелитель;

Их судно трезубец Нептуна, равняющий бездны,

Ведет с неприступной фортуною Кесаря к брегу;

Пред ними смиряется лев, и дельфин из пучины

Хребтом благотворным их, бурей гонимых, изъемлет.

Над всем красота повелитель рожденный; подобие Бога,

Единым спокойным явленьем она побеждает.

Не сетуй, что боги счастливца некупленным лавром венчают,

Что он, от меча и стрелы покровенный Кипридой,

4° Исходит безвредно из битвы, летя насладиться любовью;

И менее ль славы Ахиллу, что он огражден невредимым

Щитом, искованьем Гефестовд дивного млата,

Что смертный единый все древнее небо в смятенье приводит?

Тем выше великий, что боги с великим в союзе,

Что, гневом его распаляся, любимцу во славу,

Злленов избраннейших в бездну Тенара низводят.

Пусть будет красою краса — не завидуй, что прелесть ей с неба,

Как лилиям пышность, дана без заслуги Цитерой;

Пусть будет блаженна, пленяя; пленяйся — тебе наслажденье.

5° Не сетуй, что дар песнопенья с Олимпа на избранных сходит;

Что сладкий певец вдохновеньем невидимой арфы наполнен:

Скрывающий Бога в душе претворен и для внемлющих в Бога;

Он счастлив собою —ты, им наслаждаясь, блаженствуй.

Пускай пред зерцалом Фемиды венок отдается заслуге —

Но радость лишь боги на смертное око низводят.

Где не было чуда, вотще там искать и счастливца.

Все смертное прежде родится, растет, созревает,

Из образа в образ ведомое зиждущим Кроном;

Но счастия мы и красы никогда в созреванье не видим:

60 От века оне совершенны во всем совершенстве созданья;

Не зрим ни единой земныя Венеры, как прежде небесной,

В ее сокровенном исходе из тайных обителей моря;

Как древле Минерва, в бессмертный эгид и шелом ополченна,

Так каждая светлая мысль из главы громовержца родится.

К ДЕАИЮ

Умерен, Делий, будь в печали

И в счастии не ослеплен:

На миг нам жизнь бессмертны дали;

Всем путь к Тенару проложен.

Хотя б заботы нас томили,

Хотя б токайское вино

Мы, нежася на дерне, пили —

Умрем: так Днем суждено.

Неси ж сюда, где тополь с ивой

10 Из ветвий соплетают кров,

Где вьется ручеек игривой

Среди излучистых брегов,

Вино, и масти ароматны,

И розы, дышащие миг.

О Делий, годы невозвратны:

Играй — пока нить дней твоих

У черной Парки под перстами;

Ударит час — всему конец:

Тогда прости и луг с стадами,

20 И твой из юных роз венец,

И соловья приятны трели

В лесу вечернею порой,

И звук пастушеской свирели,

И дом, и садик над рекой,

Где мы, при факеле Дианы,

Вокруг дернового стола,

Стучим стаканами в стаканы

И пьем из чистого стекла

В вине печалей всех забвенье;

з° Играй —таков есть мой совет;

Не годы жизнь, а наслажденье;

Кто счастье знал, тот жил сто лет;

Пусть быстрым, лишь бы светлым, током

Промчатся дни чрез жизни луг;

Пусть смерть зайдет к нам ненароком,

Как добрый, но нежданный друг.

МОЯ БОГИНЯ

Какую бессмертную

Венчать предпочтительно

Пред всеми богинями

Олимпа надзвездного?

Не спорю с питомцами

Разборчивой мудрости,

Учеными, строгими;

Но свежей гирляндою

Венчаю веселую,

10 Крылатую, милую,

Всегда разновидную,

Всегда животворную,

Любимицу Зевсову,

Богиню Фантазию.

Ей дал он те вымыслы,

Те сны благотворные,

Которыми в области

Олимпа надзвездного

С амврозией, с нектаром

20 Подчас утешается

Он в скуке бессмертия;

Лелея с усмешкою

На персях родительских,

Ее величает он

Богинею-радостью.

То в утреннем веянье

С лилейною веткою,

Одетая ризою,

Сотканной из нежного

з° Денницы сияния,

По долу душистому,

По холмам муравчатым,

По облакам утренним

Малиновкой носится;

На ландыш, на лилию,

На цвет-незабудочку,

На травку дубравную

Спускается пчелкою;

Устами пчелиными

4° Впивался в листики,

Пьет росу медвяную;

То, кудри с небрежностью

По ветру развеявши,

Во взоре уныние,

Тоской отуманена,

Глава наклоненная,

Сидит на крутой скале,

И смотрит в мечтании

На море пустынное,

5° И любит прислушивать,

Как волны плескаются,

О камни дробимые;

То внемлет, задумавшись,

Как ветер полуночный

Порой подымается,

Шумит над дубравою,

Качает вершинами

Дерев сеннолиственных;

То в сумраке вечера —

6о (Когда златорогая

Луна из-за облака

Над рощею выглянет

И, сливши дрожащий луч

С вечерними тенями,

Оденет и лес и дол

Туманным сиянием)

Играет с наядами

По гладкой поверхности

Потока дубравного

7° И, струек с журчанием

Мешая гармонию

Волшебного шепота,

Наводит задумчивость,

Дремоту и легкий сон,

Иль, быстро с зефирами

По дремлющим лилиям,

Гвоздикам узорчатым,

Фиалкам и ландышам

Порхая, питается

80 Душистым дыханием

Цветов, %ожемчуженных

Росинками светлыми;

Иль с сонмами гениев,

Воздушною цепию

Виясь, развивался,

В мерцании месяца,

Невидима-видима,

По облакам носится

И, к роще спустившися,

9° Играет листочками

Осины трепещущей.

Прославим создателя

Могущего, древнего,

Зевеса, пославшего

Нам радость — Фантазию;

В сей жизни, где радости

Прямые —луч молнии,

Он дал нам в ней счастие,

Всегда неизменное,

100 Супругу веселую,

Красой вечно юную,

И с нею нас цепию

Сопряг нераздельною.

„Да будешь,—сказал он ей,-

И в счастье и в горести

Им верная спутница,

Утеха, прибежище».

Другие творения,

С очами незрящими,

110 В слепых наслаждениях,

С печалями смутными,

Гнетомые бременем

Нужды непреклонныя,

Начавшись, кончаются

В кругу, ограниченном

Чертой настоящего,

Минутною жизнию;

Но мы, отличенные

Зевесовой благостью!..

120 Он дал нам сопутницу

Игривую, нежную,

Летунью, искусницу

На милые вымыслы,

Причудницу резвую,

Любимую дщерь свою

Богиню Фантазию!

Ласкайте прелестную;

Кажите внимание

Ко всем ее прихотям

Невинным, младенческим!

Пускай почитается

Над вами владычицей

И дома хозяйкою;

Чтоб вотчиму старому,

Брюзгливцу суровому,

Рассудку, не вздумалось

Ее переучивать,

Пугать укоризнами

И мучить уроками.

и° Я знаю сестру ее,

Степенную, тихую…

Мой друг утешительный,

Тогда лишь простись со мной,

Когда из очей моих

Луч жизни сокроется;

Тогда лишь покинь меня,

Причина всех добрых дел,

Источник великого,

Нам твердость, и мужество,

И силу дающая,

Надежда отрадная!..

ПУТЕШЕСТВЕННИК

Песня

Дней моих еще весною

Отчий дом покинул я;

Все забыто было мною —

И семейство и друзья.

В ризе странника убогой,

С детской в сердце простотой,

Я пошел путем-дорогой —

Вера был вожатый мой.

И в надежде, в уверенье

10 Путь казался недалек,

„Странник,— слышалось,— терпенье!

Прямо, прямо на восток.

Ты увидишь храм чудесной;

Ты в святилище войдешь;

Там в нетленности небесной

Все земное обретешь».

Утро вечером сменялось;

Вечер утру уступал:

Неизвестное скрывалось;

20 Я искал —не обретал.

Там встречались мне пучины;

Здесь высоких гор хребты;

Я взбирался на стремнины;

Чрез потоки стлал мосты.

Вдруг река передо мною —

Вод склоненье на восток;

Вижу зыблемый струею

Подле берега челнок.

Я в надежде, я в смятенье;

з° Предаю себя волнам;

Счастье вижу в отдаленье;

Все, что мило,— мнится — там!

Ах! в безвестном океане

Очутился мой челнок;

Даль по-прежнему в тумане;

Брег невидим и далек.

И вовеки надо мною

Не сольется, как поднесь,

Небо светлое с землею…

4° Там не будет вечно здесь.

1810

НА СМЕРТЬ СЕМНАДЦАТИЛЕТНЕЙ ЭРМИНИИ

Едва с младенчеством рассталась;

Едва для жизни расцвела;

Как непорочность улыбалась

И Ангел красотой была.

В душе ее, как утро ясной,

Уже рождался чувства жар…

Но жребий сей цветок прекрасной

Могиле приготовил в дар.

И дни Творцу она вручила;

И очи светлые закрыла,

Не сетуя на смертный час.

Так след улыбки исчезает,

Так за долиной умолкает

Минутный Филомелы глас.

К Б<ЛУДОВ)У

Послание

Веселого пути

Любезному желаю

Ко древнему Дунаю;

Забудь покой, лети

За русскими орлами;

Но в поле, под шатрами,

Друзей воспоминай

И сердцу милый край,

Где ждет тебя, уныла,

Твой друг, твоя Людмила,

Хранитель-ангел твой…

С крылатою мечтой

Проникни сокровенно

В чертог уединенной,

Где, с верною тоской,

С пылающей душой,

Она одна вздыхает

И Промысл умоляет:

Да будет твой покров

20 В обители врагов.

Смотри, как томны очи,

Как вид ее уныл;

Ей белый свет постыл;

Одна, во мраке ночи,

Сокрылась в терем свой;

Лампаду зажигает,

Письмо твое читает

И робкою рукой

Ответ ко другу пишет,

з° Где в каждом слове дышит

Души ее печаль.

Лети в безвестну даль;

Твой гений над тобою;

Среди опасна бою

Его незримый щит

Тебя приосенит —

И мимо пролетит

Стрела ужасной Гелы.

Ах! скоро ль твой веселый

4° Возврат утешит вновь

И дружбу и любовь?..

Для скорби утоленья

Податель благ, Зевес,

Двум жителям небес

Минуты разлученья

Поверил искони.

„Да будут,— рек,— они,

Один —посол разлуки,

Свидания — другой!»

5° И в час сердечной муки,

Когда, рука с рукой,

В тоске безмолвной, други,

Любовники, супруги

С последнею слезой,

В последнем лобызанье

Последнее прощанье

Друг другу отдают,

Мольбы из сердца льют

И тихими стопами,

60 С поникшими главами,

В душе скрывая стон,

Идут, осиротелы,

В свой терем опустелый;

Сын Дия Абеон,

Задумчивый, бескрылый,

С улыбкою унылой,

С отрадой скорбных слез,

Спускается с небес,

Ведомый Адеоном,

7° Который тихим звоном

Волшебных струн своих

Льет в сердце упованье

На близкое свиданье.

Я вижу обоих:

Один с своей тоскою

И тихою слезою,

С надеждою другой.

Прости, мой друг нелестной!

Надолго ль? неизвестно.

80 Но верую душой

(И вера не обманет):

Желанный день настанет —

Мы свидимся с тобой.

Или… увы! незримо

Грядущее для нас!..

Быть может —в оный час,

Когда ты, невредимо

Свершив опасный путь,

Свободою вздохнуть

9° Придешь в стране родимой

С Людмилою своей,—

Ты спросишь у друзей:

„Где скрылся друг любимой?»

И что