без веры здесь злодей,

Как бледный тать, бредет уединенно —

И гроб вся цель его ужасных дней!..

Ты сетуешь на наш климат печальный!

И я с тобой готов его винить!

Шесть месяцев в одежде погребальной

Зима у нас привыкнула гостить!

Так! Чересчур в дарах она богата!

Но… и зимой фантазия крылата!

Украсим то, чего не избежим,

120 Пленительной игрой воображенья,

Согреем мир лучом стихотворенья

И на снегах Темпею насадим!

Томпсон и Клейст, друзья, певцы природы,

Соединят вкруг нас ее красы!

Пускай молчат во льдах уснувши воды

И чуть бредут замерзлые часы,—

Спасенье есть от хлада и мороза:

Пушистый бобр, седой Камчатки дар,

И камелек, откуда легкий жар

Аз° На нас лиет трескучая береза.

Кто запретит в медвежьих сапогах,

Закутав нос в обширную винчуру,

По холодку на лыжах, на коньках

Идти с певцом в пленительных мечтах

На снежный холм, чтоб зимнюю натуру

В ее красе весенней созерцать?

Твоя ж жена приятней всякой музы

Тот милый край умеет описать,

Где пел Марон, где воды Аретузы

140 g тени олив стадам наводят сон;

Где падший Рим, покрытый гордым прахом,

Являет свой одряхший Пантеон

Близ той скалы, куда народы с страхом

И их цари, от всех земных концов,

Текли принять ужасный дар оков…

Ясней блестят лазурные там своды!

Я часто сам, мой друг, в волшебном сне

Скитаюсь в сей прелестной стороне,

Под тенью мирт, склонившихся на воды,

Или с певцом и Вакха и свободы,

С Горацием, в сабинском уголке,

Среди его простых соседей круга,

В глазах любовь и сердце на руке,

Делю часы беспечного досуга!

Но… часто там, где ручеек журчит

Под темною душистых лавров сенью,

Где б мирному и быть уединенью,

Остря кинжал, скрывается бандит,

И грозные вдаль устремленны очи —

а6° Среди листов, добычи ждя, горят,

Как тусклые огни осенней ночи,

Но… часто там, где нив моря шумят,

Поля, холмы наводнены стадами,

И мир в лугах, усыпанных цветами,

Лишь гибели приманкой тишина,

И красотой цветов облечена

Готовая раскрыться пасть вулкана.

Мой друг, взгляни на жребий Геркулана

И не ропщи, что ты гиперборей…

Смотри,—сбежал последний снег полей!

Лишь утренник, сын мраза недозрелой,

Да по верхам таящийся снежок,

Да сиверкий при солнце ветерок —

Нам о зиме вещают отлетелой;

Но лед исчез, разбившись. Как стекло,

Река, смирясь, блестит между брегами,

Идут в поля оратаи с сохами,

Лишь мельница молчит —ее снесло!

Но что ж? и здесь найдем добро и зло…

180 Ты знаешь сам: у нас от наводненья

Премножество случалось разоренья.

И пользою сих неизбежных бед

Есть то, мой друг, что мой кривой сосед

Чуть не уплыл в чистилище на льдине!

Уже ревел окрест него потоп;

Как Арион чудесный на дельфине,

Уж на икре сидел верхом циклоп;

Но в этот час был невод между льдами

По берегам раскинут рыбаками —

19° И рыбакам прибыток был велик:

Им с щуками достался ростовщик!

Так, милый друг, скажу я в заключенье:

Пророчество для нас твое сравненье!

Растает враг, как хрупкий вешний лед!

Могущество оцепенелых вод,

Стесненное под тяжким игом хлада,

Все то ж, хотя незримо и молчит.

Спасительный дух жизни пролетит —

И вдребезги ничтожная преграда!

200 О, русские отмстители-орлы!

Уже взвились! Уже под облаками!

Уж небеса пылают их громами!

Уж огласил их клич ту бездну мглы,

Где сдавлены, обвитые цепями,

Отмщенья ждя, народы и с царями!

О, да грядет пред ними Русский Бог!

Тот грозный Бог, который на Звксине

Велел пылать трепещущей пучине

И раздробил сармату гордый рог!

210 За ними вслед всех правых душ молитвы!

Да грянет час карающия битвы!

За падших месть! Отмщенье за Тильзит!..

Но, милый друг, вернее долетит

Мольба души к престолу Провиденья,

В сопутствии летя благотворенья!

И в светлый день, когда воскресший мир

Поет хвалы Подателю спасенья,

Ужель один не вкусит наслажденья

Сын нищеты? Ужель, забыт и сир,

220 Средь братии, как в горестном изгнанье,

Он с гимнами соединит стенанье

И лишь слезой на братское лобзанье,

Безрадостный, нам будет отвечать?

Твоей душе легко меня понять!

Еще тот кров в развалинах дымится,

Где нищая вдовица с сиротой

Ждала в тоске минуты роковой:

На пепле сем пускай благословится

Твоих щедрот незримая рука!

2з° Ах! милость нам и тяжкая сладка!

Но ты —отец! Сбирай благословенья

Спасаемых здесь благостью твоей

На юные главы твоих детей!

Их отличат они для Провиденья!

Увы, мой друг! что сих невинных ждет

На том пути, где скрыт от нас вожатый,

В той жизни, где всего верней утраты,

Где скорбь без крыл, а радости крылаты,

На то с небес к нам голос не сойдет!

24° Но доблестью отцов хранимы чада!

Она для них — твердейшая ограда!

СТИХИ НА ПОРТРЕТЕ <А. А. ПЛЕЩЕЕВА?)

Мой, нежной дружбою написанный, портрет,

Тебе, как дар любви, в сей день я посвящаю;

Мой друг, тобой одним я прелесть жизни знаю,

А без тебя —и счастья нет!

ЭЛИЗИУМ

Песня

Роща, где, податель мира,

Добрый Гений смерти спит,

Где румяный блеск эфира

С тенью зыбких сеней слит,

Где источника журчанье,

Как далекий отзыв лир,

Где печаль, забыв роптанье,

Обретает сладкий мир:

С тайным трепетом, смятенна,

В упоении богов,

Для бессмертья возрожденна,

Сбросив пепельный покров,

Входит в сумрак твой Психея;

Неприкованна к земле,

Юной жизнью пламенея,

Развила она криле.

Полетела в тихом свете,

С обновленною красой,

В дол туманный, к тайной Лете;

Мнилось, легкою рукой

Гений влек ее незримый;

Видит мирные луга;

Видит Летою кропимы

Очарованны брега.

В ней надежда, ожиданье;

Наклонилася к водам,

Усмиряющим страданье…

Лик простерся по струям;

Так безоблачен играет

В море месяц молодой;

Так в источнике сверкает

Факел Геспера златой.

Лишь фиал воды забвенья

Поднесла к устам она —

Дней минувших привиденья

Скрылись легкой тенью сна.

Заблистала, полетела

К очарованным холмам,

Где журчат, как Филомела,

Светлы воды по цветам.

Все в торжественном молчанье.

Притаились ветерки;

Лавров стихло трепетанье;

Спят на розах мотыльки.

Так молчало все творенье —

Море, воздух, берег дик,—

Зря пенистых вод рожденье,

Анадиомены лик.

Всюду яркий блеск Авроры,

5° Никогда такой красой

Не сияли рощи, горы,

Обновленные весной;

Мирты с зыбкими листами

Тонут в пурпурных лучах;

Розы светлыми звездами

Отразил ися в водах.

Так волшебный луч Селены

В лес Карийский проникал,

Где, ловитвой утомленный,

60 Сладко друг Дианы спал;

Как струи ленивой ропот,

Как воздушной арфы звон,

Разливался в лесе шепот:

Пробудись, Зндимион!

К БАТЮШКОВУ

Послание

Сын неги и веселья,

По Музе мне родной,

Приятность новоселья

Лечу вкусить с тобой;

Отдам поклон Пенату,

И милому собрату

В подарок пук стихов.

Увей же скромну хату

Венками из цветов;

Узорным покрывалом

Свой шаткий стол одень,

Вооружись фиалом,

Шампанского напень,

И стукнем в чашу чашей,

И выпьем все до дна:

Будь верной Музе нашей,

Дань первого вина.

Вхожу в твою обитель:

Здесь весел ты с собой,

20 И, лени друг, покой

Дверей твоих хранитель.

Все ясно вкруг меня;

Закат румяный дня

Живее здесь играет

На зелени лугов,

И чище отражает

Здесь виды берегов

Источник тихоструйный;

Здесь кроток вихорь буйный

з° Приятней сень листов

Зефиры здесь колышут

И слаще негой дышут;

Укромный домик твой

Не златом — чистотой

И светлостью пленяет;

В окно твое влетает

Цветов приятный дух;

Террас пред ним дерновый —

Узорный полукруг;

4° Там ландыши перловы,

Там розовы кусты,

Тюльпан, нарцисс душистой

И тубероза — чистой

Эмблема красоты,

С роскошным анемоном;

Едва приметным склоном

Твой сходит сад к реке;

Шумит невдалеке

Там мельница смиренна:

5° С колес жемчужна пена

И брызгов дым седой;

Мелькает над рекой

Веселая купальня,

И, гость из края дальня,

Уютный домик свой

Там швабский гусь спесивой

На острове под ивой,

Меж дикою крапивой

Беспечно заложил.

6о Так! здесь приют поэта:

Душа моя согрета

Влияньем горних сил,

И вся ничтожность света

В глазах моих, как сон…

Незримый Аполлон

Промчался надо мною;

Ликуй, мой друг-поэт.

Довольнее судьбою

Поэтов под луною

7° И не было и нет.

Их жизнь очарованье!

Ты помнишь ли преданье?

Разбить в уделы свет

Преемник древний Крона

Задумал искони.

„Делитесь!»—с горня трона

Бог людям рек. Они

Взроплпся, как пчелы,

Шумящи по лугам,—

80 И все уже уделы

Земные по рукам.

Смиренный земледелец

Взял труд и сельный плод,

Могущество — владелец;

Купец равнину вод

Наморщил под рулями;

Взял откуп арендарь,

А пастырь душ —алтарь

И силу над умами.

9° „Будь каждый при своем

(Рек царь земли и ада);

Вы сейте, добры чада;

Мне жертвуйте плодом».

Но вот… с земли предела

Приходит и поэт;

Увы! ему удела

Нигде на свете нет;

К Зевесу он с мольбою:

„Отец и властелин,

юо за что забыт тобою

Любимейший твои сын?»—

„Не я виной забвенья.

Когда я мир делил,

В страну воображенья

Зачем ты уходил?»—

„Увы! я был с тобою

(В слезах сказал певец);

Величеством, красою

Небес твоих, отец,

110 Мои питались взоры;

Там пели дивны хоры;

Я сердце возносил

К делам твоим чудесным…

Но, ах! пленен небесным,

Земное позабыл».—

„Мои сын, уделы взяты;

Мне жаль твоей утраты;

Но рай перед тобой;

Согласен ли со мной

120 Делиться небесами?

Блаженствуя с богами,

Ты презришь мир земной».

С тех пор — необожатель

Подсолнечных сует —

Стал верный обитатель

Страны духов поэт,

Страны неоткровенной:

Туда непосвященной

Толпе дороги нет;

23° Там чудотворны боги

Веселые чертоги

Слияли из лучей,

В мерцающей долине,

Любимице своей

Фантазии-богине,

Ее Природа мать;

Беспечно ей играть

Дает она собою;

Но, радуясь игрою,

А4° Велит ее хранить

Трем чадам первородным,

Чтоб прихотям свободным

Ее не заманить

В туманы заблуждений:

То с пламенником Гении,

Наука с свитком Муз

И с легкою уздою

Очами зоркий Вкус;

С веселою сестрою

А5° Согласные, они

Там нежными перстами

Виют златые дни;

Все их горит лучами;

Во все дух жизни влит:

В потоке там журчит

Гармония Наяды;

Храним Сильваном лес;

Грудь юныя Дриады

Под коркою древес

160 Незримая пылает;

Зефир струи ласкает

И вьется вкруг лилей;

Нарцисс глядит в ручей;

Среди прозрачной пены

Летучих облаков

Мелькает рог Селены,

И в сумраке лесов

Тоскует Филомела.

Хранят сего удела

Магический покой

Невинность — гений милый

С Беспечностью — сестрой;

И их улыбки силой

Ни Скукою унылой,

Ни мрачной Суетой,

Ни Алчностью угрюмой,

Ни Мести грозной думой,

Ни Зависти тоской

Там светлость не мрачится;

180 Там ясная таится,

Веселью верный друг,

Гордынею забыта,

Посредственность — Харита,

И их согласный круг

Одушевляем Славой —

Не той богиней бед,

Которая кровавой

Кладет венец побед

В дымящиеся длани

х9° Свирепостию брани,—

Но милою, живой

Небесною сестрой

Небесныя Надежды;

Чужда порока, враг

Безумца и невежды,

Ее жилища праг

Ужасен недостойным;

Но тем душам спокойным,

Где чувство в простоте

200 Как тихий день сияет,

В могущей красоте

Она себя являет

И, в них воспламенив

К великому порыв,

К прекрасному стремленье,

Ко благу страстный жар,

Им оставляет в дар:

Совою наслажденье.

Мой друг, и ты певец;

2ю ц твоц участок лира;

И ты в мечтах жилец

Незнаемого мира…

В мечтах? Почто ж в мечтах?

Почто мы не с крылами

И вольны лишь мечтами,

А наяву в цепях?

Почто сей тяжкий прах

С себя не можем сринуть,

И мир совсем покинуть,

220 И нам дороги нет

Из мрачного изгнанья

В страну очарованья?

Увы! мой друг… поэт,

Призраками богатый,

Беспечностью дитя,—

Он мог бы жить шутя;

Но горькие утраты

Живут и для него,

Хотя перед слепою

2з° Богинею покою

Не тратит своего;

Хотя одной молвою,

Смотря на свет тайком,

В своем углу знаком

С бесславием тщеславных,

С печалями забавных

Фигляров-остряков

И с мукою льстецов,

Пред тронами ползущих

24° И с бешенством падущих

В изрытый ими ров,—

Но те живейши раны,

Которые, как враны,

Вгрызаясь в глубь сердец,

В них радость истребляют

И жизнь их пожирают,

Их знает и певец.

Какими, друг, мечтами

Сберечь души покой,

25° Когда перед глазами,

Под дланью роковой,

Погибнет то, что’ мило,

И схваченный могилой

Исчезнет пред тобой

Души твоей родной;

А ты, осиротелой,

Дорогой опустелой

Ко гробу осужден

Один, снедая слезы,

260 Тащить свои железы?

И много ли замен

Нам даст мечта крылата

Тогда, как без возврата

Блаженство улетит,

С блаженством упованье

И в сердце замолчит

Унывшее желанье;

И ты, как палачом

Преступник раздробленный

2?° И к плахе пригвожденный,

В бессилии своем

Еще быть должен зритель,

Как жребий-истребитель

Все то, чем ты дышал,

Что, сердцем увлеченный,

В надежде восхищенный,

Своим уж называл,

Другому на пожранье

Отдаст в твоих глазах…

280 Тебе ж одно терзанье

Над гробом милых благ?

Но полно!.. Муза с нами;

Бессмертными богами

Не всем, мой друг, она

В сопутницы дана.

Кто слышал в час рожденья

Небесной девы глас,

В ком искра вдохновенья

С огнем души зажглась:

290 тот Верный от судьбины

Найдет здесь уголок.

В покрыты мглой пучины

Замчался мой челнок…

Но светит для унылой

Еще души моей

Поэзии светило.

Хоть прелестью лучей

Бунтующих зыбей

Оно не усмирило…

З00 Но мгла озарена;

Но сладостным сияньем,

Как тайным упованьем,

Душа ободрена,

И милая мелькает

В дали моей Мечта…

Доколь, мой друг, пленяет

Добро и красота,

Доколь огнем священным

Душа еще полна

з10 И дверь растворена

Пред взором откровенным

В святой Природы храм,

Доколь Хариты нам

Веселые послушны:

Дотоль еще к бедам

Быть можем равнодушны.

О добрый Гений мой,

Последних благ спаситель

И жребия смиритель,

з20 Да светит надо мной,

Во мгле путеводитель,

Твой, Муза, милый свет!

А ты, мой друг-поэт,

Храни твой дар бесценный;

То Весты огнь священный;

Пока он не угас —

Мы живы, невредимы,

И Рок неумолимый

Свой гром неотразимый

зз° Бросает мимо нас.

Но пламень сей