вожделенья,
И слух его разит тяжелый, дикий стон:
110 „Сын брани, мщенья! мщенья!
Покорствуй гневу Эвменид;
Се девы казни! страшный вид!
Смотри! смотри! меж волосами
Их змеи страшные шипят,
Сверкают грозными очами,
Зияют, жалами блестят…
Но что? Там бледных теней лики;
Несутся; светочи в руках;
120 JJx Гр0зен вид; их взоры дики;
То воины твои… сраженным в битве нет
Последней дани погребенья;
Пустынный вран их трупы рвет,
И воют: мщенья! мщенья!
Бежит от их огней пожар по небесам;
Бедой на Персеполь их гневны очи блещут;
К мечам! Бойницы в прах! Огню и дом и храм!..»
И сонмы всколебались к брани;
На щит и меч упали длани;
И царь погибельный светильник воспалил.
О горе, Персеполь! грядет владыка сил;
Таиса, вождь герою,
Елена новая, зажжет другую Трою.
Так древней лиры глас — когда еще молчал
Органа мех чудесный —
Перстам послушный, оживлял
В душе восторг, и гнев, и чувства жар прелестный.
Но днесь другую жизнь гармонии дала
н° Сесилия, творец органа.
Бессмертным вымыслом художница слила
Протяжность с быстротой, звон лиры, гром тимпана
И пенье нежных флейт. О древних лет певец,
Клади к ее стопам заслуг твоих венец…
Но нет! вы равны вдохновеньем!
Им смертный к небу вознесен;
На землю Ангел низведен
Ее чудесным сладкопеньем!
К ПЛЕЩЕЕВУ
Ты, Плещепуп,
Весьма неглуп,
Уверен я,
Да, власть твоя!
Не на уме,
Так на письме
Ты короток!
Тому виной!
10 И, ангел мой,
Хоть нос распух,
Да крепок дух!
Хвала судьбе!
Скажу тебе:
Гроза прошла,
И расцвела
Душа у нас!
В счастливый час
Наш Боергав,
20 Здесь прописав
Тово, сево,
Как ничево
Все смастерил
И протурил
Созданье тьмы,
Сестру чумы,
Врагушу в ад!
Да вот что грех!
з° Ему на смех
Надежду бьет,
Несет и рвет!
Да захворал
Наш генерал!
Тот человек,
Каких в наш век
Он любит честь,
Душою прям
4° И дорог нам!
Как Филемон
С Бавкидой, он
С женой живет…
Он хину пьет
Теперь как чай!
Мой друг, прощай!
И жди меня,
Как светла дня
Поп пьяный ждет,
5° И ложки —рот,
И мух паук,
Жены другой!
<К П. А. ВЯЗЕМСКОМУ)
Рука твоя легка! Пожалуй сертука!
Обнову хочет сшить.
В столице и в Орле.
Он за сто верст в селе.
А надобна обнова.
И так пусть твой сертук,
Сиятельный мой друг,
Для Проля или Грея
Послужит образцом.
Портной столичный — фея!
Владеет утюгом
И ножниц острых силон
И ниток колдовством —
20 И будет с сертуком
Твой стиходел унылой.
А старый мой сертук
Уж выбился из рук;
И много превращены!,
Несчастный, претерпел;
Под щеткою кряхтел,
А сколько же мученья
От злого голика!
Пытали, как злодея!
з° Ну право, нет жальчее
На свете сертука!
Отставки просит он;
Служил он не лениво
И честно награжден
Заплатами за службу!
А ты — не в службу, в дружбу —
Для образца, мой друг,
Пожалуй без расписки
4° Подателю записки
Твой княжеский сертук!
МЕЧТЫ
С мечтами, радостью, тоской,
Куда полет свой устремила?
Неумолимая, постой!
О дней моих весна златая,
Постой… тебе возврата нет…
Летит, молитве не внимая;
И все за ней помчалось вслед,
О! где ты, луч, путеводитель
10 Веселых юношеских дней?
Где ты, надежда, обольститель
Неопытной души моей?
Уж нет ее, сей веры милой
К твореньям пламенной мечты…
Добыча истине унылой
Призраков прежних красоты.
Как древле рук своих созданье
Боготворил Пигмалион —
И мрамор внял любви стенанье,
20 И мертвый был одушевлен —
Так пламенно объята мною
Природа хладная была;
И, полная моей душою,
Она подвиглась, ожила.
И, юноши деля желанье,
Немая обрела язык:
Мне отвечала на лобзанье,
И сердца глас в нее проник.
И мертвое отзывом стало
Пылающей души моей.
И неестественным стремленьем
Весь мир в мою теснился грудь;
Картиной, звуком, выраженьем
Во все я жизнь хотел вдохнуть.
И в нежном семени сокрытой,
Сколь пышным мне казался свет..
Но ах! сколь мало в нем развито!
4° И малое —сколь бедный цвет.
Как бодро, следом за мечтою
Волшебным очарован сном,
Забот не связанный уздою,
Я жизни полетел путем.
Желанье было — исполненье;
Успех отвагу пламенил:
Ни высота, ни отдаленье
Не ужасали смелых крил.
И быстро жизни колесница
5° Стезею младости текла;
Ее воздушная станица
Веселых призраков влекла:
Любовь с прелестными дарами,
С алмазным Счастие ключом,
И Слава с звездными венцами,
И с ярким Истина лучом.
Но, ах!., еще с полудороги,
Наскучив резвою игрой,
Вожди отстали быстроноги…
60 За роем вслед умчался рой.
Украдкой Счастие сокрылось;
Изменой Знание ушло;
Сомненья тучей обложилось
Священной Истины чело.
Я зрел, как дерзкою рукою
Презренный славу похищал;
И быстро с быстрою весною
Прелестный цвет Любви увял.
И все пустынно, тихо стало
Едва Надежды лишь сияло
Светило над моей тропой.
Но кто ж из сей толпы крылатой
Один с любовью мне вослед,
Мой до могилы провожатой,
Участник радостей и бед?..
Ты, уз житейских облегчитель,
Ты, Дружба, сердца исцелитель,
80 Мой добрый гений с юных лет.
Души хранитель, как она,
Кому святая власть дана:
Мирить печального с судьбой,
И, силу в сердце водворяя,
К А. Н. АРБЕНЕВОЙ
„Рассудку глаз! другой воображеныо!»-
Так пишет мне мой стародавний друг.
По совести, такому наставленью
Последовать я соглашусь не вдруг.
Не славно быть циклопом однооким!
Но почему ж славнее быть косым?
А на земле, где опытом жестоким
Мы учены лишь горестям одним,
Не лучший ли нам друг воображенье?
И не оно ль волшебным фонарем
Являет нам на плате роковом
Блестящее блаженства привиденье?
О друг мой! Ум всех радостей палач!
Лишь горький сок дает сей грубый врач!
Он бытие жестоко анатомит:
Едва пленил мечты наружный свет,
Уже злодей со внутренним знакомит…
Призрак исчез —и Грация — скелет.
Оставим тем, кто благами богаты,
Их обнажать, чтоб рок предупредить;
Пускай спешат умом их истребить,
Чтоб не скорбеть от горькой их утраты.
Но у кого они наперечет,
Тому совет: держись воображенья!
Оно всегда в печальный жизни счет
Веселые припишет заблужденья!
А мой султан — султанам образец!
Не все его придворные поэты
Награждены дипломами диеты
з° Иль вервием… Для многих есть венец.
Удавка тем, кто ищет славы низкой,
Кто без заслуг, бескрылые, ползком,
Вскарабкались к вершине Пинда склизкой —
И давит Феб лавровым их венком.
Пост не беда тому, кто пресыщенья
Не попытал, родяся бедняком;
Он с алчностью желаний незнаком.
В поэте нет к излишнему стремленья!
Он не слуга блистательным мечтам!
4° Он верный друг одним мечтам счастливым]
Давно сказал мудрец еврейский нам:
Все суета Урок всем хлопотливым.
Я милую печальной предпочту:
Под гибельной Сатурновой косою
Возможно ли нетленного искать?
Оно нас ждет за дверью гробовою;
А на земле всего верней — мечтать!
Пленительно твое изображенье!
5° Ты мне судьбу завидную сулишь
И скромное мое воображенье
Высокою надеждой пламенишь.
Но жребий сей, прекрасный в отдаленье,
Сравнится ль с тем, что вижу пред собой?
Здесь мирный труд, свобода с тишиной,
Посредственность, и круг друзей священной,
И муза, вождь судьбы моей смиренной!
Я не рожден, мой друг, под той звездой,
Которая влечет во храм Фортуны;
60 Мне тяжелы Ареевы перуны.
Кого судьба для славы обрекла,
Тому она с отважностью дала
И быстроту, и пламенное рвенье,
И дар: ловить летящее мгновенье,
Препятствия в удачу обращать
И гибкостью упорство побеждать!
Ему всегда с надеждой исполненье,
Но есть ли что подобное во мне?
И тени нет сих редких дарований!
7° Полжизни я истратил в тишине;
Застенчивость, умеренность желаний,
Привычка жить всегда с одним собой,
Доверчивость с беспечной простотой —
Вот все, мой друг; увы, запас убогой!
Пойду ли с ним той страшною дорогой,
Где гибелью грозит нам каждый шаг?
Кто чужд себе, себе тот первый враг!
Не за своим он счастием помчится,
Но с собственным безумно разлучится.
80 Нельзя искать с надеждой не обресть.
А неуспех тяжеле неисканья.
И мне на что все счастия даянья?
С кем их делить? Кому их в дар принесть?..
„Полезен будь!»—Так! польза —долг священный!
Но мне твердит мой ум не ослепленный:
Не зная звезд, брегов не покидай!
И сильным вслед, бессильный, не дерзай!
Им круг большой, ты действуй в малом круге!
Орел летит отважно в горный край!
9° Пчела свой мед на скромном копит луге!
И, не входя с моей судьбою в спор,
Без ропота иду вослед за нею!
Что отняла, о том не сожалею!
Чужим добром не обольщаю взор.
Богач ищи богатства быть достойным,
Я обращу на пользу дар певца —
Кому дано бряцаньем лиры стройным
Любовь к добру переливать в сердца,
Тот на земле не тщетный обитатель.
100 Но царь, судья, и воин, и писатель,
Не равные степенями, равны
В возвышенном к прекрасному стремленье.
Всем на добро одни права даны!
Мой друг, для всех одно здесь Провиденье!
В очах сего незримого Судьи
Мы можем все быть равных благ достойны;
Среди земных превратностей спокойны
И чистыми сберечь сердца свои!
Я с целью сей, для всех единой в мире,
Соединю мне сродный труд певца;
Любить добро и петь его на лире —
Вот все, мой друг! Да будет власть Творца!
(К А. Н. АРБЕНЕВОЙ)
Хорошо, что ваше письмо коротко, но то дурно,
что оно не ясно; почему и не могу я
Сказать вам: коротко да ясно!
Истратили напрасно
Зеленых вы чернил!
Какой вам злоязычник
Меня так очернил,
Что будто я — как в птичник
Попался в плен опасной
Красавицы прекрасной?!
10 Что будто голова
Моя совсем вскружилась
От двух каких-то глаз,
Что я забыл Парнас,
Что муза раздружилась
И Феб в вражде со мной?
Такою клеветой
Обижен я жестоко,
Исткните,— пишут,— око,
Смущакщее вас!
20 И был бы я циклопом.
Когда б хоть ненароком
От тех смутился глаз,
Которым повелитель
С округами Орла!
Но, к счастью, тут нашла
Избавилось оно
з° От нового постоя!..
А служба —вот иное!
Но я служу давно!
Кому? — Султану Фебу!
И лезу прямо к небу,
С простых чинов начав!
Я прежде был пристав
Крылатого Пегаса;
За стойлами Парнаса
Душистыми глядел.
4° Но вскоре произвел
Не в очередь, за рвенье,
И прочим в поощренье,
Державный Феб потом
Меня истопником
Своих племянниц Граций,
Которым наш Гораций —
Державин так знаком;
Не торфом, не дровами,
Но глупыми стихами
5° У Граций топят печь!
Я, не жалея плеч,
Таскал стихи Хлыстова!
Но как ни раздувал,
Костер мой не пылал…
Злодей водой писал!
И принужден бывал
Кубышкина Сухова
С сырым Хлыстовым жечь,
60 Поразогреть харитам!
Досталось и другим,
И русским и чужим,
Проказникам пиитам!
Ах! часто и своим
Уродливым твореньем,
С сердечным сокрушеньем,
Я печку затоплял!
Мой чин на Пинде мал,
Но жду я повышенья!
7° Итак, за прнглашенье
Я вас благодарю,
Но с Фебом не расстанусь!
Так, как н прежде был,
Арбеневой я мил,
За то, что сам ей душу
Издетства подарил!
А раз что полюбил,
80 К тому уж не нарушу
Любви моей вовек!
Когда судить не строго —
Каких на свете много!..
<К ЕКАТЕРИНЕ АФАНАСЬЕВНЕ ПРОТАСОВОЙ)
Скажите, Катерина!
Какая бы причина,
Что вы в душе моей
Сидите да сидите!
Ведь что ни говорите!
Такого сидня в ней
Еще и не бывало!
10 Как мне лишь вами свет
И весел, и прекрасен!
Недуг сей не опасен,
Зато неизлечим!
И видно, что уж с ним
Тащиться до могилы!
От сей болезни милой
Я заживо умру!
И сам своей рукою
С досады раздеру
20 Подписанный судьбою
Таскаться привиденьем!
Быть скучным мертвецом,
И в свете с отвращеньем —
В занятии таком
Не вижу я отрады!
Я жить для вас готов!
А скучных мертвецов
з° Оставим для баллады!
К А. И. П.<ЛЕЩЕЕВОЙ>
Вот мое Вам предсказанье!
Перестанет дуться рок!
Кратко скорби испытанье!
Третье августа число
В будущем спокойном годе
Будет все, клянусь, светло
Здесь, и в чувствах, и в природе!
И златого мира сладость
Возвратившийся ваш друг.
Вихрем бедствия гонимый,
Без кормила и весла,
В океан неисходимый
Буря челн мой занесла.
В тучах звездочка светилась;
„Не скрывайся!»—я взывал;
Непреклонная сокрылась;
Якорь был — и тот пропал.
Все оделось черной мглою;
10 Всколыхалися валы;
Бездны в мраке предо мною;
Вкруг ужасные скалы.
„Нет надежды на спасенье!»—
Я роптал, уныв душой…
О безумец! Провиденье
