„Как волны от скалы,
Оно несется вспять!11— такой стишок умора.
А следующий стих, блистательный на взгляд:
„Что век зоила —день! век гения —потомство!»
Есть лишь бессмыслицы обманчивый наряд,
Есть настоящее рассудка вероломство!
Сначала обольстил и мой рассудок он;
Но… с нами буди Аполлон!
И словом, как глупец надменный,
На высоту честей Фортуной вознесенный,
Дивит других глупцов богатством и чинами,
Дивит невежество парадными словами;
Но мигом может вкус обманщика сразить,
Сказав рассудку в подтвержденье:
„Нельзя потомству веком выть!»
Но станется и то, что и мое решенье
Своим выть по сему
Скрепить бог Пинда не решится;
А4° Да, признаюсь, и сам я рад бы ошибиться:
Люблю я этот стих наперекор уму.
Еще одно пустое замечанье:
„Укрывшихся веков»— нам укрываться страх
Велит; а страха нет в веках.
Итак, „укрывшихся»— в изгнанье;
„Не ведает врагов»—не знает о врагах —
Так точность строгая писать повелевает,
И Муза точности закон принять должна,
Но лучше самого спроси Карамзина:
А5° Кого не ведает или о ком не знает,
То самой точности точней он должен знать.
Вот все, что о твоем посланье,
Прелестный мой поэт, я мог тебе сказать.
Чур не пенять на доброе желанье;
Когда ж ошибся я, беды в ошибке нет;
При этой критике есть и ответ:
Прочти и сделай замечанье.
А в заключение обоим вам совет:
„Когда завистников свести с ума хотите
И вытащить глупцов из тьмы на белый свет
Пишите!»
III
К КН. ВЯЗЕМСКОМУ И В. Л. ПУШКИНУ
Друзья, тот стихотворец — горе,
В ком без похвал восторга нет.
Хотеть, чтоб нас хвалил весь свет,
Презренью бросим тот венец,
Который всем дается светом;
Иная слава нам предметом,
10 Так безрассудно клеветать?
Могу ль поверить, чтоб страдать
Певец, от Музы вдохновенный,
Земли бесчувственный жилец,
С глухой и вялою душою,
Чем добровольной слепотою
Убивший все, чем красен свет,
Завистник гения и славы?
Нет! жалобы твои неправы,
20 Друг Пушкин; счастлив, кто поэт;
Его блаженство прямо с неба;
Он им» не делится с толпой:
Его судьи лишь чада Феба;
Ему ли с пламенной душой
Плоды святого вдохновенья
К ногам холодных повергать
И на коленах ожидать
От недостойных одобренья?
з° Седя с возвышенной главою,
Молчит —лишь гордою стопою
Касается ко праху он;
Но лишь денницы появленье
В восторге мрамор песнь гласит.
В пылн таящимся душам!
Оставим их попрать стопам,
А взоры устремим к востоку.
4° Смотрите: неподвластный року
И находя в себе самом
Покой, и честь, и наслажденья,
Муж праведный прямым путем
Идет —и терпит ли гоненья,
Избавлен ли от них судьбой —
Он сходен там и тут с собой;
Он благ без примеси не просит —
Нет! в лучший мир он переносит
Надежды лучшие свои.
5° Так и поэт, друзья мои;
Наш гений лучший нам свидетель.
Здесь славы чистой не найдем —
На что ж искать? Перенесем
Свои надежды в мир потомства…
Увы! Димитрия творец
Не отличил простых сердец
От хитрых, полных вероломства.
60 Давал завистникам с друзьями?
Пусть Дружба нежными перстами
В них Зависть терния вплела;
И торжествует: растерзали
Их иглы славное чело —
Простым сердцам смертельно зло:
Певец угаснул от печали.
Ах! если б мог достигнуть глас
Участия и удивленья
«° К душе, не снесшей оскорбленья,
И усладить ее на час!
Чувствительность его сразила;
Чувствительность, которой сила
Мопны душу создала,
Певцу погибелью была.
Потомство грозное, отмщенья!..
А нам, друзья, из отдаленья
Смотреть на сцену, где гремит
80 Хвала —гул шумный и невнятный;
Подале от толпы судей!
Пока мы не смешались с ней,
Свобода друг нам благодатный;
Мы независимо, в тиши
Уютного уединенья,
Богаты ясностью души,
Поем для Муз, для наслажденья,
Для сердца верного друзей;
Для нас все оболыценья славы!
9° Рука завистников-судей
Душеубнйственной отравы
В ее сосуд не подольет,
И злобы крик к нам не дойдет.
Страшись к той славе прикоснуться
Которою прельщает Свет —
Обвитый розами скелет;
Чтобы вблизи не ужаснуться.
Внимай избранным судиям:
100 Их приговор зерцало нам;
Их одобренье нам награда,
От убнвающня дар
Надменной мысли совершенства.
Хвала воспламеняет жар;
Но нам не в ней искать блаженства
В труде… О благотворный труд,
Души печальныя целитель
И счастия жнвотворитель!
но xjTO пред тобой ничтожный суд
Толпы, в решениях пристрастной,
И ветреной, и разногласной?
И тот же Карамзин, друзья,
Разимый злобой, несраженный
И сладким лишь трудом блаженный,
Спросите: для одной ли славы
Он вопрошает у веков,
Как были, как прошли державы,
120 И чадам подвиги отцов
На прахе древности являет?
Нет! он о славе забывает
В минуту славного труда;
Он беззаботно ждет суда
От современников правдивых,
Не замечая и лица
Завистников несправедливых.
И им не разорвать венца,
Который взяло дарованье;
Аз° Их злоба —им одним страданье.
Но пусть и очаруют свет —
Собою счастливый поэт,
Твори, будь тверд; их зданья ломки;
А за тебя дадут ответ
Необольстимые потомки.
ЗАПИСКА К СВЕЧИНУ
Извольте, мой полковник, ведать,
Что в завтрашний субботний день
Я буду лично к вам обедать!
А Феб Зевесович мешает.
Но буду я не ночевать,
А до вечерни поболтать,
Да выкурить две трубки,
Да подсластить коньяком губки,
Да сотню прочитать
Кое-каких стишонок,
Чтоб мог до утра без просонок
ЗАПИСКА К БАРОНЕССЕ
И я прекрасное имею письмецо
От нашей Долбинской Фелицы!
Приписывают в нем и две ее сестрицы;
Ее же самое в лицо
Не прежде середы увидеть уповаю!
Итак, одним пораньше днем
В володьковский эдем,
То есть во вторник, быть с детьми располагаю —
Свою летунью всем собором
И ей навстречу хором
„Благословен грядый!» сказать.
Мои цыпляточки с Натальею-наседкой
Благодарят от сердца вас
За то, что помните об них, то есть об нас!
Своею долбинскою клеткой
(Для рифмы клетки здесь) весьма довольны мы!
Без всякой суетной чумы
Живем да припеваем!
Детенки учатся, подчас шалят.
А мы их унимаем!
Но сами не умней ребят!
По крайней мере, я — меж рифмами возиться
И над мечтой.
Как над задачею, трудиться!..
Но просим извинить; кто вправе похвалиться,
Что он мечте не жертвует собой!
Все здесь мечта —вся разница в названье!
з° Мечта — веселие, мечта — страданье,
И всяк мечту зовет, как Дон Кишот принцессу!
Но что володьковскую баронессу
Я всей душой люблю… вот это не мечта!
Я буду (если не умру
Иль не поссорюсь с Аполлоном)
Читать вам погребальным тоном,
Как ведьму черт унес,
4° И напугаю вас до слез.
ЗАПИСКА К ПОЛОНСКИМ
Обещанное исполнять
Есть долг священный христианства,
И знаю точно я, что вы мне не из чванства
Четвероместную карету нынче дать
Вот мы за нею к вам и лошадей прислали
Она не мне, детеночкам нужна,
Чтобы в Володьково безвредо докатиться!
Линейка есть у нас; но, знаете, она
В мороз и ветер холодна:
И дети могут простудиться.
К тому же бедная больна:
В подагре все колеса
И шворень взволдырял!
А я известного вам Аполлоса
В Белев за лекарем еще не посылал.
Четвероместную карету мы имеем;
Но сесть в нее никак не смеем!
И просится давно, давно уже на покаянье!
И вот ее вам описанье:
Она имеет вид
3Si
Как бы лукошка!
Кто выглянуть захочет из окошка,
Тот верно загремит
Понеже дверцы не крючками,
А лычками закреплены!
Сквозь древний ветхий верх ее днем солнце проницает,
А в добрый час и дождик поливает.
И так, что можете порой
Вы ехать в ней и сушей и водой!
А козлы? Боже мой!
Когда на них Григорий наш трясется,
То, кажется, душа в нем с телом расстается!
Знать душу грешника за то, что здесь
Шалила —
Рука Всевышнего в Григорья нарядила,
4° И осужденная должна
Трястись на козлах тех, в которых сатана
С компанией сидит, до светопреставленья!
Я много б мог еще кое-чего сказать,
Чтобы живей мою чудиху описать
Для вашего воображенья!
Как, например, колеса в ней
Друг с другом в беспрестанной ссоре,
И на заказ визжат! Как странен вид осей!
Как вечно клонится она к одной рессоре,
5° И нечувствительна к другой!
Короче: на земле кареты нет такой!
Но, несмотря на совершенство
Ее красот — сажать в нее детей
Я не считаю за блаженство!
И вас прошу помочь мне в крайности моей!
Чтобы унять чудиху ату,
Четвероместную пришлите мне карету!
Не откажите в том хоть нашим лошадям,
Которые вас просят лично!
6о Для вас быть добрыми — обычно,
И дело доброе наградой будет вам!
АМУР И МУДРОСТЬ
Богиня мудрости на землю ниспустилась;
Но у людей она худой прием нашла.
Однажды близ реки она остановилась,—
Погода бурная была; —
У берега челнок, а в челноке малютка…
Не знает, плыть иль нет?.. А он ее манил!
Решилась! поплыли; — но то была лишь шутка:
Плутишка Мудрость утопил!
БЕСПОЛЕЗНАЯ СКРОМНОСТЬ
Демид, под одою своей, боясь Зоила,
Ты имени не подписал!
Но глупость за тебя к ней руку приложила,
И свет тебя узнал.
„Я на костре себя сжигаю!»
И я горю, и в сердце пламень мой! —
„Я каждый век. Чтобы воскреснуть, умираю!’
Бывает то ж, но чаще, и со мной! —
„Эмблема славы я!»—Я счастия простого.—
„Зевес мой друг».—А мой богиня красоты.—
„На свете я один! Нет Феникса другого!»
Бедняк бессмертный, жалок ты!
<К ВОЕЙКОВУ)
Воейков, дай же знать,
Что Дерптские Немчурки!
Когда ж к тебе указ
В дорогу снаряжаться
И для Немецких глаз
В обширный наряжаться
Парик и епанчу?
10 На почте нет пакета…
К КАВЕЛИНУ
И медиков протектор,
Я с просьбою к тебе!
Угодно было так судьбе,
Чтоб я в Орле узнал Гаспари.
Природа не дала ему той важной хари,
С какою доктора
Одной чертой пера
Подписывают нам патенты на могилу!
Нет! доктор —Антиной!
И смерть с ним потеряла силу.
За то, что он в Орле
С известным генерал-штаб-доктором Вицманом
В военном заседал гошпитале,
И докторским своим фирманом
Над ним всех древних прав навеки смерть лишил;
За то, что не дал он потачки
Вербовщикам ее сестры —гнилой горячки;
За то, что вовремя те кратеры закрыл,
Из коих к нам понос кровавой
Течет убийственною лавой,
От коей гибнет все, и жизнь и красота,—
За это все, по праву,
Он получил уж славу!
Но для чего еще не получил креста?
Он Эскулапов сын! А за сню прижимку
В большой досаде Аполлон!
Себе мог получить скорее недоимку!
<К БУКИЛЬОНУ)
De Bouquillon
Je vais chanter la fete;
Je creuse donc ma tete,
Mais je me sens trop bete
Pour celebrer la fete
De Bouquillon.
Cher Bouquillon!
Je suis trop temeraire,
Je devrais bien me taire;
Mais comment ne pas braire,
Que ta fete m’est chere,
Cher Bouquillon!
Pour Bouquillon
Invoquons donc la rime!
Et grimpons sur la cime
De POlympe sublime!
La muse nous anime
Pour Bouquillon!
0, Bouquillon!
Ce jour, qui va parattre,
II t’a deja vu naitre,
Mais il me fait connaitre
Que tu n’es plus a naitre,
0, Bouquillon!
Par Bouquillon
S’embellit la nature!
Son ame est bonne et pure,
Je dis sans imposture,
Je 1’aime, et je la jure
3° Par Bouquillon!
В АЛЬБОМ К НИНЕ
Кто нашу жизнь своим добром считает,
За нас вперед заботливо глядит,
О счастии —как мы —за нас мечтает,
Как мы, от наших бед дрожит.
Кто, проводив нас в дальний путь, с тоскою,
В кругу семьи наш празднует возврат —
Того зовем мы братом иль сестрою!
А. А. ВОЕЙКОВОЙ
Сашка, Сашка!
Вот тебе бумажка.
Ведь нынче шестое ноября,
И я, тебя бумажкою даря,
Говорю тебе: здравствуй;
А ты скажи мне: благодарствуй.
И желаю тебе всякого благополучия,
Как здесь, в губернии маркиза Паулучия,
Так во всякой другой губернии и в уезде!
Как по отъезде, так и по приезде!
И сохрани тебя Бог от Гробовского!
И почитай и люби господина Жуковского.
К КНЯЗЮ ВЯЗЕМСКОМУ
Нам славит древность Амфиона:
От струн его могущих звона
Воздвигся город сам собой…
Правдоподобно, хоть и чудно.
Что древнему поэту трудно?
И в наши бедственные леты
Не только лирами поэты
Не строят новых городов,
10 Но сами часто
