1842 г.

История знакомства Жуковского с ней была следующей: в 1835 г. она издала сборник своего мужа А. Е. Грена «Моей малютке. Книга в пользу воспитания де¬тей» ( о книге и ее авторе подробнее см.: Русские писатели. Т. 2. С. 17). Книга бы¬ла написана для семилетней дочери Гренов, а вырученные от продажи деньги предназначалось употребить на ее воспитание. В 1837 г. вышло 2-е изд. книги, и один экземпляр был поднесен Жуковскому. Он отвечал письмом с благодарно¬стью и, лично посетив г-жу Грен, взял 30 экз. для раздачи знакомым (см.: С 7. Т. 6. С. 548).

В 1842 г. С. А. Грен задумала выпустить новый сборник и попросила Жуков¬ского принять в нем участие. «Вы просите у меня стихов для „Сборника»,—отве¬

442

чал поэт.— Посылаю вам два стихотворения, написанные мною в юности. Я их на-шел на днях в моих бумагах. Печатая, выставьте под ними год» (С 7. Т. 6. С. 549).

Речь шла о стихотворениях «Фиалка» и «К *** (Увы! протек свинцовый год…)». Во всяком случае, так утверждал, публикуя эти тексты, А. Е. Грен. Сопровождая эту публикацию своими воспоминаниями, он, в частности, писал: «Стихотворе¬ния Василия Андреевича не были напечатаны, потому что предполагаемый госпо¬жою С. „Литературный Сборник» не состоялся. Стихотворения поэта как драго¬ценность хранятся в семействе г-жи С.» (Общезанимательный вестник. 1857. № 2. С. 66).

Как удалось установить итальянскому слависту С. Гардзонио (см.: Garzonio S. Gliorissonti della creazione: Studi schede di litteratura russa. Bologna, 1992. P. 38—45), стихотворение «Фиалка» принадлежит H. М. Карамзину (см.: Московский журнал. 1792. № 3. Ч. 5. С. 329—331) и его публикация под именем: «В. А. Жуковский» — мистификация А. Грена.

Этот факт дал нам основание исключить стих. «Фиалка», традиционно входя¬щее во многие собрания сочинений Жуковского, из корпуса его текстов.

С. Гардзонио предлагает и стих. «К *** (Увы! протек свинцовый год…)» убрать из основного корпуса текстов Жуковского и перенести его в раздел «Dubia» (р. 43). Несмотря на отсутствие автографа и историю со стих. «Фиалка», думается, что это делать преждевременно, так как по мнению авторитетных исследователей творче¬ства поэта (В. И. Резанов, Ц. С. Вольпе), стихотворение соотносится с мыслями Жуковского после смерти его друга Андрея Тургенева и выявляет характерные черты поэтического стиля Жуковского.

Так, Ц. С. Вольпе считал что, стихотворение «написано на годовщину со дня смерти Андрея Тургенева» и «обращено к себе самому (менее вероятно, что оно адресовано А. И. Тургеневу)» (Стихотворения. Т. 2. С. 520). По существу, об этом же говорил еще В. И. Резанов, связывая «мрачные настроения» этого произведе¬ния с настроениями стихотворения «К моей лире…», но осложненные «тяжкой скорбью» об утрате друга—Андрея Тургенева» (Резанов. Вып. 2. С. 229). Совре¬менный биограф Жуковского без всяких аргументов утверждает, что Жуковский «в январе [1804 г.] пишет стихотворное послание к Александру Тургеневу: «Увы! протек свинцовый год…» (Афанасьев. С. 55). Отсутствие дополнительных источ¬ников о тексте стихотворения затрудняет определение его адресата и точное вре¬мя написания.

Ст. 2. Год тяжкий горя, испытанья…— И в первой публикации, и в посмертных изданиях (С 7—8) слово «горя» отсутствовало и заменялось многоточием; начиная с ПСС (Т. 1. С. 18) такое прочтение стиха стало общепринятым.

Ст. 9. Как хладной осени рука…— Этот стих восходит к первому стиху «Элегии» Андрея Тургенева: «Угрюмой осени мертвящая рука».

А. Янушкевич

443

К поэзии

(«Чудесный дар богов!..») (С. 61)

Автограф (РНБ, оп. 1,№14,л. 15 об.—16 об.)—беловой, с заглавием: «К по¬эзии».

Копи и:

1) РНБ, оп. 1, № 13, л. 12 об.—13 об.— рукою А. А. Протасовой, с разбивкой на пятистишия самим Жуковским, с заглавием: «К поэзии» и датой: «1804 в декабре».

2) РНБ, оп. 2, № 1, л. 1—2 — рукою М. А. Протасовой, с тем же заглавием.

3) РНБ, оп. 2, № 2, л. 1—1 об.— рукою А. А. Протасовой, с тем же заглавием.

Впервые: Речь, разговор и стихи, читанные в Публичном акте, бывшем в Уни-верситетском благородном пансионе. Декабря 21 дня 1804. М., 1804. С. 15—17, с подписью: «В. Ж.»

Перепечатано: УЗ. 1805. №3. С. 91—94 — с подписью: «В. Ж.» и неболь¬шими изменениями стилистического характера, а также: Муза новейших стихо¬творцев. М., 1814. С. 84—86—с подписью: «Жуковский». Тексты идентичны.

В прижизненные собрания сочинений не входило.

Печатается по тексту УЗ.

Датируется: декабрь 1804г. на основании указания в авторизованной ко¬пии № 1 и истории публикации.

Стихотворение «К поэзии» занимает особое место в творческой биографии Жу-ковского. На протяжении почти 10 лет, с 1804 по 1814 г., оно воспринималось его автором как эстетический манифест. В авторизованных копиях № 2 и 3, рассмат-ривавшихся как основа первого собрания стихотворений, «К поэзии» находится под № 1 (нумерация принадлежит Жуковскому) и открывает всю подборку произ¬ведений 1806—1808 гг. В списках проекта издания «Стихотворений, относящихся к концу 1814 г.» (см. примеч. к «Долбинским стихотворениям»), «К поэзии» от¬крывает весь первый том и раздел «Лирические стихотворения» (РГАЛИ, ф. 198, оп. 3, № 8, л. 15 об.). Видимо, с согласия самого Жуковского стихотворение было перепечатано в сборнике «Муза новейших стихотворцев» (1814), но открыть им первое издание своих «Стихотворений» 1815—1816 гг. и даже просто включить «К поэзии» в его состав поэт отказался.

Исследователи, начиная с В. И. Резанова (Резанов. Вып. 2. С. 239) и П. Н. Са-кулина (Сакулин П. Взгляд В. А. Жуковского на поэзию. М., 1902. С. 10), подчер-кивали особое значение этого стихотворения для Жуковского, его программ¬ный характер и генетическую связь с поэтическими манифестами Н. М. Карам¬зина, прежде всего со стихотворениями «Поэзия» и «Дарования» (см.: Кочетко-ва Н. Д. Жуковский и Карамзин // Ж. и русская культура. Л., 1987. С. 196—198), с идеями Дружеского литературного общества, в частности с речами Андрея Турге¬нева (Резанов. Вып. 2. С. 240).

Но, пожалуй, особенно наглядно связь Жуковского с литературной традици¬ей сентиментализма проявилась в перекличках и реминисценциях его стихотво¬рения с пиндарической одой Томаса Грея «The Progress of Poesy» (1753). Еще

444

А. Н. Веселовский, опираясь на слова Андрея Тургенева из его письма Жуковско¬му от 21 марта 1802 г.: «Что твой Progress of poetry? Отдал ли ты ее? Право, надоб¬но что-нибудь издавать» (ср.: Письма Андрея Тургенева. С. 402), высказал пред¬положение: «Не идет ли дело о Progress of Poesy Грея, которого читал в то время Жуковский?» (Веселовский. С. 61).

Опираясь на это предположение, В. И. Резанов пошел дальше: он выявил ре-минисценции пиндарической оды Грея в стихотворении Жуковского «К поэзии». Мысли о «бодрящем влиянии поэзии на человека», образ поэта в уединении, вы-ражение тогдашних взглядов Жуковского на поэзию и ее задачи — «служить воз-вышенным целям и интересам, возбуждать к добру, прямодушно карать зло, быть чуждой лести» — за всем этим исследователь почувствовал не только прямое воз-действие оды Грея, но и дух Дружеского литературного общества, отзвуки речи Андрея Тургенева «О поэзии и о злоупотреблении оной», произнесенной 7 апре¬ля 1801 г. (Резанов. Вып. 2. С. 232—240).

Гипотеза Веселовского и Резанова о генетической связи стихотворения Жуков¬ского «К поэзии» с идеями и образами оды Т. Грея «Прогресс поэзии» неожидан¬но нашла свое документальное подтверждение. В архиве поэта (РГБ, ф. 104, п. 5, № 7, л. 1—3 об.; бумага с водяным знаком 1801 г.) была обнаружена рукопись ее перевода под заглавием «Успехи поэзии. Пиндарическая ода. Вольный перевод с английского из Грея». Сильно поврежденная и неполная рукопись, тем не менее включающая фрагменты как чернового автографа (л. 1—2 об.), так и перебелен¬ной писарской копии (л. 3—3 об.) в двух редакциях, позволяет говорить о серь¬езности этой работы и о подготовке перевода к печати, о чем свидетельствует и цит. выше письмо Андрея Тургенева: «Отдал ли ты ее? Право, надобно что-ни¬будь издавать, особливо, когда издатель „Вестника Европы» [т. е. Н. М. Карамзин] не так-то возвысился, как бы надобно было ожидать» (Письма Андрея Тургенева. С. 402).

Приводим сохранившийся текст первых четырех и начала пятой строфы этого пе-ревода, впервые опубликованного и прокомментированного нами в 1985 г. (Януш-кевич. С. 47—51). В квадратные скобки заключена оторванная часть рукописи.

Успехи поэзии

Пиндарическая ода. Вольный перевод с английского из Грея

I. ь L &

Проснись, наперсница, подруга Аполлона, Пленительница [………………………]

Восторгом движима, играй. Мать гимнов [………………………]

И сердце сладостной гармонией пленяй!— О лира сладкая [………………………]

С высот сенистых Геликона, Коль дивны [………………………]

Журча в согласии, сверкающи ручьи, Забот твоих [………………………]

То быстро, то едва катят свои струи, Ты сердце горестью [………………………]

Несутся, тихую долину отеняют, Ты мир бунтуя [………………………]

Цветы прохладною росою оживляют. На холмах Фракии [………………………]

И слившись в пышную реку, Тобой смягчается [………………………]

445

Проходят по лугам в величии спокойном И вдруг, ударившись в гранитную скалу,

Вздымаются, кипят [………………………]

Клубятся, мчатся [………………………]

Все рушат в ярости [………………………]

Далекий, черный [………………………]

Шумя, ответствует [………………………]1

Твой голос пляскою шумящей управляет! Когда Венеры день священный наступает На Кипрских бархатных лугах, Амуры, в розовых венках, Резвятся с смехами, играми, Согласно с звонкими струнами, То быстро прыгают, то с легкостью бегут, Едва цветы в стремлении волнуя гнут, Друг друга гонят — уступают — И сплетшись гибкими руками в хоровод Кружатся, носятся, мелькают — Киприды радостный приход Согласны арфы торжествуют. Хор юных граций вслед за ней, толпясь,

спешит,

Любовь на пламенных щеках ее горит И зыблющуюся грудь желания волнуют.

И буйство гордое и [………………………]

Сгибает пред тобой [………………………]

На скиптроносную [………………………]

Склонясь, роняет свой [……………………]

И крепость дерзких [………………………]

Теряет, усыплен игрой волшебных струн.

П. I.

Раб бедствий, человек,

в сем мире путь терновой Тебе от рока проложен, Несокрушимыми цепями пригвожден Ты к колеснице зол громовой! — Страданье бледное везде как тень с тобой, Лишь гроб от бурь судьбы

покров унылый твой. Небесной лиры глас страдальцев утешает — Раздастся — туча зол мгновенно исчезает; — Так нощи дремлющая мгла, И привидения во тьме ее бродящи, И птиц зловещих сонм,

в глуши лесов шумящи, Скрываются, едва заря, С сияньем озарит утесы отдаленны И Феб, стрелою золотой Пронзивши черный мрак густой, Взлетит на эмпирей, лучами окруженный! —

Ср. черновой вариант этой строфы:

Настройся, лира вдохновенна.

Восторгом движима, звучи:

Да гласу твоему внимает вся вселеина!

Быстротекущие ключи,

Сверкая, с Геликона мчатся,

Живят росой цветы и пенясь в дол стремятся!

Поток гармонии то мирною рекой

Проходит по лугам в величии спокойном,

То вдруг, спираяся с гранитною скалой,

Вздымается, ревет и в исступлеиьи грозном

Клубится, мчится, бьет по голым ребрам гор,

Все рушит, в ярости, стремленьем беспреградным.

Далекий, черноглавый бор

Гром вторит гулом многократным.

446

П. а.

О муза, дщерь небес, и в неприступны зоны,

Где солнце в вечной пре с необозримым льдом,

Блеснула ты благим живительным лучом,

И укротилася жестокость Аквилона!

(На этом стихе рукопись оборвана и повреждена).

Сравнение этого перевода с текстом оригинального стихотворения Жуковско¬го 1804 г. «К поэзии» вполне подтверждает наблюдения В. И. Резанова. Исполь¬зуя весь строй высокой одической поэзии, Жуковский прежде всего был увлечен идеей Грея о преобразовательной силе поэзии, ее