процессе работы стихотворение подверглось значительному сокращению. Написанное по живым следам войны с Наполеоном, оно несет на себе отсвет на-полеоновской темы — сначала в плане живого обращения к ней. Убийство Камен-ского истолковывается как отмщение неусыпного Провидения, пославшего «пре-зренный конец» генералу-фельдмаршалу «живым лишь только в устрашенье». За¬тем— в плане историко-культурной и нравственно-философской ассоциации.

В силу ряда причин (широкое распространение отрицательного общественно¬го мнения о неблаговидной роли Каменского в антинаполеоновской кампании 1806 г., собственный военный опыт и близость к «вождю победителей») Жуков¬ский отказывается в С 1 от попытки смягчить «позорный конец» героя. Перераба¬тывая стихи для С 1, поэт убирает строфы 8—13:

Но будь утешен, вождь! Приближься, брани сын, и в думу погрузись,

не скорбный твой удел! На гроб могущего склоняя взор унылый! Он удивление рождать в умах достоин! От праха замыслов смиренью научись!

Пускай, среди полков, в бою, на пепле сел. Прими учение могилы:

Перунами низринут воин!

«Кончина дней —лишь миг! Пусть гибнет, от других концом убийцы ль топором

не отличен!.. Сраженный, распростерт на прахе, Презренной гибелью судьба тебя почтила! без покрова,

То новый для тебя трофей сооружен — В блистающий ли гроб, средь плесков,

Сия внезапная могила! под венцом,

Сведен с престола золотова —

Рекла: будь им урок и самой смерти след

Сего, протекшего чрез мир стезею правой! Коль пользы с славою в делах не различал — О вождь! для нас твой прах есть Твоих священных дел не тронет разрушенье!

промысла завет; Здесь рок Каменскому конец презренный дал Лишь доброю пленяться славой! Живым лишь только в устрашенье!»

Остается только 14-я строфа, непосредственно обращенная к «преуспевающе¬му» Наполеону:

Так ты, мечтающий вращать земли судьбой, На счастья высоте страшись, непобедимый! Пусть сонмы грозных сил ничто перед тобой! Страшись — не дремлет враг незримый!

В С 4 отбрасывается и последняя 14-я строфа, так как обращение к живому Наполеону к 1835 г. утратило свой смысл: возмездие состоялось. Вместе с тем, осу-ждение наполеонизма как нравственно-философского и общественного явления осталось важным для Жуковского вплоть для создания поэмы «Агасфер».

Отсечение почти половины произведения изменило его жанр. Наполеоновская тема теперь рассматривается в форме философской медитации на тему превратно¬сти не вообще человеческой судьбы, а судьбы наполеоновского героя, у которого «славы блеск лишь бездну украшал». Акцент на морально-философском содержа¬

531

нии объясняет, по мнению Ц. С. Вольпе, перенесение произведения из отдела «Ли-рические стихотворения» в отдел «Элегии» (Стихотворения. Т. 1. С. 362), о пере-кличке пушкинского «Кинжала» с элегией Жуковского см.: Иезуитова. С. 203—204.

Ф. Канунова

Стихотворения («К Эрминии»; «К А*** при подарке Аполлона»; «В альбом») за-писаны Жуковским на одном (последнем) 56-м листе переплетенной черновой тетради (РНБ, оп. 1, № 13) и представляют черновые автографы; судя по всему, они писаны подряд, почти одновременно и не позднее 1809 г. Тем более что и единственное из них, перебеленное самим Жуковским,— «К Эрминии» находится среди стихотворений конца 1809—начала 1810 г.

К Эрминии

(«Трех граций древность признавала!..») (С. 135)

Автографы:

1) РНБ, оп. 1, № 13, л. 56 — черновой, с заглавием: «Подражание».

2) РНБ, оп. 1, № 14, л. 62 об.— беловой, без заглавия.

Копия (РНБ, оп. 2, №2, л. 23) — рукою А. А. Протасовой, с заглавием: «В альбом».

При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: ПСС. Т. 1. С. 56.

Печатается по тексту ПСС, со сверкой по автографу. Датируется: 1809 г.

К А*** при подарке Аполлона

(«Дарю небесного патрона моего…») (С. 135)

Автограф (РНБ, оп. 1,№13,л. 56)— черновой. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: С 10. С. 990.

Печатается по тексту С 10, со сверкой по автографу. Датируется: 1809 г.

Возможно, обращено к пансионскому наставнику, которого Жуковский мог считать своим «земным патроном»,—А. А. Прокоповичу-Антонскому, в доме кото¬рого он жил в Москве в первой половине 1809 г.

532

В альбом

(«Когда неопытной рукою…») (С. 136)

Автографы:

1) РНБ, оп. 1, № 13, л. 56—черновой.

2) РНБ, оп. 2, № 1, л. 28 — черновой, с заглавием: «В альбом после внесения моих стихов»; перечеркнуто.

Копия (РНБ, оп. 2, № 2, л. 24) — рукою А. А. Протасовой, с тем же заглави¬ем; перечеркнуто.

При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: ПСС. Т. 1. С. 56—57.

Печатается по тексту ПСС, со сверкой по автографу. Датируется: 1809 г.

Автограф № 2 завершает подборку стихотворений Жуковского 1806—1808 гг., переписанных рукою М. А. Протасовой, вероятно, для готовящегося собрания стихотворений. Заглавие и обращение «к моей Темире» позволяет считать адреса¬том этого альбомного стихотворения переписчицу — Машу Протасову.

«Прельщать поэзией я дара не имею…»

(С. 136)

Автограф (РНБ, оп. 1, № 13, л. 56) — черновой. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: ПСС. Т. 1. С. 57.

Печатается по тексту ПСС, со сверкой по автографу. Датируется: 1809 г.

«Ты прав, мой друг, ты прав—хвалить ее не смей!..»

(С. 136)

Автограф (РНБ, оп. 1,№13,л. 56) — черновой. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: ПСС. Т. 1. С. 57.

Печатается по тексту ПСС, со сверкой по автографу. Датируется: 1809 г.

Н. Реморова

Плач Людмилы

(«Ангел был он красотою!..») (С. 137)

Автограф (РНБ, оп. 1, № 14, л. 51 об.)—беловой.

Копия (РНБ, оп. 1, № 20, л. 1 об.)—рукою М. А. Протасовой; перечеркнуто. Впервые: ВЕ. 1809. Ч. 47. №20. Октябрь. С. 263—264 —с заглавием: «Плач Людмилы» и подписью: «Ж.»

533

В прижизненные собрания сочинений не входило. Печатается по тексту ВЕ, со сверкой по автографу. Датируется: 1809г.

Основанием для датировки является положение автографа в рукописи — вслед за балладой «Людмила», законченной 14 апреля 1808 г.,— и время первой публи¬кации. Именно в промежуток с апреля 1808 г. по октябрь 1809 г. и могло быть на¬писано стихотворение.

Представляет собой вольный перевод стихотворения Ф. Шиллера «Amalia» (1780). В переложении изменено заглавие, ритмическая организация стиха, коли¬чество строф, появился отсутствующий в оригинале мотив желанной встречи в ином мире, изменен характер образов, передающих своеобразие чувств любящих.

Стихотворение Шиллера — пример несколько риторической и эмоционально форсированной поэзии «бурных гениев», любимый герой которых — могучая лич-ность, ярко и сильно чувствующая, ощущающая свое родство со столь же ярким и бурным миром природы. Героиня «Амалии» — «сильная женщина», оплакиваю¬щая своего героически погибающего возлюбленного. Пафосный стиль, характер¬ный для немецкой штюрмерской литературы, с самого начала задан сравнением погибшего с «ангелом, исполненным блаженства Валгалы» («Schon wie Engel voll Walhallas Wonne…»), в котором совмещены христианские (ангел) и древнесканди¬навские образы: Валгала—царство мертвых для избранных, для погибших в бою героев.

Взгляд погибшего был подобен майскому солнцу («wie Maiensonne»), в небесно голубых глазах его отражалась «лазурная гладь моря» («blauen Spiegelmeer»), а по¬целуи казались «райским прикосновением». И когда души героев, подобные «ис¬полненным небесной гармонии звукам арфы», устремлялись, летели, сливались друг с другом, «земля и небо плавились, как бы разливаясь вокруг любящих» («ЕгсГ und Himmel schwammen // Wie zerronen um die Liebenden!»).

«Плач Людмилы» написан четырехстопным хореем (у Шиллера—пятистоп¬ный и шестистопный) с чередующейся мужской и женской клаузулами, с рифмов¬кой преимущественно открытых слогов (16 из 20) и включает 5 строф (у Шилле¬ра 4). Стихотворение ориентировано на фольклорный жанр причитания и напо¬минает песню.

Образ нежной, любящей героини близок образу Людмилы из одноименной баллады, своеобразным дополнением к которой, вероятно, мыслилось, стихотво¬рение. Необходимо заметить, что в творческом сознании Жуковского-балладника поэтическая система Бюргера, автора «Леноры», переложением которой и стала баллада «Людмила», соотносилась с поэзией Шиллера. Поэтому «Плач Людми¬лы»— это лирический постскриптум к балладе из Бюргера.

Герой «Плача Людмилы» также имеет мало общего с героем «Амалии», он тоже подобен ангелу, но в его христианском варианте: взор его кроток, он всех превос¬ходит величием души. И хотя у Жуковского так же речь идет о райской сладости поцелуя, уподобленного слиянию пламенных струй и святой игре «горних арф», о сиянии цветущего весеннего мира, дарующего влюбленным радость, их чувства

534

элегизированы, представлены в оссианической традиции «непостижимого слия¬нья Восхищенья и тоски», как «сердца сладостные муки».

Стихотворение поэта не удовлетворило, что было причиной невключения его ни в одно прижизненное собрание сочинений. То, что было вполне допустимо для фантастической баллады — свадьба с мертвецом,—то оказалось неприемле¬мым для лирического стихотворения, героиня которого в финале призывает смерть как «души последний свет». Это противоречило и религиозным представ¬лениям, и настроению самого автора, написавшего непосредственно за «Плачем Людмилы» «Песню», где читаем: «Беден тот (…) Кто, сказав: «прости!» надежде, // Взор ко гробу устремил».

Я. Реморова

Песня

(«Счастлив тот, кому забавы…») (С. 137)

Автограф (РНБ, оп. 1, № 14, л. 52) — беловой, без подзаголовка. Копи и:

1) РНБ, оп. 1, № 20, л. 7 — рукою М. А. Протасовой, с подзаголовком: «Подра¬жание немецкой».

2) РНБ, оп. 2, № 2, л. 42 —рукою А. А. Протасовой.

Впервые: ВЕ. 1809. Ч. 47. №18. Сентябрь. С. 92—93—с подзаголовком: «Подражание немецкой» и подписью: «Ж.»

В прижизненных изданиях: С 1—5. В С 1—2 — с датой: «1810»; в С 5 — «1813», без подзаголовка.

Датируется: предположительно вторая половина 1809 г.

Будучи расположено в рукописи под № 56 непосредственно за «Плачем Люд¬милы» (см. автограф), стихотворение полемически перекликается с ним (см. при¬меч. к «Плачу Людмилы»). Время первой публикации и контекст рукописи позво¬ляют говорить о том, что «Песня» была создана не позже сентября 1809 г.

Источник подражания не установлен. Снятие подзаголовка в С 5 свидетельст¬вует о том, что для Жуковского это не имело принципиального значения.

В стихотворении используется традиционный для европейской литературы сюжет о мечте юноши сорвать цветок (чаще всего Розу), составляющий предмет его страсти (средневековый французский «Роман о Розе», стихотворение Гёте «Степная розочка» и др.). Тема преодоления трудностей на пути к достижению цели, в данном случае—жестокого Рока, препятствующего этому,— была для Жу¬ковского глубоко личной, с чем, вероятно, и связано обращение поэта к обработ¬ке данного сюжета, приписанные им Року слова «Не тебе им насладиться; // Не твоим ему доцвесть!» были фактически переложением слов отказа Екатерины Афа¬насьевны в ответ на признание поэта в любви к Маше Протасовой.

Я. Реморова

5i5

К Филалету

(«Где ты, далекий друг? Когда прервем разлуку?..») (С. 138)

Автографы:

1) ПД. Р I, оп. 9, № 87 — черновой, в письме Жуковского к барону И. П. Чер¬касову от 27 июля 1808 г.

2) РНБ, оп. 1, № 15, л. 71—71 об.—черновой. Идентичен № 1.

3) РНБ, оп. 1, № 14, л. 55—56 — беловой, с поправками, не вошедшими ни в одно собрание сочинений.

Копия (РНБ, оп. 1, № 20, л. 9—10) — рукою М. А. Протасовой, с правкой Жу-ковского, с заглавием: «К Филалету».

Впервые: ВЕ. 1809. Ч. 43. № 4. Февраль. С. 284—288 —с заглавием: «К Фила¬лету» и подписью «В. А.»

В прижизненных изданиях: С 1—5 (в С 1—4 отдел «Послания»).

Датируется: 1808—1809 гг. (обоснование см. ниже).

По вопросу о времени написания послания имеется несколько точек зрения. В С 1—3 отнесено к 1808 г., в С 5 указан 1807 г. В общем оглавлении при подготов¬ке к изданию С 5 отнесено к