из 2-й книги (Carmina. II. 3) римского поэта Квинта Горация Флакка (65—8 до н. э.). Жуковский переводил с прозаического подстрочника, пользуясь французским изданием латинского текста, опубликован¬ного en regard с французским переводом (Les Poesies completes d’Horace. Traduites par Batteux et F. Peyrard. T. 1—2. Р., 1803. См.: Описание. № 1339).

Интерес к творческому наследию Горация проявился у Жуковского рано, еще в период его самообразования. Во время эстетических штудий 1805—1811 гг. он, опираясь на статью бреславского проф. И.-К.-Ф. Манзо «О римских сатириках» и «Лицей» Лагарпа, создает конспект по истории и теории сатиры, где раздел о Го-рации, его слоге, соотношении с Ювеналом (параллель Дюсо) занимает существен¬ное место (см.: ПМиЖ. Вып. 17. Томск, 1991. С. 30—35). Творческим развитием этих мыслей становится оригинальная статья «О сатире и сатирах Кантемира» (1810), где особенно подробно говорится о Горациевых сатирах, которые «можно назвать сокровищем опытной нравственности, полезной для всякого, во всякое время, во всех обстоятельствах жизни» и которые «со стороны стихотворной (…) почитаются совершеннейшими из всех нам известных» (Эстетика и критика. С. 201—202). Получает свое развитие и параллель: «Гораций — Ювенал». В эти же годы Жуковский читает послания Горация, в том числе знаменитое «Посла¬ние к Пизонам», с его эстетической рефлексией на тему «поэта и толпы», поэзии

540

«для немногих» (см.: Чупина Г. А. В.А.Жуковский — читатель посланий Горация // Проблемы литературных жанров. Вып. 4. Томск, 1983. С. 172—174). Наконец, в статье «Радамист и Зенобия» (1810) Жуковский формулирует свою позицию пере¬водчика Горация. Он вопрошает: «Пленит ли меня перевод Горациева послания, если переводчик не будет одарен любезным воображением римского поэта, оду¬шевляющим самые обыкновенные мысли его, если не будет ему знакома та при¬влекательная философия, а в сердце его не будет ни той меланхолической нежно¬сти, ни того глубокого чувства натуры, которыми столь часто приводит нас в вос¬хищение Гораций!» (Эстетика и критика. С. 257).

В контексте этих размышлений поэт и обращается к переводу знаменитой оды Горация. Жуковский не сохранил в переводе строфической структуры подлинни¬ка— алкееву строфу, заменив ее четырехстопным ямбом. В целом, опираясь на жизненную философию Горация, идею «aurea mediocritas», Жуковский создает свой вариант горацианства. Сам же принцип жизненной философии Горация чуть позднее, в послании «К Воейкову» («Добро пожаловать, певец…»; 1814), Жуков¬ский выразит поэтической формулой: «Хвала, умеренность златая! // С певцом Ти-бурским восклицал…»

В большом контексте размышлений о философской природе Горация, его ме-ланхолии, дневниковой рефлексии 1805 г., писем, стихотворений 1809—1813 гг. перевод оды Горация «К Делию» «имел важное значение для последующей рус¬ской элегической лирики» (Вацуро. С. 93).

Для самого Жуковского и позднее, в статье «О меланхолии в жизни и поэзии» (1846), Гораций был выражением древнего миросозерцания, а его знаменитый стих: «Carpe diem, quam minimum credula postero» он переводит словами: «Лови, лови летящий час! Он, улетев, не возвратится!» (Эстетика и критика. С. 344).

А. Янушкевич

Моя богиня

(«Какую бессмертную…») (С. 143)

Автограф (РНБ, оп. 1, № 14, л. 90 об.—92)—беловой. Копи и:

1) РНБ, оп. 2, № 1, л. 2—4 об.— рукою М. А. Протасовой, с подзаголовком: «Подражание Гёте».

2) РНБ, оп. 2, № 2, л. 2—4—рукою А. А. Протасовой, с тем же подзаголовком. Впервые: ВЕ. 1809. Ч. 48. №17. Сентябрь. С. 31—33—с подзаголовком:

«Подражание Гёте» и метрической схемой стиха: v—v v—v v. Подпись: «В. Ж.»

В прижизненных изданиях: С 1—5 (в С 3—4 отдел «Смесь»). В С 5 да¬тировано 1809 г.

Датируется: 1809г. на основании расположения автографа в рукописи и времени первой публикации.

Вольное переложение стихотворения Гёте «Meine Gdttin» (из цикла «Оды и гимны»). Жуковский увеличил количество стихов (151 вместо 78 у Гёте) за счет со¬

541

кращения их длины, унифицировал ритм стихотворения, ввел обязательное дак-тилическое окончание и изменил стиль стихотворения, придав образу «богини-Фантазии» оссианические, сентиментально-меланхолические черты (см.: Веселов¬ский. С. 329). Образ богини Фантазии получает свое развитие в последующем творчестве Жуковского (послания к Батюшкову, Вяземскому и В. Л. Пушкину).

Это было первое обращение Жуковского к наследию великого немецкого по¬эта. Как замечает исследователь, «среди немецких переводов Жуковского 18 сти¬хотворных переводов из Гёте занимают второе место после переводов из Шилле¬ра» (Жирмунский В. М. Гёте в русской литературе. Л., 1992. С. 78). Философиче¬ская ода веймарского периода, написанная вольным размером без рифм, получи¬ла у русского поэта своеобразное воплощение и заняла определенное место как в его эстетическом развитии, так и среди экспериментов в области стиха.

Н. Реморова

Путешественник Песня

(«Дней моих еще весною…») (С. 147)

Автографы:

1) РНБ, оп. 1, № 20, л. 3 — черновой, с заглавием: «Путник».

2) РНБ, оп. 1, № 14, л. 65—беловой, с тем же заглавием, без 6-й строфы, кото¬рая вписана другим почерком на полях рукописи.

Копии:

1) РНБ, оп. 2, № 2, л. 38 об.—39—рукою А. А. Протасовой, с заглавием: «Пус-тынник», исправленным рукою Жуковского на «Путешественник».

2) РНБ, оп. 2, № 3, л. 38—41 — рукою В. И. Губарева—с заглавием «Путешест-венник».

Впервые: ВЕ. 1810. Ч. 49. №4. Февраль. С. 288—289—с заглавием: «Путе-шественник» и подписью: «Ж.»

В прижизненных изданиях: С 1—5. В С 1—4—раздел: «Песни и ро¬мансы», с подзаголовком: «Из Шиллера» и датой: «1809»; С 5—с тем же подзаго¬ловком, но датировано 1813 г.

Датируется: вторая половина 1809 г. на основе расположения автографов в рукописи.

Вольный перевод стихотворения Ф. Шиллера «Der Pilgrim» (1803). Жуковский увеличил объем произведения по сравнению с оригиналом на одну строфу: в бе¬ловом автографе № 2 количество строф совпадало, но вписанная на полях 7-я строфа подчеркивала все препятствия, встречавшиеся на пути странника. По мне¬нию комментатора, «Жуковский ослабил аллегоричность подлинника введением реальных подробностей скитания пилигрима» (Стихотворения. Т. 1. С. 371). Но, думается, аллегорическая природа «Путешественника» Жуковского, опирающаяся не только на поэтику «элегической песни» Шиллера, но и на источник этой пес¬ни — «Паломничество пилигрима» английского писателя и проповедника Дж. Бень¬

54*

яна (об этом см>: Вацуро. С. 141), близка к «эстетическому синтезу» эпохи ро-мантизма.

В перевод «Путешественника», отталкиваясь от Шиллера, он включил целый комплекс эстетических идей новой эпохи, формируя символическую лирику своих эстетических манифестов.

На слова стихотворения Жуковского А. А. Плещеев написал романс (Гофман. С. 73).

А. Янушкевич

1810

На смерть семнадцатилетней Эрминии

(«Едва с младенчеством рассталась…») (С. 149)

Автографы:

1) РНБ, оп. 1, № 14, л. 62 об.—беловой.

2) ПД. Р. I, оп. 9, № 236—беловой. Копи и:

1) ПД. Р. I, оп. 42, № 73 — рукою неустановленного лица, в альбоме А. А. Про-тасовой

2) РНБ, оп. 2, № 2, л. 23 — рукою А. А. Протасовой. Идентична автографу. Впервые: ВЕ. 1810. Ч. 49. №3. Февраль. С. 189—190—с подписью: «Ж.» Пе¬репечатано: Муза новейших стихотворцев. М., 1814—без изменений.

В прижизненных изданиях: С 1—5 (в С 1—4 отдел «Смесь») с заглави¬ем: «На смерть Эрминии» и подзаголовком: «Подражание»; С 5 — с заглавием: «На смерть семнадцатилетней Эрминии», без подзаголовка и с датой: «1809».

Датируется: начало января 1810 г. (обоснование см. ниже).

Несмотря на связь стихотворения с литературной традицией, прежде всего с сонетами Петрарки на смерть Лауры (см.: Титаренко С. Д. Ф. Петрарка и рус¬ский сонет конца XVIII — первой трети XIX вв. // ПМиЖ. Вып. 11. Томск, 1985. С. 87—92) и подзаголовок «Подражание» в С 1—4, по всей вероятности, его созда¬ние было вызвано конкретным поводом — смертью семнадцатилетней танцовщи¬цы Санкт-Петербургского Имп. театра Марии Даниловой (1793 — 8 января 1810). На ее смерть, которая потрясла современников, откликнулись многие поэты, в том числе Карамзин, Милонов. Измайлов. На страницах ВЕ появляются два по¬этических отклика—К. Н. Батюшкова («Стихи на смерть Даниловой, танцовщи¬цы С. Петербургского Императорского театра»; ВЕ. 1810. Ч. 50. №7. Апрель. С. 189) и Н. И. Гнедича («На смерть Даниловой»; ВЕ. 1810. Ч. 51. № 10. Май. С. 124).

В письме к Гнедичу от мая 1810 г. Батюшков сообщает: «Жуковский благода¬рит тебя за стихи, и впрямь „На смерть Даниловой» прекрасны, они будут напе¬

543

чатаны в 1-м №» (Батюшков. Т. 2. С. 135). Не совсем понятно, о каком 1-м № идет речь (в мае уже вышел № 9), но очевидно, что Жуковский как соредактор ВЕ был хорошо осведомлен о произведениях своих друзей, посвященных одному и тому же событию.

Возможно, поэтому он, не вступая с ними в соревнование, придал стихотворе¬нию характер поэтического обобщения и определенной условности и в этом смысле сделал его как бы эпиграфом к последующим публикациям «На смерть Даниловой».

А. Янушкевич

К Б(лудов)у Послание

(«Веселого пути…») (С. 149)

Автограф (РНБ, оп. 1, № 14, л 63—64) — беловой, с незначительной прав¬кой, с нумерацией стихов карандашом по пять строк, с заглавием: «К Блудову. При его отъезде в армию».

Впервые: ВЕ. 1810. Ч. 50. №5. Март. С. 33—36—с заглавием: «К***. При отъезде его в армию» и подписью: «Ж.»

В прижизненных изданиях: С 1—5 (в С 1—4отдел «Послания»). В С 5— с заглавием «К Б…у. Послание»; датировано 1809 г.

Датируется: февраль 1810 г. (обоснование см. ниже).

О времени написания послания существуют две точки зрения. В С 1—3 и С 5 оно отнесено к 1809 г. В «Общем оглавлении» тоже указан 1809 г. (Матяш. С. 154). В 6—7 датируется 1809 г. Лишь в С 8 впервые упоминается 1810 г. как год воз¬можного написания послания со следующим примечанием: «(…) стихи могли быть написаны никак не ранее февраля 1810 г. Граф Н. М. Каменский только в этом месяце назначен главнокомандующим армией, действовавшей против турок, и, отправляясь к ней, взял Блудова Начальником своей канцелярии. В марте 1810 г. они прибыли в Яссы» (Т. 1. С. 514) И далее в С 9—10, в ПСС, в современ¬ных изд. стихотворение датируется 1810 г.

Адресатом послания является Дмитрий Николаевич Блудов (1785—1864), близкий друг Жуковского, двоюродный племянник Г. Р. Державина, двоюрод¬ный брат В. А. Озерова, общественный деятель и литератор. В июле 1800 г. он по¬ступил на службу в Московский архив Коллегии иностранных дел и сблизился с московскими литераторами. Д. В. Дашков познакомил его с Жуковским. Блудов и Жуковский несли совместное дежурство при входе на Кремлевскую площадь в са¬мый день коронации Александра I и впоследствии любили вспоминать об этом (см.: Ковалевский Е. Граф Блудов и его время. СПб., 1866. С. 24). После переезда в 1802 г. Блудова в Петербург Жуковский переписывается с ним, а в марте-апреле 1805 г. вместе с Александром Тургеневым живет в его квартире «против Вла¬димирской церкви, в доме, принадлежавшем генералу Варлонту» (см.: Иезуито-

544

ва Р. В. Жуковский в Петербурге. Л., 1976. С. 31—34). В период подготовки и ре-дакторства ВЕ Жуковский неоднократно обращается к Блудову с просьбой о со-трудничестве, высоко ценя его эстетический вкус (см.: РА. 1900. № 9. С. 5; ПЖТ. С. 35, 37, 38). В письмах этого периода поэт часто упоминает о любви Блудова к княжне Анне