номер вышел из печати лишь в середине марта 1813 г. Отдельное же изд., подготовленное А. И. Тургеневым, появилось в самом начале февраля: уже 4 февраля издатель сообщал П. А. Вяземскому: «Сего¬дня выйдут из печати стихи его» (РА. 1866. Стб. 254), а в «Прибавлениях» к № 14 «СПб. ведомостей» от 18 февраля появилось^объявление о том, что «у книгопро¬давца Ивана Глазунова продается вновь вышедшая книга: Певец во стане русских воинов. Соч. Василия Жуковского». Поэтому вопрос о первой публикации «Пев¬ца…» следует решить в пользу отдельного (тургеневского) изд.

Данное уточнение актуализирует гипотезу П. А. Ефремова о существовании еще более раннего издания «Певца…», относящегося к 1812 г. и сделанного «в во¬енно-походной канцелярии кн. Смоленского» (С. 7. Т. 1. С. 501). Несмотря на то, что это изд. до сих пор не обнаружено, свидетельства многих мемуаристов о чте¬нии и обсуждении «Певца…» в конце 1812 — самом начале 1813 гг. (см., напр.: со¬общение И. И. Лажечникова от 20 дек. 1812 г.—Лажечников И. И. Походные за¬писки русского офицера 1812, 1814 и 1815 годов. М.,1836. С. 69; Ф. Н. Глинки от 18 дек. 1812 г.— Глинка Ф. Н. Письма русского офицера. М.,1985. С. 179; А. Е. Из¬майлова из его письма Н. Ф. Грамматину от 13 янв. 1813 г.— БЗ. 1859. № 14. Стб. 418) позволяют говорить о возможности его существования, так как столь широкое распространение стих. Жуковского в списках кажется маловероятным, особенно в условиях военного времени.

Время создания «Певца…» связано с его творческой историей. Первоначаль¬ный подзаголовок: «Писано после отдачи Москвы перед сражением при Тарути¬не», имеющийся в беловом автографе и затем перешедший в примечания, опреде¬ляет лишь начало работы Жуковского над стихотворением: первые числа сентяб¬ря (отдача Москвы) — 6 окт. 1812 г. (сражение при Тарутине). Однако черновой автограф содержит еще две хронологические пометы: после ст. 92 «Какое сердце не дрожит, тебя благословляя» — «Октября 13. Чернь» (л. 7) и нал. 23 — «Кончено 20 октября». Так как первоначальный вариант содержал более 500 ст., то пометы

596

позволяют говорить об основной работе над текстом первого изд. в течение ок¬тября 1812 г.

Говоря о времени написания «Певца…», необходимо учитывать один из эпизо¬дов военной службы Жуковского, ставший известным лишь в последнее время (см.: Власов В. А. Певец русской славы // Орловская правда. 1983. № 33 (18304) от 9 февр. С. 3; Афанасьев. С. 128; Иезуитова. С. 144—146). Речь идет о посещении поэтом Орла и Черни в сент.-окт. 1812 г., что было связано с его служебными по¬ручениями. Именно это обстоятельство и определило появление в черновом авто¬графе пометы: «Чернь» (имение А. А. Плещеева). В обнаруженной дневниковой записи Маши Протасовой от конца окт. 1812 г. сообщается о чтении только что законченного варианта «Певца…»: «Приехал человек Плещеевых и привез стихи Жуковского, которые бесподобны, и мы перечитывали их раз десять» (Афанасьев. С. 131).

Работа над текстом «Певца…» продолжалась и позднее. 20 февр. 1813 г. И. И. Дмитриев в письме Жуковскому по получении экземпляра отдельного (тур¬геневского) изд. говорит о желании вдовствующей имп. Марии Федоровны «сде¬лать ей второе издание» и высказывает собственную просьбу, «чтоб вы позволили мне препоручить кому-либо из моих знакомцев припечатать в конце пиесы лег¬кие исторические примечания, иные даже необходимые» (Сочинения И. И. Дмит¬риева. СПб., 1893. Т. 2. С. 217). Жуковский принял это предложение, внеся суще¬ственные дополнения в текст стихотворения, добавив 122 ст. в строфы, касающие¬ся характеристики полководцев и героев Отечественной войны 1812 г. Кроме то¬го, вместе с сослуживцем И. И. Дмитриева в Министерстве юстиции, будущим ар-замасцем и другом, Д. В. Дашковым (1788—1839), он подготовил для этого изд. специальные примечания: всего 15 (9 подписаны «Д. Д.» и принадлежат Дашко¬ву; остальные, без подписи,—Жуковскому).

Это второе отдельное (дмитриевское) изд. (СПб., 1813; Ц. р.—12 мая 1813 г.) появилось в 20-х числах октября. Жуковский хотел предпослать ему поэтическое послание к имп. Марии Федоровне «Мой слабый дар царица одобряет…», но, по словам И. И. Дмитриева, «государыня не благоволила позволить ее [дедикацию] напечатать при вашем сочинении» (Сочинения И. И. Дмитриева. Т. 2. С. 219). Послание было напечатано отдельно (ВЕ. 1814. Ч. 73. №4). Императрица велела напечатать 300 экз. «Певца…» на ее счет в пользу автора и наградила Жуковского перстнем (РА. 1871. Стб. 421).

Издание вышло двумя тиражами: первый — с виньеткою и кашкою, выполнен-ными художниками М. и И. Ивановыми по рисункам А. Н. Оленина; второй — без виньеток. По словам П. А. Ефремова, было и 3-е изд., с нотами Д. С. Бортнянско-го (С 7. Т. 1. С. 501), но оно до сих пор не обнаружено, хотя известен автограф партитуры Бортнянского (см.: Ковалев К. Бортнянский. М.,1989. Вклейка 3 меж¬ду с. 240—241).

Как известно из письма Жуковского к А. И. Тургеневу от последней трети 1813 г., автор «Певца…» был доволен виньетками ко второму изд. и просил Турге¬нева переслать Оленину благодарственное письмо (ПЖТ. С. 105). Характер винь¬етки так описал К. Н. Батюшков в письме к Жуковскому от 30 июня 1813 г.:

597

«…изображен вдали стан при лунном сиянии и в облаках тени Петра, Суворова и Святослава, гениев России. Твои куплеты подали идею рисунка…» (Батюшков. Т. 2. С. 253—254). На концовке-кашке, по словам самого Оленина, «…изображен русский Геркулес, около него двуглавый орел, поразивший змеевидное чудовище, на помощь орлу спешат «Гарпия в виде глада» и «Мщение в виде мраза» (РБ. 1912. Ноябрь—декабрь. С. 49).

Текст этого изд. стал основой для всех последующих прижизненных публика¬ций (см.: 1—5), с сохранением примечаний в конце тома (их полный текст см. ни¬же, в составе реального комментария). Существует еще одна не учтенная ком¬ментаторами публикация «Певца…» в «Собрании стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году» (М.,1814. 4.1. С. 38—58, с подписью: В.Жуковский; ц. р.—13 апр. 1814; вышло в свет не позже октября 1814 г.). Текст этой публика¬ции содержит 568 ст. и отличается как от первого, так и от второго изд., являясь промежуточным звеном между ними. Все пять построчных замечаний на с. 43, 46, 47, 48 принадлежат автору стихотворения; примечания Д. Дашкова отсутствуют.

В 1837 г. появилось еще одно отдельное изд. «Певца…» с музыкой А. Н. Вер-стовского, с сокращениями, вызванными распределением стихов для поющих го¬лосов (Стихотворения. Т. 1. С. 364).

Характер работы Жуковского над текстом «Певца…» показывает, что он «дора-батывал его в 1812—1814 гг. и что в процессе работы он ввел много новых строф и „пересадил» ряд генералов из одних строф в другие» (Стихотворения. Т. 1. С. 365). Но подобные «пересадки», а также расширение и сужение характеристик, изъятие одних и добавление других, весь ход переработки текста невозможно объяснить только «зависимостью от непрерывных военных переоценок репута¬ций» (Стихотворения. Т. 1. С. 367), хотя подобная зависимость и существовала. Так, в цит. выше письме к А. И. Тургеневу Жуковский сообщает: «Певца ты напе¬чатал в Петербурге. Я некоторые места поправил, и жаль, если твой экземпляр напечатан по старому стилю; жаль, если в этом экземпляре остался Чичагов, кото¬рого я выкинул после той проказы, которую он с нами сыграл на переходе Бере¬зиной» (ПЖТ. С. 98). В письме к Д. Н. Блудову от начала 1815 г. Жуковский гово¬рит и о некоторых этических принципах, связанных с теми или иными конкрет¬ными оценками: «Строгонов достоин хвалы менее Дибича, Сабанеева и Ламберта и всех прочих; но об нем было написано; но он дрался; но он также принадлежит по храбрости и по имени к 1812 г. Оставить его имя в стихе из уважения к этой храбрости (без всяких личных видов), потом выбрасывать это имя из уважения к толкам людей (…) будет мерзко! Если б надобно было писать Певца теперь, то, ве¬роятно, явились бы в нем имена, выбранные с большею строгостью; но он напи-сан— пусть все, что в нем есть, в нем и останется. Прибавленные строфы дают ему вялость—согласен! И лучше, когда бы их не было! Но они уже есть, и я не имею права уничтожить их… Все имена, стоящие в Певце, внесены в него тогда, когда я был в деревне (и имя Строгонова также); личных видов во мне вам предполагать невозможно; до других же дела нет» (Отчет Имп. Публичной библиотеки за 1887 г. С. 216).

598

Но особенности характеристик героев войны, принципы их отбора (например, прославление Кутузова и полное отсутствие имени Барклая) невозможно объяс¬нить только зависимостью Жуковского от отечественной «официозной литерату¬ры» (История русской литературы. М., 1941. Т. 5. С. 370). По мнению Ю. М. Лот-мана, «для времени Тарутинского лагеря подобные настроения свойственны бы¬ли именно атмосфере ставки Кутузова, а не духу правительственной интерпрета¬ции событий» (Лотман Ю. М. Андрей Сергеевич Кайсаров и литературно-общест¬венная борьба его времени. Тарту, 1958. С. 188).

Вопрос о поэтической традиции «Певца…» неоднократно возникал в критике и литературоведении. Еще Ц. Вольпе говорил о том, что Жуковский «в качестве образцов для себя выдвигает представителей классической одической поэзии: Петрова, Ломоносова, Державина», что «нетрудно было бы установить и влияние на „Певца» одической поэзии XVIII в.». Он же говорит о «несомненной связи „Певца во стане» с аналогичной патриотической песней Томаса Грея „The Bard», с шиллеровской „Песнью к радости» (,Лп die Freude»)», опираясь на суждение С. Шевырева (История русской литературы. Т. 5. С. 370). Ю. М. Лотман считает гораздо более вероятным то, что «Жуковский учел опыты по созданию образцов гражданской поэзии его друзьями из Дружеского литературного общества и, в ча¬стности, Мерзляковым…» (Указ. соч. С. 188). Н. Б. Реморова отмечает связь «Пев¬ца…» с «Песнями гренадера» и в целом с книгой «Прусских военных песен» («Preus-sische Kriegslieder») И. В. Л. Глейма (ПМиЖ. Вып. 13. Томск, 1986. С. 81—88), а Л. М. Аринштейн (Ж. и русская культура. Л.,1987. С. 311—322) выдвигает предпо¬ложение о связи «Певца…» с поэмой Р. Саути «Поход на Москву» («The March to Moscow»).

Столь же противоречивы определения жанровой специфики «Певца…»: от по-хвальной оды и кантаты до поэмы, баллады и элегии (см.: Янушкевич А. С. Жан¬ровый состав лирики Отечественной войны 1812 года и «Певец во стане русских воинов» В. А. Жуковского// ПМиЖ. Вып. 9. Томск, 1983. С. 16).

Однако уже современники почувствовали принципиальное новаторство «рус¬ского Тиртея» и особое значение «Певца…» для русской поэзии и русского обще¬ственного сознания. Одним из первых подробную оценку стихотворения дал И. И. Лажечников в дневниковой записи от 20 дек. 1812 г., афористически резю¬мируя: «Певец во стане русских сделал эпоху в Русской словесности и — в сердцах воинов!» (Указ. соч. С. 74). Ему вторил В. Л. Пушкин: «Певец во стане русских воинов» есть, по моему