убедительно подтверждаются и датой ц. р. той час¬ти ВЕ, в которой впервые оно было напечатано: «19 декабря 1813 г.» Думается, в конце 1813 г. и было написано стихотворение.

Несомненно, что стихотворение имеет автобиографический исповедальный ха-рактер. Видимо, как слишком личное, оно никогда не включалось поэтом ни в од¬но прижизненное собрание сочинений. Характер стиха, его название и выражен¬ная в нем жизненная позиция говорят о его связи с идеями горацианской филосо¬фии (см.: Вацуро. С. 93).

И. Поплавская

(Стихи, читанные в Муратове на Новый 1814 год)

(«Друзья, я восемьсот…») (С. 293)

Автограф (ПД. Р. I, оп. 9, №31) — черновой, без заглавия. При жизни Жуковского не печаталось.

21 — 536

641

Впервые: РА. 1877. Т. 2. № 7. С. 365 (ст. 1—4 и 9—12 —с неточностями). Впервые полностью: РБ. 1915. С. 30—31. Публикация Н. В. Соловьева. Печатается по РБ, со сверкой по автографу. Датируется: 31 декабря 1813 г.

В мемуарной литературе о Жуковском сохранилось следующее описание этого праздника: «Декабрь подходил к исходу; собирались встретить весело Новый год. Жуковский приготовил стихи. Увеселения начались с игр и жмурок. Бегая друг за дружкой, молодые люди поглядывали, в ожидании сюрприза, на таинственный занавес, прикрепленный между двух колонн, поддерживающих переходы верх¬них этажей через большую высокую залу. В данную минуту занавес поднялся, и перед зрителями явился Янус. На его затылке была надета маска старика; голову окружала бумага, вырезанная короной; над лбом было написано крупными буква¬ми число истекшего 1813, над молодым лицом стояла цифра 1814. Обе надписи были освещены посредством огарка, прикрепленного к голове Римского бога. (…) Старик Янус поклонился обществу и промолвил: [далее ст. 1—4]. Потом он обер¬нулся к публике молодым своим лицом и продолжал: [далее ст. 9—12]. В ответ на слова Януса прозвучала полночь, выпили шампанское и сели за ужин» (Толыче-ва Т. (Е. В. Новосильцева). Рассказы и анекдоты // РА. 1877. Т. 2. № 7. С. 365).

Н. В. Соловьев приводит дневниковую запись А. Ф. Воейкова, сделанную им на полях книги «Сочинения И. И. Дмитриева»: «18 1/1 14, Встретил Орловской губернии в селе Муратове очень приятно в доме Катерины Афанасьевны Протасо¬вой. У нее тогда были Александр Алексеевич Плещеев с супругою своей Анной Ивановной, Нина Петровна [имеется в виду Анна Петровна.— О. Л.], Авдотья Петровна и Катерина Петровна Юшковы. Семейство К. А. Прот.(асовой) состав¬ляют Мария Андреевна, Александра Андреевна и Жуковский. Мне должно было быть очень весело в сем раю, обитаемом ангелами, но… Ой peut оп etre mieux qu’au sein de sa famille? [Где может быть лучше, чем в своей семье?—фр.], и я ино¬гда задумывался, даже грустил» (РБ. 1915. № 1. С. 29). Список присутствовавших на празднике лиц также сохранился на полях рукописи стихотворения Жуковско¬го и воспроизведен Н. В. Соловьевым в примечании к его тексту. Кроме упомяну¬тых Воейковым лиц, в списке Жуковского отмечены еще Букильон (управляющий имением Большая Чернь), доктор Фриоф (см. о нем в примеч. к стих. (А. А. Воей¬ковой) «Не имею я кирхгофа») и пленный французский военный врач Фор, жив¬ший в имении Плещеевых.

Ст. 17—18. Веселый есть приют II Близ Волховской дороги…— Имение А. А. Пле-щеева Большая Чернь Волховского уезда Орловской губернии.

Ст. 27. Вам Жучка в епанчи…— Здесь Жуковский имеет в виду себя самого.

Ст. 29—30. И будет Суринам II Убежищ веселья…— Суринам — каламбурное до-машнее обыгрывание названия села Сурьянино (Сурьяново, Сурьяниново), от французского souris (улыбнись) — нам. Сурьянино находилось в 25 верстах от Му-ратова и принадлежало А. А. Плещееву (см. примеч. к стих. «Речь»). Около сере¬дины 1813 г. Сурьянино купила Е. А. Протасова. Муратовская и долбинская моло¬дежь, сочувствовавшая любви Жуковского и Маши Протасовой, предполагала,

642

что Жуковский с Машей поселятся там после свадьбы. Сам Жуковский тоже меч¬тал о «Суринамской жизни» и в какой-то момент хотел, чтобы в его обители сча¬стья поселилась и чета Воейковых: в письме А. Ф. Воейкову от 20 февраля 1814 г. Жуковский высказывает это пожелание: «Мы с тобою будем трудиться там, в Су-ринамском уголке (…). Брат, брат! вообрази нашу Суринамскую жизнь, вообрази наш тесный союз, наше спокойствие, основанное на душевной тишине и озарен¬ное душевными радостями…» (РА. 1900. Т. 3. № 9. С. 26). После неудачи весенне¬го сватовства Жуковского словосочетание «Сурьяновские планы» стало обозначать несбыточные надежды на семейное счастье: «Только прошу не прыгать и не стро¬ить Сурьяновских планов. Ничего нет»,— писал он А. П. Киреевской после свадь¬бы Воейкова, в июле 1814 г. (РС. 1883. Т. 37. № 2. С. 446). Летом 1815 г. Сурьяни¬но было продано, чтобы расплатиться с долгами Воейкова (см. письмо к А. Ф. Во¬ейкову от 19-22 августа 1815 г.// Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского до¬ма. 1980. Л., 1984. С. 99. Публикация Р. В. Иезуитовой). Сам каламбур Сурьяни¬но— Суринам («улыбнись нам») принадлежит Е. А. Протасовой. На этот каламбур А. А. Плещеев написал следующий французский экспромт:

Soiirianino qui dira —

Dix копеек рауега,

Mais qui dira Souri — nam,

Fera plaisir a Madame (PC. 1883. T. 37. № 2. C. 446).

Перевод: Кто скажет Сурьянино, тот заплатит десять копеек. Но кто скажет Суринам, доставит удовольствие Мадам (фр.).

Ст. 61—67. Вдохновенная котлетка ~ И с горчицею утенок…— Н. В. Соловьев приводит сохранившееся в рукописи Жуковского меню новогоднего ужина, запи-санное его рукою, карандашом, по левому полю страницы: «Поросенок, колбаса, сосиски, горчица, икра, яичница» (РБ. 1915. № 1. С. 31).

О. Лебедева

1814

Письмо к ***

(«Я сам, мой друг, не понимаю…») (С. 296)

Автограф (ПД. Р. I, оп. 9, № 51) — беловой. При жизни Жуковского не печаталось.

Впервые: РВ. 1859. Т. 22. С. 598—600 —с датой: «4 января 1814». Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по автографу. Датируется: 4 января 1814 г.

В редакционном примечании к первой публикации сообщается: «Стихотворе¬ние это есть частное письмо В. А. Жуковского, не назначавшееся к печати. За дос-

21′

643

тавление его из бумаг особы, к которой оно было адресовано, мы обязаны благо-дарностью В. А. Норову, родственнику ее».

Владимир Андреевич Норов, о котором идет речь, был зятем племянницы Жуковского Авдотьи Николаевны Арбеневой. Именно к ней было обращено из-вестное стихотворное послание «Рассудку глаз! другой воображенью!», написан¬ное 16 июля 1812 г. и при жизни не публиковавшееся (см. примеч «К А. Н. Ар¬беневой»).

В конце 1813 г. Жуковский возлагал надежду на ее помощь в деле женитьбы на Маше Протасовой. В письме от 15 декабря 1813 г. он называет ее «милым и ис¬тинным другом» и добавляет: «У меня еще сидит в голове и стихотворное к вам послание; но стихи пишутся тогда только, когда на душе ясно; на моей душе часто и очень часто сумерки» (РА. 1883. № 2. С. 309). По всей вероятности, послание «Я сам, мой друг, не понимаю…» и стало реализацией этого замысла. Подробнее см.: Касаткина В. Н. Адресат стихотворения В. А. Жуковского «Письмо к ***» («Я сам, мой друг, не понимаю…») // От Карамзина до Чехова. Томск, 1992. С. 94—105.

А. Янушкевич

(Тост)

(«Земным сопутникам, друзьям!..») (С. 297)

Автограф (ПД. Р. 1,оп. 9, №21а—21г) — беловой. Копия (ПД. Р. 1, оп. 9, № 21е) — рукою неизвестного лица. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: Соловьев. Т. 2. С. 127—128.

Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по автографу. Датируется: 6 января 1814 г.

Стихотворение представляет собой тост, произнесенный Жуковским на празд¬нике, посвященном годовщине его возвращения из армии (6 января 1813 г.), ко¬торый А. А. Плещеев дал в своем имении Большая Чернь 16 января 1814 г. Со¬хранилась дневниковая запись А. Ф. Воейкова, описывающего этот праздник: «18 1/16 14, в Черни, деревне А. А. Плещеева. Двойной праздник: fete des rois [Бо¬гоявление, Крещение—6 января] и возврат Жук.(овского) из армии в прошлом году. Меня выбрали в короли бобов. А. И. Плещеева пела „Светлану» с оркестром (…). За ужином все кроме меня подпили; пито за здоровье Ангела-хранителя Жу¬ковского, за любовь и дружбу. Горациянский ужин! благородное пьянство! изящ¬ные дурачества!» (цит. по: РБ. 1915. № 1. С. 33). Несмотря на то, что дневниковая запись Воейкова помечена 16 января, совпадение дат возвращения Жуковского из армии и праздника Крещения — 6 января — позволяет отнести «двойной празд¬ник» в Черни к 6 января и этим же днем датировать стихотворение.

Сохранился и текст стихотворного тоста, произнесенного на этом празднике А. Ф. Воейковым:

Ура, сегодня твой возврат С полей отмщения и крови,

644

Под сень и дружбы и любови, Поэт наш милый, милый брат. Скажи, средь ужасов хранимый Какого Ангела рукой Ты возвратился невредимый? Скажи, кто смерть смягчил мольбой? Кто небо умолил слезами Принять тебя в покров святой? Сей добрый гений, твой спаситель, Твой Бог нам будет божеством. Ему, друзья, бокал с вином! Ура! Жуковского хранитель!

(РА. 1912. Т. 1. № 3. С. 417—418; ср.: ПД. Р. I, оп. 42, № 2, л. 6).

Французские строфы тоста Жуковского написаны А. А. Плещеевым. В русских строфах, посвященных дружбе и любви, очевидно варьирование словесно-смысло¬вых мотивов, метрики и строфики «Певца во стане русских воинов».

Ст. 9—16. Ami, ton retour ~ pour notre tendresse.— Перевод:

Друг, твое возвращение шестого [января]

Все еще воодушевляет нас

Этот день, бывший счастливым для всех,

Стал счастливым концом твоего отсутствия.

Выпьем, выпьем! чтобы наш друг

Разделил наше упоение;

Все дни, проведенные с ним,

Подобны шестому для нашей нежности (gf)p.).

Ст. 25—32. Contre le sort ~ ип bonheur ежоге! — Перевод:

Воодушевившись против судьбы, Изгоним неправедный гнев! Мы любим, мы любимы! Дети! благословим нашего отца! Дружба для всех людей Сияет, словно заря, Делить и самые горести — Не есть ли это счастье! (фр.).

О. Лебедева

«Кто б ни был ты—зефир, певец иль чародей!..»

(С. 298)

Автограф (РНБ, оп. 1,№ 14, л. 28) — беловой, с датой: «1814. 12 генваря». При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: ПСС. Т. 2. С. 37.

645

Печатается по тексту ПСС, со сверкой по автографу. Датируется: 12 января 1814 г.

Стихотворение было опубликовано вторично П. И. Бартеневым по другому, несохранившемуся автографу в альбоме А.А.Воейковой 1814г. («Из альбома «Светланы»: Извлечения из альбома А.А.Протасовой 1814г. // РА. 1912. Т. 1. № 3. С. 414—415). Эта публикация позволяет восстановить творческую историю стихотворения. Жуковский написал его в ответ на следующее стихотворное посвя-щение А. Ф. Воейкова «К Екатерине Афанасьевне (Протасовой)»:

Цветами счастия, ума, высоких чувств,

Природы и искусств

Осыпавшей тебя Судьбине

Угодно было дать двух граций — дочерей

И отказать тебе в любезном сыне.

Но Благость щедрою десницею своей

Жуковского тебе усыновила,

И в нем вознаградила.

Он нежный сын. Нет, он нежнее сыновей,

Пример почтенья, послушанья.

Сын есть дар случая, а он любви твоей

И твоего избранья.

Р. S. Сии стихи написаны безымянным автором, принесены зефиром, высочайше одоб¬рены и внесены за скрепою в разрядную книгу. Контрасигнировал А. Воейков (РА. 1912.