примечание к этой строке: «Моро». Моро Жан Виктор (1763—1813) — французский военачальник, генерал. Будучи противником едино-личной диктатуры Бонапарта, удалился от службы, поддерживал отношения с оп-позиционными кругами (роялистами). Эмигрировал в США. В 1813 г. по пригла-шению императора Александра I возвратился в Европу и стал советником при штабе союзных армий. 27 августа 1813 г. смертельно ранен в Дрезденском сра¬жении.

Ст. 247—248. Как всколебалися Тевтонов племена! IIК ним Герман с норда нес свобо¬ды знамена…—Тевтоны — германские племена, обозначение германцев вообще. Имеется в виду Пруссия, которая 28 февраля 1814 г. заключила союз с Россией против наполеоновской Франции.

Ст. 253. О славный Кульмский бой! о доблесть Славянина!..— Кульм — населенный пункт в Чехии, возле которого 17—18 августа 1813 г. произошло сражение между Богемской союзной армией под командованием М. Б. Барклая-де-Толли и фран¬цузским корпусом генерала Д. Вандама. Здесь французская армия потерпела по¬ражение и начала отход к Лейпцигу.

Ст. 272. Союза мстителей младой Агамемнон…— В греческой мифологии сын Ат-рея и Аэропы, микенский царь, предводитель греческого войска во время Троян¬ской войны. Здесь имеется в виду Александр I.

Ст. 278. И загорелся день… Бог грянул… пал губитель!…— Здесь говорится о лейпцигском сражении 16—19 октября 1813 г. в войне России, Австрии, Пруссии и Швеции против наполеоновской Франции, которое завершилось разгромом

74

французской армии. В результате Франция лишилась всех территориальных за-воеваний в Европе, что привело в освобождению Германии и Голландии от напо-леоновских войск и образованию Рейнского союза.

Ст. 296. Гром Русский берега Секваны огласил…—Секваны — одно из кельтских племен, жившее в Центральной Европе. Здесь—древнеримское название реки Сены.

Ст. 304. По стогнам радостным ряды Его полков…— Площади, улицы в городе.

Ст. 312—325. Коленопреклонен, на страшном месте том ~ И звучно грянуло: вос-креснул Искупитель!..— К последнему стиху в отдельном издании послания Жуков-ский сделал примечание: «Известно, что торжественное молебствие Российской армии совершено было в день Светлого Воскресения на той площади, где погиб Людовик XVI». Речь идет о событии 29 марта (10 апреля) 1814 г. в Париже, кото¬рое Александр I расценивал как «апофеоз русской славы между иноплеменника¬ми», как «духовное наше торжество» (цит. по: Шильдер Н. К. Император Алек¬сандр Первый. Его жизнь и царствование. СПб., 1898. Т. 3. С. 223).

Ст. 329—330. И гордо по зыбям потек от Альбиона // Спасительный корабль, не-сущий кровь Бурбона…— Речь идет о возвращении из Англии Людовика XVIII (1755—1824), французского короля в 1814—1815 и 1815—1824 гг. из династии Бурбонов, родного брата казненного Людовика XVI. Альбион—древнее кельт¬ское название Британских островов.

Ст. 360—364. Когда, свершивший все, ко храму приступил ~ Предтеча в славе Твой, герой спасенья спит?..— Здесь: Казанский собор в Петербурге и погребенный в нем Кутузов.

Ст. 379. Обьемлет пред Тобой тот усыпленный храм…— Собор в Петропавлов¬ской крепости, где погребен Петр I.

Ст. 431. Пенатам посвятив изрубленный свой щит…— В римск. мифологии боже-ства— хранители дома.

Ст. 465. Предстатель за Царей народ у Провиденья…— Нелединский-Мелецкий говорил об этом стихе: «Этот стих, встречающийся раз в столетие; который делает честь веку и дает ему особенный характер» (цит. по: Ларионова Е. О. Указ. соч. С. 80).

Ст. 481. Здесь, окружая Твой престол, Благословенный…—Титул «Благословенный» был предложен Александру I Святым Синодом, Государственным Советом и Се¬натом 30 июля 1814 г., но император его отклонил (см. об этом: Загарин. С. 173).

И. Поплавская

«Ноябрь, зимы посол, подчас лихой старик…»

(С. 378)

Автограф неизвестен.

При жизни Жуковского не печаталось.

В первые: С 8. Т. 1. С. 447—449—с заглавием: «Ноябрь».

Печатается по тексту первой публикации.

Датируется: 7—11 ноября 1814 г.

7i6

Стихотворение написано, вероятно, в связи с бракосочетанием В. А. Азбукина и Е. П. Юшковой, младшей сестры А. П. Киреевской. Свадьба состоялась в Туле, в первых числах ноября (Жуковский посвятил этому событию шутливое стих. «Лю¬бовная карусель…», написанное 20 ноября 1814 г.— см. цримеч.). Как явствует из хронологической росписи долбинских стихотворений (РНБ, оп. 1, № 77, л. 1) и из текстов стихотворений, посвященных свадьбе, Жуковский на венчании не присут-ствовал и остался в Долбине. 31 октября — 4 ноября он гостил в Черни у Плещее¬вых, 6 ноября был в Володькове у Черкасовых, 7—11 ноября провел в Долбине, а под датой «12 (ноября)» записано: «В Белеве» (ср.: «И вас уже встречать готовится в Белеве»). Вероятно, он выехал в Белев навстречу возвращающимся со свадьбы родственникам. Таким образом, наиболее вероятное время создания стихотворе¬ния—это 7—11 ноября 1814 г., что подтверждает и контекст публикации в С 8: вместе с посланиями к П. А. Вяземскому от 7—9 ноября. Местонахождение руко¬писи, имевшейся в распоряжении П. А. Ефремова, установить не удалось: в тетра¬дях «Долбинских стихотворений» автограф текста не обнаружен.

О. Лебедева

Теон и Эсхин

(«Эсхин возвращался к Пенатам своим…») (С. 380)

Автографы:

1) РНБ, оп. 1, № 78, л. 28 — набросок плана, с зачеркнутым заглавием: «Абда-ла и Мирза», которое перешло из списков предполагаемых сочинений (Там же. Л. 36 об.). Сверху зачеркнутого заглавия — «Теон и Эсхин».

2) РГАЛИ, оп. 1, № 13, л. 14 об.— черновой набросок ст. 1—7, отличных от окончательного текста (см. ниже); в рукописи — за автографом «Младенца», дати-руемым 17 ноября.

3) РГАЛИ, оп. 3, №8, л. 13—14—черновой полный текст, с первоначальным заглавием: «Теон и Пилад», зачеркнутым — и датой: «Декабря 3—7»; после загла¬вия— ритмический рисунок стиха:

Ч-/-W W-W W-W W-

W-W W-W W-W

W-W Ч-/-Ч-/ W—W

Впервые: ВЕ. 1815. Ч. 80. №5—6. Март. С. 27—32 —с заглавием: «Теон и Есхин» и подписью: «Жуковский».

В прижизненных изданиях: С 1—5 (в С 1—4 отдел «Смесь») с датой: «1814» (С 1—3); в С 5 датировано 1813 г.

Датируется: 3—7декабря 1814 г.

Творческая история стихотворения—свидетельство напряженного поиска Жуковским своеобразной поэтической философии и формы ее выражения. Еще в первоначальных планах, имеющих «восточный» колорит (автограф № 1), Жуков¬

7*7

ский намечает основные моменты философии внутренней жизни. Ср.: «Абдала возвратился к своему другу Мирзе // из дальнего пути. Он нашел его у домашне¬го) ручья / Спокойного. // Лицо важное, хотя и видно было на нем успокоение. / Солнце заходило / У входа в лавровую рощу стоял гроб, осып.(анный) цветами // На лице Абдалы беспокойство // Что ты нашел: // Я попытался найти идеал // Но от чего это беспокойство // Я его искал вокруг себя // Я любил —// Я наполнял ду¬шу выс (окими) мыслями // Сердце было довольно // А ум украшался мыслью // По¬эзия утраты не возвратна // Все мое осталось при мне…» (№ 78, л. 28; план запи¬сан в колонку и напоминает структуру стиха).

Следующий этап работы, относящийся к началу декабря 1814 г.— поиск стихо-творного размера и античного колорита. Черновой набросок семи строк четырех-стопного ямба передает этот поиск (автограф № 2):

Теон на время из Афин

К своим Пенатам возвратился

На брег Алфея; там Эсхин [Гам верный друг его Эсхин] От света в тишине таился. Уж Гелиос в десятый раз Свершал вокруг земли теченье С тех пор,—…

(впервые: С 9. Т. 1. С. 526).

В последнем по времени известном автографе (№ 3), самом полном тексте сти-хотворения, Жуковский еще колеблется в номинации героев: сначала—Теон и Пилад, затем—Теон и Эсхин, но роль будущего Теона выполняет Эсхин: «Эсхин возвращался к Пенатам своим…» Меняется ритмический рисунок стиха, что визу¬ально отражено в схеме. Идет поиск стиля, античного антуража, через насыщение мифологическими реалиями.

Стихотворение действительно стало «программой всей поэзии Жуковского», «изложением основных принципов ее содержания» (Белинский. Т. 7. С. 194). Имя Теона в сознании последующей критики было связано с Жуковским. Так, Л. И. По-ливанов называл поэта «нашим Теоном» (Загарин. С. 58, 119). Для современников это стихотворение было эпохальным. Так, по воспоминаниям В. Ф. Одоевского, «Стихи Жуковского были для нас не только стихами, но было что-то другое под звучною речью; они уверяли нас в человеческом достоинстве. (…) До сих пор сти¬хами Жуковского обозначены все происшествия моей внутренней жизни—до сих пор запах тополей напоминает мне Теона и Эсхина…» (цит. по: Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский: Мыслитель — Писатель. М., 1913. Т. 1.4. 1.С. 90).

Сам Жуковский рассматривал поэтическую философию своего героя в нераз¬рывной связи с реальной жизнью. Послание «Старцу Эверсу» он называл «дерпт-ским повторением „Теона и Эсхина»», соотнося в дневниковых записях 1815 г. об¬разы Теона и дерптского профессора богословия Лоренца Эверса. Вслед за «Тео¬ном и Эсхином» в рукописях Жуковского (автограф № 3) идет черновой набросок послания «В альбом барону П. И. Черкасову», начинающегося словами: «Мой

728

опытный старик Теон // Сказал: „Прекрасен свет!»» Слова из стихотворения: «Все в жизни к великому средство» становятся жизненным девизом Жуковского: «У ме¬ня есть одно правило, которого теперь не отдам за миллион. Все в жизни к великому средство. Это правило можно применить не только ко всей жизни, но и ко всякой минуте, ко всякому обстоятельству жизни» (Запись в дерптском дневнике от 12 апреля 1815 г.— Гофман. С. 121). Этот девиз выражает самые различные ситуации биографии поэта и варьируется в различных словесных выражениях: «Все в жиз¬ни к прекрасному средство», «средство к великому заключено для нас в разлуке!», «самое страдание есть средство к прекрасному!» (Гофман. С. 110, 111, 115).

Еще П. А. Плетнев в письме к Я. К. Гроту от 20 октября 1843 г. высказывал предположение, что «„Теон и Эсхин», если не из Шиллера, то из другого како¬го-нибудь немецкого поэта, не помню» (Переписка. Т. 2. С. 134). Впоследствии мысль о «немецкой прописке» стихотворения неоднократно варьировалась в кри¬тике, но все попытки отыскать какой-то конкретный источник произведения не увенчались успехом. Думается, речь должна идти не о конкретном источнике, а о типологической близости «Теона и Эсхина» к идеям немецкого романтизма.

Очевидна связь и перекличка мотивов «Теона и Эсхина» с образной системой стихотворной сказки К. Н. Батюшкова «Странствователь и Домосед» (1815), кото¬рую можно рассматривать как отклик на произведение Жуковского (см.: Венок поэту: Жизнь и творчество К. Н. Батюшкова. Вологда, 1989. С. 65—67).

Ст. 1. Эсхин возвращался к Пенатам своим…— Пенаты — образ римской мифоло-гии: домашние боги, охраняющие домашний очаг. В переносном смысле слово употребляется как «жилье, дом, родина». Приобрело особый смысл после появле¬ния послания К. Н. Батюшкова «Мои Пенаты».

Ст. 2. К брегам благовонным Алфея…— Главная река на полуострове Пелопон¬нес, берущая начало в аркадских горах и впадающая в Ионическое море.

Ст. 124. Хвала жизнедавцу-Зевесу!..— В черновом автографе № 2 последний стих имел другой вариант: «Живи… остальное Зевесу!»

А. Янушкевич

Древние и новые греки

(«Счастливый путь на берега Фокиды!..») (С. 384)

Автографы:

1) РГАЛИ, оп. 3, № 8, л. 1 об.— черновой, с датой: «Декабря 8».

2) РНБ, оп. 1, № 15, л. 6 —беловой. При жизни Жуковского не печаталось.

Впервые: РА. 1864. Стб. 1018—1019—с большими неточностями.